Вальс в полосе прибоя (СИ) - Аникина Анна

Третье воскресенье сентября было по-летнему солнечным. Машин на шоссе было немного. Дачники уехали вчера.

Уже в посёлке она купила свежего хлеба и разливного молока с соседней фермы. Не удержалась, откусила горбушку.

С недавних пор она выцарапывала радость, удовольствие и положительные эмоции из всего, что видела, слышала или держала в руках. Пусть хоть чайную ложку радости. Пусть каплю. Иначе её одолевало желание выйти в окно.

На работе удавалось спрятать свое состояние за вагоном дел. По крайней мере, Кате хотелось верить, что удавалось.

Дома становилось худо. Чувство никчемности и потраченных впустую лет выжигало дыру в сердце.

Посигналив у ворот, Катя вылезла из машины. Мама выбежала из дома, кинулась открывать. Пока парковалась, пока разгружали сумки, Катя всё думала, как бы так сделать лицо попроще.

— Как ты вчера сходила?

— Прекрасно, мамуль. Тебе персональный привет от Лозовой. Она ещё работает, представляешь! Ванька такой же. Только седой. Ленка приезжала. Самойленко был.

Катя выдавала информацию, как пулемет.

— Тебя обидели? — Лариса Михайловна остановила дочь.

— Нет.

— И Самойленко прилично себя вёл?

— А почему он должен был вести себя неприлично?

— Потому что ты ему со школы нравилась, и исхитрилась не попасть в его сети. Даже Звонарева с ним в десятом классе встречалась. Недолго, правда.

— Ну и память у тебя, мам, — буркнула Катя, — Какой у нас фронт работ?

— Ты мне зубы не заговаривай. Фронт подождёт. Пойдём. Оладьи готовы. И про вес свой можешь даже не начинать!

Катя хотела было сказать, что после вчерашних хачапури оладьи со сметаной и домашним яблочным вареньем будут лишними. Но вовремя заткнулась. Это умение, вынесенное из двадцати лет замужества, Катя считала полезным.

Внимание Ларисы Михайловны быстро переключилось на дачные новости, новый сорт георгинов у их соседки. И на воспоминания, как хорошо тут было, пока папа был жив. Обеим снова стало грустно.

Сергея Антоновича не было уже почти пять лет. Но в этом доме было полное ощущение его присутствия. Будто он снова просто вышел к соседу сыграть партию в шахматы.

Вот сейчас вернётся, снова закурит прямо в доме. А мама начнёт демонстративно о гонять дым рукой, хотя и сама иногда покуривает, и выгонять мужа на крыльцо.

Катя ясно вспомнила запах папиных сигарет.

"Фронтом" оказался сбор яблок, которых в этот год уродилось много.

"Как хорошо, что урожай случается раз в два года. Мы бы не успевали все это съесть", — подумала Катя, стоя на лестнице и орудуя специальным приспособлением для сбора яблок.

— А почему Олежек с Андрюшей не приехали? — Лариса Михайловна задала Кате вопрос, на который та не знала ответа. Эта манера матери спрашивать с неё за поведение и поступки двадцатилетних сыновей, раздражала последнее время всё больше.

— Мам, я не знаю. Я с ними не живу, — получилось резковато.

Лариса Михайловна поджала губы и потащил большую корзину в сторону веранды.

— Мама, ну куда? Давай вместе!

Провозившись с яблоками до позднего вечера, Катя засобиралась в Москву. Отказалась от предложения матери переночевать и поехать рано утром. Ещё несколько месяцев назад она бы чувствовала себя виноватой, что оставила маму одну.

Но сейчас на вину перед кем-то у Кати совершенно не было душевных сил.

Делиться же тем, что сейчас происходило у неё внутри, она не собиралась пока ни с кем. Самой бы понять.

Как так случилось, что она, Катя Агапова, ещё со школы нравилась, как выяснилось, и первому плейбою школы Самойленко, и "сказочному принцу" Демичеву, а провела двадцать с лишним лет не считая себя привлекательной и достойной мужского внимания?

Почему всё это время она "работала над собой", думая, что недостаточно вдохновляет своего мужа? Носила юбки в пол, чтобы обрести женскую энергию. Делала дыхательные упражнения для "прокачки женственности". Готовила, стирала, рукодельничала. И сыновей растила. А Вадим всё равно смотрел на неё, как на мебель. Слегка отстраненно. Она всегда отказывалась недостаточно хороша или умна для него. Или недостаточно стройна. А "спасательный круг" вокруг её талии рос совершенно независимо от количества съеденного.

