Редакционное задание (СИ) - Белая Яся

Дарья пожимает плечами, обтянутыми брендовым пиджачком. Впрочем, у неё все части тела — в брендах. А стильная стрижка с седыми «перьями» добавляет образу дороговизны и стервозности. Она выше меня на целую голову, но не стесняется носить каблуки. Из-за чего возвышается почти над всеми подчинёнными, включая мужчин. Ну, разве что кроме Базирова.

— Наверное, не вариант. Беги, давай, — поторапливает она.

И я сворачиваю в сторону шефского кабинета, когда мне несётся вслед:

— Ррр… Кофе оставь! — Дарья отбирает у меня стаканчик и подталкивает в спину.

По дороге я всё-таки успеваю заглянуть в общий кабинет, где стучат по клавиатурам коллеги-журналисты, машу рукой. Меня мало кто замечает. Кое-кто кивает, а некоторые — строчат, не отрывая глаз от монитора. Журналисты — особая каста, особый мир. Я люблю всё это до дрожи. Вид ребят заряжает позитивом, и к шефу я уже вхожу вполне умиротворённой.

Мироныч курит, смотрит в окно и нервно барабанит пальцами по столу. Он вовсе не похож на матёрого журналюгу из когорты «разгребателей грязи»[1]. Однако именно с этого он начинал и этим прославился в нашем городе. Сам же Мироныч напоминает артиста Евгения Леонова — невысокий, лысоватый, полноватый. Любит одежду, висящую мешком. Но при этом хватка у него — бульдожья. И уж если он вцепился в какую-то тему, не отстанет, пока не раскрутит.

— Где тебя носит, Давыдова? — рявкает он.

— Материал собирала, Вилен Стефанович.

Усаживаюсь на стул напротив и с некоторым подобострастием уставляюсь на шефа. Он — мой идеал журналиста. Надеюсь, у меня со временем выработается подобный ехидно-ироничный стиль письма.

— Много насобирала? — смягчается шеф, всё-таки долго злиться он не умеет, чем весь коллектив и пользуется.

— Немного, но наткнулась на кое-что интересное. Помните, громкое дело Вазира Алиева?

— Зверь который? — уточняет Мироныч.

— Ага, он.

— Но там же вроде расставили все точки над «ё».

— Запятые там расставили, — ехидничаю я. — Пиплу как всегда скормили полуправду.

— Серьёзные предъявы бросаешь, Давыдова! Ответить готова?

— Всегда готова, Вилен Стефанович.

Нахожу в своём айфоне нужное видео с Дариной Тихомировой, которое предварительно скачала с ноута, и поворачиваю к шефу.

— Занятно… — комментирует шеф, сбивая пухлым пальцем пепел в пепельницу в виде паука сидящего в центре паутины.

— Ещё занятнее, что эта девушка, — дочь генерала Воравских и жена некого Кирилла Тихомирова.

— Тихомирова, — тянет шеф, — знакомая фамилия, — задумывается, видимо перебирая в памяти «информационные файлы». — Постой, есть такой дипломат.

— Да. А женой его была Ефросиния Тихомирова. Помните: «Жуткая авария», «Нелепая смерть»?

— Ещё бы не помнить, — куксится шеф, — у меня друга убрали тогда, за то, что хотел это дело на чистую воду вывести.

— Вот и здесь история почти полностью повторяется.

И я подробно излагаю шефу факты. Про Базирова тоже, иначе не выстроить всей цепочки.

Когда заканчиваю, меня аж слегка потряхивает: сама понимаю, что прикоснулась к чему-то очень крутому. Это реально можно докрутить до Пулитцера.

— Молодец, Давыдова, — говорит шеф. — Далеко пойдёшь. Если кто-нибудь паровоз навстречу не направит.

А затем встаёт, идёт к сейфу, что пристроился в конце его кабинета и извлекает оттуда тоненький и весьма затрёпанный скоросшиватель. Протягивает мне. Читаю надпись на обложке, сделанную фиолетовыми чернила: «Проект “Идеальные”»

Вскидываю на шефа удивлённый взгляд:

— Что это?

— Так, — говорит он, — конспиралогическая хрень начала 90-х.

— И зачем мне это? — пожимаю плечами. — Мы же не РенТВ. Да и какое отношение всё это имеет к тому, что я рассказала?

— Открой, — командует Мироныч.

