Дениза Алистер - Жена для политика

— Он правда это сделал?

— Да. Но ружье было не заряжено.

Он улыбнулся:

— Это в корне меняет дело. Думаю, Диллон все сможет утрясти. Всем известно, что ради Эмилио он готов на все.

Джесси повернулась к Эмилио:

— Давай, собирай вещи, свои и сестры. Мы сейчас уезжаем.

Она снова повернулась к Стефану.

— Так ты позаботишься об их бабушке?

— Нет проблем. Я отвезу ее в клинику и обследую. А Лита тем временем все подготовит дома. У нее получится.

— Спасибо. Диллон будет тебе очень признателен.

С этими словами Джесси взяла детей и вышла с ними на улицу. Они сели в машину и поехали к восточной окраине Сан-Мигеля, направляясь к хижине. Перекусив бананами с молоком, Ангелина заснула на заднем сиденье, а Эмилио сидел спереди и подсказывал Джесси дорогу через город.

— Где это мы?

Его испуганный голос вывел Джесси из задумчивости. Она оглянулась по сторонам, но не смогла определить, была она здесь раньше или нет.

— Не знаю.

— А тот дом, куда мы едем, хороший?

— Он маленький и старый, но очень симпатичный.

На нее нахлынули воспоминания. Она увидела большую плиту, старую скрипучую кровать и кушетки. Вздохнув, Джесси сбавила скорость, оглянулась по сторонам и развернула машину.

— Почему мы развернулись?

— Потому что это не та дорога. Что с тобой, Эмилио? Что тебя так тревожит?

— Мы едем к Диллону?

— А разве ты не хочешь к нему?

— Он будет меня ругать.

— Ох… — Джесси хотела возразить, но спешить не стала. — Может, увидев Ангелину, он не будет очень сердиться?

— Да, — согласился Эмилио и заметно повеселел. — И ты там будешь.

— Не беспокойся, мой хороший. Я не дам тебя в обиду. А теперь, почему бы тебе не отдохнуть? Тогда ты будешь чувствовать себя лучше, когда мы приедем.

Когда она снова выехала на шоссе, оба ребенка спали. Она проехала немного и свернула на следующую дорогу. Засекла время по часам и через сорок пять минут снова развернулась. На западе появились темные облака, скрывшие заходящее солнце.

Когда она сделала третью попытку, в зеркале заднего вида уже отражались огни фар, а в желудке она чувствовала полную пустоту, но пейзаж наконец показался ей знакомым.

Скоро вдали она различила крышу под деревьями, которую, она была уверена, видела раньше. Когда в свете фар перед ней появились железные ворота и грязная узкая дорога, резко уходящая вправо, Джесси остановила машину и произнесла про себя краткую, но искреннюю молитву. Наконец-то она нашла.

В конце этой длинной, разбитой, извилистой дороги ждал Диллон. Она не знала, ждал ли он ее на самом деле, но она хотя бы сможет переложить свою ношу на его плечи. Когда проблемы Эмилио разрешатся, у нее будет достаточно времени выяснить, нужна ли она Диллону по-прежнему.

Джесси свернула на грязную дорогу и медленно поехала по теперь уже знакомому пути. Хижина выросла перед ней, словно темная бесформенная глыба, еще освещенная сумеречным светом. Внутри свет не горел. Все окна были закрыты.

Остановив машину, Джесси не стала будить детей. Направилась к двери и постучала, подождала и, повернув ручку, шагнула в дверь.

— Диллон! — Джесси шагнула во мрак и почувствовала, что кроме нее здесь никого нет. Хорошо, что дети спят. В одиночестве ей было легче перенести разочарование. Ведь она была уверена, что он ее ждет.

Джесси прошла на кухню и включила свет. Рядом с раковиной высилась груда грязной посуды. На плите стояла кастрюля с остатками супа. Она заглянула в холодильник. Продуктов в нем было, как минимум на уик-энд. Джесси выключила свет и пошла к лестнице, ведущей наверх.

Совершенно очевидно, что Диллон был здесь. Если она найдет его чемодан, это будет означать, что он вернется, если не сегодня вечером, то завтра утром.

Как бы то ни было, жизнь продолжалась.

Поднявшись по лестнице, она включила свет. На кровати кто-то лежал. Он поднял руку, загораживая рукой глаза. Из-под взъерошенных черных волос на нее смотрели ввалившиеся темные глаза, и она услышала слабый, едва слышный голос:

— Джесси…

— Диллон!

— Джесси, это ты? — Его голос напоминал шелест сухих листьев на осеннем ветру. Не зайди она в эту комнату, вообще вряд ли услышала бы его.

Он смотрел на нее доверчивыми, как у ребенка, глазами.

— Диллон. Что с тобой? Ты давно здесь лежишь?

Он с трудом покачал головой:

— Не знаю. День? Два? — Он провел языком по пересохшим губам и радостно посмотрел на нее. — Я знал, что ты придешь. — Он попытался улыбнуться, но у него не получилось даже подобия улыбки. — Я знал это.

— Ох, Диллон. — Едва не плача, Джесси прижалась к нему. Она представила, как плохо ему было, когда он лежал здесь один, больной и ждал, что она приедет и поможет ему. — Джесси посмотрела в его пылающее лицо. — Сегодня суббота. Когда ты сюда приехал?

— Не знаю.

Он высвободил руку, обхватил ее за талию, прижался щекой к ее груди.

— У тебя что-нибудь болит?

Она еще никогда не видела его слабым или больным. Он всегда казался ей неуязвимым, и до этого момента она не могла себе представить, что может быть ему нужна.

Диллон кивнул, и Джесси прижалась щекой к его волосам.

— Ты принимал какие-нибудь лекарства?

Он покачал головой.

— Когда ты в последний раз ел?

— Не знаю.

— Ты останешься здесь, — сказала Джесси, укрывая его. — Я найду аспирин и приготовлю тебе поесть.

В ванной она нашла обезболивающие и жаропонижающие таблетки. Джесси положила их на столик и снова пошла посмотреть на Диллона. Он почти засыпал, когда она дотронулась до его щеки, он слегка подался к ней, коснулся губами ее ладони, рухнул на кровать и заснул.

— Поправляйся, любимый, — прошептала она. — Поправляйся, пожалуйста.

На цыпочках пройдя через комнату, Джесси спустилась по лестнице. Дети по-прежнему были в ее машине и, она надеялась, спали. Джесси налила в три стакана апельсиновый сок и сделала два сандвича. Она хотела оставить Ангелину и Эмилио на кухне, чтобы они здесь перекусили, пока она понесет Диллону наверх суп и сок. Сейчас она составляла в голове список дел на сегодня. Сначала она покормит Диллона, потом поможет ему умыться и уложит спать. Затем покормит детей, искупает их и устроит на ночь на тюфяках в гостиной, поближе к огню.

Джесси пошла за дровами. Огонь в печи никак не хотел разгораться. Когда наконец занялся слабенький огонек, быстро разгоравшийся и набиравший силу, на ресницах Джесси заблестели слезы. Однако усталости она не чувствовала.

Несколько минут она постояла на коленях, глядя на огонь. Затем она закрыла дверцу печи и поднялась. Отряхнув колени, она повернулась и увидела стоящего в дверях Эмилио. Протирая глаза, он сказал: