Сара Морган - Золотой мальчик

Он рассмеялся.

— Наша связь не была спокойной, meu amorzinho, да?

«Meu amorzinho». Он так называл ее, и ей это нравилось. Слова его родного языка звучали более музыкально, чем английские «моя любимая малышка».

Она не может позволить себе ругаться с ним.

— Нам обоим надо забыть прошлое. — Кимберли снова сделала глубокий вдох. — Мы оба стали другими. Я уже не та, что раньше.

— Ты не изменилась, Кимберли. — Он обошел вокруг нее, словно хищник в джунглях вокруг добычи. — Люди внутри не меняются. Меняется их вид, то, какими они хотят выглядеть.

Не успела она опомниться, как он одним ловким жестом загорелой руки снял заколку с ее волос. Она охнула и подхватила огненный водопад, заструившийся у нее по плечам.

— Что ты делаешь?!

— Вношу изменения в твою внешность, чтобы напомнить тебе, кто ты на самом деле под строгой одеждой. — Его горящий взгляд скользил по ее фигуре. — Ты пришла в костюме, подходящем школьной учительнице или библиотекарше, пригладила и заколола свои рыжие кудри. На первый взгляд ты закрыта на замок, но мы-то оба знаем, какая ты под одеждой. — Глубокий голос звучал обольщающе. — Ты — страстная и необузданная.

Он с удовольствием произнес эти слова, и его акцент стал заметен сильнее обычного. У нее задрожали колени, а внутри живота что-то затрепетало.

— Ты ошибаешься! Ты понятия не имеешь, какая я. — Она не смогла сдержать волнения. — Ты что, действительно думаешь, что я — все та же жалкая девочка, которую ты совратил? Ты думаешь, я не изменилась?

Но, несмотря на протест, волна чувственности охватила ее. Нет! Она не позволит ему поступить с ней так же, как тогда. Она ничего не будет чувствовать! Не оживит того, что похоронено много лет назад.

— Ты вовсе не выглядела жалкой, — сказал он и дотронулся до ярко-рыжего локона. — И я тебя не совращал, хотя ты упорно так считаешь. Наша страсть была обоюдной, meu amorzinho. — Он произнес эти слова подчеркнуто нежно, от чего у нее загорелось внизу живота. — Разница в том, что ты стыдилась своих чувств. Я думал, что с возрастом ты дашь волю своей страстной натуре и не станешь этого скрывать.

Кимберли с ужасом ощутила томление в теле. Дыхание участилось, и она отпрянула от него.

Как, спустя столько лет и после стольких размышлений, она все еще может так реагировать на этого человека? Неужели ее ничто не научило? Нет, она научилась. Неважно, что ее тело податливо, но разум ей не отказал. Она стала старше и опытнее и в состоянии не обращать внимания на чувственные приливы.

— Я не за этим пришла сюда. — Она убрала волосы с лица. — То, что произошло между нами, не имеет значения.

— Ты это уже говорила. Какие же важные дела привели тебя в Рио-де-Жанейро? Ты ведь поклялась больше не возвращаться. Потянуло на золотые пляжи? Или в горы? А может, соскучилась по ритмам самбы? Я помню тот вечер, когда мы танцевали у меня на террасе…

Картинки прошлого мелькали у нее перед глазами словно слайды. Она отвернулась и тупо уставилась на кресло, чтобы хоть чем-то перебить эти мучительные образы. Наконец она смогла сказать то, что должна была сказать:

— Хватит о прошлом. Поговорим о настоящем. Я здесь потому… — Голос у нее прервался, и она облизала пересохшие губы. — Я пыталась сказать тебе… у нас… общий сын, Люк, ему шесть лет. — Сердце бешено колотилось, она дрожала. — Я здесь потому, что мне нужна твоя помощь. Мне не к кому больше обратиться.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Может ли тишина быть такой пугающей? Он когда-нибудь ей ответит? Она все же сказала ему то, что хотела, но облегчение сменилось страхом. Что он ей ответит? Как отреагирует на неожиданное сообщение о том, что он — отец?

— Ну и выдумщица ты, — безразличным тоном произнес он, уселся в ближайшее кресло и посмотрел на нее из-под полуприкрытых век. — С тобой точно не соскучишься.

Кимберли была ошарашена. Он ей не поверил!

Она приготовилась к взрыву гнева, к обвинениям и взяла себя в руки, зная, что ей предстоит иметь дело с горячим бразильским темпераментом и что придется объяснять, почему она не сказала ему о ребенке семь лет назад. Но ей в голову не могло прийти, что он ей не поверит.

— Неужели ты серьезно полагаешь, что я тебя разыгрываю?

Он пожал плечами.

— Я полагаю, что это шутка в дурном вкусе, но некоторые женщины готовы пойти на все, лишь бы заставить мужчину раскошелиться. Тебе ведь именно это нужно? Еще денег?

Ей нужны деньги, но не по той причине, на которую он намекает.

Она с трудом проглотила слюну. Что еще сказать? Она не могла себе представить, что он ей не поверит. Все шло наперекосяк.

— Почему… почему ты мне не веришь?

— Вероятно, потому, что обычно женщины не появляются неожиданно после семилетнего отсутствия и не заявляют, что они беременны.

— Я не говорила, что я сейчас беременна, — запинаясь, произнесла она. — Я сказала тебе, что ребенку шесть лет. Он родился через девять месяцев после того, как мы… как ты… — Она покраснела и замолчала.

— После того, как я тебя совратил? Ты не можешь произнести слово «секс»?

Темные глаза Люка смотрели насмешливо. Кимберли закусила губу. Как ей хотелось быть более искушенной, чтобы справиться с этой нелегкой ситуацией! Словесная перепалка — не ее конек.

— Ты, наверное, хочешь спросить, почему я не сказала тебе об этом раньше…

— Подобная мысль меня посетила.

— Ты выбросил меня, Люк, — дрожащим голосом напомнила ему она. — Ты не желал ни видеть меня, ни говорить по телефону. Ты гадко поступил со мной.

— Связи рушатся ежедневно, — равнодушно ответил он, — так что не надо драматизировать.

— Я была беременна! — От волнения ее трясло. — Я хотела сказать тебе об этом — ведь это твой ребенок. Я пыталась много раз, но ты вычеркнул меня из своей жизни, и тогда я решила, что моему ребенку такой отец не нужен.

Она ждала всплеска гнева и возмущения, но он всего лишь выжидательно поднял бровь.

— Прошло семь лет, и вот ты являешься с этим сообщением.

Она смотрела на него, ничего не понимая. Она не в состоянии понять его черствость и безразличие.

— Неужели ты думаешь, что мне легко далось это решение? Ведь я лишила своего сына отца и знала, что когда-нибудь мне придется ответить ему, кто его отец. — Она с трудом перевела дух. — Я мучилась от вины целых семь лет. Каждый день.

— Ну, это занятие для женщин, — сказал Люк. — Полагаю, что сейчас чувство вины настолько тебе переполнило, что ты решила поделиться со мной радостным известием.

Она удручающе покачала головой.

— Как ты можешь так к этому относиться? Ты просто не представляешь, насколько трудно мне было прийти сюда сегодня. — Он оказался еще более бесчувственным, чем она думала. А она считает себя виноватой! Да ей надо гордиться, что она оберегла сына от этого человека. Но сейчас, к несчастью, ей необходима его помощь. — Что мне сделать, чтобы доказать тебе, что я говорю правду?