Жаклин Бэрд - Ювелирная работа

Хлоя была неизменно элегантна и ухожена, отчего ее природная красота величественно сияла. Она недолго оставалась с семьей и исчезала также внезапно, как и появлялась.

И лишь когда Элоиза училась на первом курсе художественного колледжа, она смогла сблизиться с матерью. Хлоя пробыла с дочерью почти год, потому что девушка осиротела – один за другим скончались бабушка и дедушка, воспитывавшие ее.

Тогда Хлоя по-настоящему узнала свою взрослую дочь, существования которой она стеснялась все это время. Элоиза оказалась умницей, талантливой художницей, понимающей подругой. Она находилась в своей первой поре цветения, когда сквозь облик нескладной конопатой худышки стала прорисовываться лилейная красавица.

Оценив ситуацию, в первые же дни летних каникул Хлоя собрала чемоданы и объявила, что они вылетают в Грецию на отдых. Она дала Элоизе краткую инструкцию, как создать двум очаровательным сестрам верный образ на новом месте. И, вооружась привлекательной легендой, они поднялись в воздух…

– Прости, что затронул горькие воспоминания, – проговорил Маркус. – Хочу загладить вину и стереть грусть с твоего милого личика, – объявил он, поднимаясь из-за стола и протягивая Элоизе руку. – Потанцуй со мной по старой дружбе.

– Надин умрет с голоду, если мы пустимся в пляс, – решила отшутиться Элоиза.

Но Маркус проигнорировал ее довод и потянул девушку за собой с самым беззаботным видом.

Маркус был очень высок. Он прижал девушку к груди и заглянул ей в глаза. Его рука неустанно скользила по ее спине то вверх, то вниз. С той же регулярностью тепло сменялось холодом в жилах Элоизы.

– Как здесь жарко, – пролепетала она.

– И будет еще жарче, – двусмысленно заметил Маркус.

– Твоя подруга… Надин… – напомнила о сидевших за столом недовольных спутниках Элоиза.

– Оставь Надин, – перебил ее Маркус. – Я забыл о ней сразу, как только увидел тебя, – горячо проговорил мужчина. – Забыть тебя было труднее. Ты бросила меня без объяснений. Почему, Элоиза?

– Мне странно это слышать, Маркус. Я все эти годы считала, что ты бросил меня. Я улетела с острова позже, но оставила свой адрес и номер телефона в твоем доме. Попросила передать записку тебе.

– Кого ты попросила об этом? – насторожился он, не позволяя себе поверить ее словам, но в то же самое время надеясь, что Элоиза говорит правду.

– Твою горничную.

– Горничную? – переспросил он. – Понятно… Я оставался с отцом до самой его смерти. Организовывал похороны, решал имущественные вопросы, вернулся только через две недели. Мне сказали, что одна из наших горничных взяла рас чет. Якобы была чем-то недовольна.

– Я не знала, что твой отец умер. Мне очень жаль, – произнесла девушка.

– Если бы я получил твою записку, Элоиза…

– Что делать? Видно, не судьба, – философски заметила она. – Далеко не все зависит от нашего желания или усилий. Есть более могущественные силы, – констатировала девушка.

– Не лучшее время было для нас, но теперь-то все может быть иначе, – убежденно заявил Маркус.

Элоиза было поверила ему, но, взглянув на его лицо и заприметив тонкую напряженную улыбку, растерялась.

Маркус трижды мог найти ее. Хлоя была дружна с его дядей Тео. И не для того подошел он к ней, заговорил о Хлое, чтобы возобновить романтическое общение.

Элоиза не могла знать истинных мотивов Маркуса, но невольно насторожилась. В короткий период близости с дочерью Хлоя успела привить Элоизе критическое отношение к людям и собственным ощущениям.

– Я счастлив, что мы встретились вновь, – проникновенно прошептал Маркус. – Ты согласишься поужинать со мной завтра?

Элоиза в нерешительности изучала его лицо.

– Пожалуйста… – просительно протянул Маркус.

– Надин отпустит тебя? – шутливо спросила девушка.

– Кто такая Надин? – презрительно произнес Маркус. – Вопрос, отпустит ли тебя Тед?

– Ты смеешься надо мной, не иначе. Тед замечательный, Тед – молодчина. Но он не мой муж чина, как ты ошибочно подумал. Мы – партнеры по бизнесу. У нас инвестиционное соглашение.

– О! Поздравляю! – двусмысленно рассмеялся мужчина, выслушав ее уверения. – Ты дашь мне номер своего телефона! На сей раз лично, – твердо сказал Маркус, который к этому моменту был снабжен всеми номерами телефонов, по каким могла ответить Элоиза. Его детектив сработал на все сто.

В танце девушка грациозно склонила голову набок, словно уносясь в свои грезы.

– Твой телефон, Элоиза? – окликнул ее Маркус.

– Визитка… Она в сумочке. Я после дам тебе ее, – мечтательно произнесла она.

– Эффектный мужчина, – признал Теодор Чарлтон, когда вместе с Элоизой вышел из ресторана.

– Верно… Надин счастливица, – согласилась девушка.

– Элоиза, вы еще совершенное дитя, если искренне считаете счастливицей Надин. Абсолютно очевидно, что Маркус с ней не церемонится. И это притом, что Надин – весьма обаятельная и желанная женщина, успешная модель, которую вожделеют многие. Не хочу смущать вас, дитя мое, но их связывает только постель. И поверьте, правила в паре устанавливает ваш друг Маркус, а не красотка Надин. Не сочтите меня зал старого ревнивца, но по-отечески советую вам держаться подальше от этого Ковариса.

– Только не волнуйтесь за меня. Это лишь повредит нашему сотрудничеству, – деликатно указала Теду на его скромное место в ее сердце и женской судьбе Элоиза.

Тед Чарлтон проводил ее до дома – здания, где она и жила и работала. Остановившись на пороге для прощания, отчаявшийся поклонник произнес:

– Элоиза, я не стану напрашиваться на чашечку крепкого горячего кофе. Я буду искренне надеяться на то, что однажды вы меня пригласите сами. Позвольте поблагодарить вас за волшебный вечер, который не смогло испортить даже появление этого самовлюбленного обольстителя. Будьте уверены, что завтра мы благополучно завершим все переговоры по инвестиционному контракту. Я соглашусь на самых выгодных для вашей компании условиях, о чем незамедлительно проинформирую Харри. Спокойной ночи, ангел мой, – высокопарно попрощался с девушкой Тед и поцеловал ее в лоб.

Элоиза использовала расслабляющий аутотренинг. Она знала множество эффективных способов релаксации. Понимая, что от воспоминаний о каникулах в Греции ей так просто не отделаться, она приняла удобную позу, закрыла глаза, принялась внушать своему телу ощущения тепла и тяжести, а своему сознанию – космическое безразличие.

Но волны тепла принимали форму рук Маркуса, тяжесть превращалась в томление и сожаления о несбывшемся. А вместо вселенской безучастности ее воображению предстали яркие картины прошлого.