Развязываю поворозки, открываю папку. Передо мной список, набранный на печатной машинке. Столбцы странных сокращений: «АнтФ», «ТимС», «ИльЛ» и другие.

— Что это? — повторяю вопрос. — Не понимаю.

— А подумать? — ехидничает шеф.

— Предположим — сокращение имён и первая буква фамилии, — выдаю первую попавшуюся догадку.

— Бинго! — щёлкает пальцами шеф. — А теперь посмотри внимательно? Ничего глаз не цепляет.

Смотрю и, холодея, цепляю две аббревиатуры: «КирТ» и «ИркБ». У меня даже дыхание перехватывает.

Перетряхиваю папку — на стол шефа падает ещё пара пожелтевших страниц с такими же столбиками сокращений.

— Что это за проект? Кто эти «Идеальные»? — смотрю на шефа, как голодающий смотрит на вожделенный кусок.

— А вот это тебе придётся узнать самой. Хорошо, Давыдова. Узнаешь — прославишься. Вот тебе ещё одна подсказка, — Мироныч кладёт передо мной старенькую визитку, на которой значится: «Профессор Эдмонд Качинский» — ни адреса, ни телефона. — Всё, что я знаю о нём — он как-то связан с этим проектом.

Киваю, судорожно сглатывая.

Меня колотит от перевозбуждения: я никогда прежде не прикасалась к тайнам такого уровня.

— Раскопай это, Давыдова, — говорит шеф. — Сделай то, чего не смог я в своё время.

Киваю — конечно, теперь буду землю рыть. Потому что самой, до зуда в пальцах хочется узнать, что всё это значит на самом деле…

Добро пожаловать в стан «разгребателей грязи», Олеська. Наконец-то ты станешь настоящим журналистом.

И я чувствую, как меня наполняет незамутнённое счастье.

______________________

[1] Разгреба́тели гря́зи (англ. Muckrakers) — так называют репортёров, которые специализируются на разоблачениях. Работа журналиста в этом жанре напоминает деятельность частного детектива, поскольку в её фундаменте поиск фактуры, которую заинтересованные лица или организации укрыли (или пытаются укрыть) от общества.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мироныч даёт мне карт-бланш — в редакции могу не появляться, пока не нарою что-нибудь более интересное.

И я рою. Начинаю привычно с интернета, но всё, что нахожу о профессоре Качинском — это то, что он занимался исследованиями в области генной инженерии. В чём я даже не сомневалась. Попадается несколько его работ, но мне сейчас неохота погружаться в дебри генетических разработок. Поэтому утаскиваю труды Качинского в «хомячью» папочку и вздыхаю: не гуглится профессор. Есть такая категория людей, которых искать в интернете бесполезно.

А о «Проекте “Идеальные”» и вовсе никаких сведений.

Ну что ж, вернёмся в доинтернетовские времена. Где в то время искали информацию? Правильно, в библиотеках.

Значит, придётся брать ноги в руки и отправляться в «книжный храм». Хорошо, что я сейчас одна: тётя, моя единственная родственница после гибели родителей, укатила на курорт. И, кажется, завела роман. Я рада за неё, хотя и тоскую. Но — эгоистично. Тётушка замечательно готовит, а я вообще к этому не способна. Вот и приходится перебиваться на сосках, пельменях и «дошиках» из «Пятёрочки». Ну ничего, не помру. А Лидка, моя тётя, заслужила хорошо оттянуться.

Быстро собираюсь и выползаю в библиотеку. Бреду по улицам, наслаждаясь осенним городским пейзажем. Главное книжное хранилище города находится в огромном особняке конца XIX века. Библиотекарям каким-то чудом удалось его отстоять и сохранить. Более того, здание выглядит вполне прилично.

Переступаю порог и немного прикрываю глаза. Всегда считала библиотеки — особенным местом. Местом силы. Кажется, если внимательно прислушиваться — услышишь шёпот книг.

Но мой путь лежит сначала в каталожный зал. Честно сказать, я уже и подзабыла, как пользоваться каталогом. Поэтому когда мне приходит на помощь благородного вида старик, сам похожий на каноничного профессора, я очень радуюсь.

— Качинский? — оживляется он. — Удивительно, что молодежь интересуется этим гением.

— Редакционное задание, — бурчу я.

— Всё равно хорошо, — продолжает старик, — сейчас статью напишите, внимание к его персоне привлечёте, а там, может, молодежь, правда, заинтересуется и по его стопам пойдёт.