Почему сейчас на вопрос: "Что ты хочешь?" она не может дать ясного ответа? А если спросить, чего она хочет для себя, то становится ещё и бесконечно грустно.

С таким багажом мыслей Катя ехала домой. Потому что ей так удобно — поехать на работу из дома, а не с дачи. Потому что ей удобно помолчать этим вечером.

Ощущение, что она сделала так, как хотела, не оглядываясь на других, жгло спину и было похоже на радость от большой шоколадной конфеты, полученной в подарок.

Утро понедельника редко бывает добрым. Так уж повелось. Особенно если идёт дождь.

"Хорошо, что в выходные была отличная погода", — вынула из этого позитив Агапова, глядя на глубокую лужу ровно перед дверью её машины.

Катерина потопталась на краю лужи, примеряясь, можно ли будет как-то перешагнуть. Но в одной руке у неё был открытый зонт, а в другой сумочка.

Знакомый голос прозвучал из-за спины не то чтоб неожиданно.

— Катя, доброе утро!

По законам мыльной оперы герой обязан был появиться. И появился. С букетом светлых чайных роз.

"Вот же ж засранец. И куда я теперь с букетом? Прошлый раз с розочкой пришлось домой возвращаться, в вазу её ставить."

Катя злилась. На погоду. На ситуацию. На Артёма, который эту ситуацию создавал. И на себя, которая теперь должна была это как-то разгрести.

— Привет! — она заставила себя улыбнуться.

- Я некстати, да? Ты не позвонила.

Артёму удавалось считать с её глаз мысли. Сладкая улыбка его не обманула.

— Я рада тебя видеть, — выдохнула Катя, — но мне надо на работу. Тут лужа. Букет мне сейчас некуда деть. А явиться с цветами на работу я не могу.

— Почему?

— Потому что работаю в одной компании с бывшим мужем и его нынешней…, - Катя не знала как назвать ту, которая сейчас пыталась занять её место, — мне сплетни там не нужны. Ты же даже не поинтересовался, вдруг я замужем, — Катя ещё крепче сжала ручку зонта и сумочку.

— Давай по порядку. На работу я тебя отвезу. Это первое.

— Артём, но ты же не можешь возить меня туда-сюда! Мне и домой надо как-то попасть вечером, — перебила его Катерина.

— Ещё раз, Катя, на работу, с работы везу тебя я. Это первое. Второе. Букет до вечера постоит у меня в кабинете. И третье. Я знал, что ты не замужем.

— Откуда? — у Кати кончился боевой запал. Она как-то поникла. Ей захотелось бросить всё, вернуться домой, залезть под плед и никуда не выходить. Месяц.

— Самойленко проговорился. Когда ты зашла в зал в школе, он сказал, что ты бывшая жена его сокурсника. И назвал тебя Снежной королевой.

Демичев выдал Кате лайт-версию высказывания Алексея. На самом деле тот сказал: "О, смотри, Агапова она же Вершинина. Однокурсника моего бывшая жена. Кому бывшая, а кому и сейчас сгодится. Снежная королева, мать её. Но под этим платьем точно не льдышка". В этот момент в Артеме включился животный инстинкт. Не отдать свое. Хотя то, что права у него на Катино внимание меньше, чем у Самойленко, он понимал ясно. Они даже не были знакомы. А потом она села в кресло прямо перед ним.

Это было слишком для утра понедельника. Кате захотелось сесть прямо в эту лужу. Она опустила зонт.

— Катя, садись в мою машину, пожалуйста, если хочешь попасть на работу.

— Честно? Я не хочу на работу, — Катя подняла на Демичева взгляд, — Сил моих нет ни на что.

Артем мягко взял её под локоть. Забрал и сложил зонт, усадил в свою машину вперёд. Положил букет на заднее сидение. И сам сел за руль.

— Предлагаю план. Сейчас ты попробуешь написать заявление на отпуск. Два дня. У меня завтра намечается поездка в Питер. По делам, но это ненадолго. Мы можем вместе поехать на машине. Погуляем. Выспишься. В театр сходим.