Чужая жена. Двойная сделка (СИ) - Дашкова Ольга

И вот уже середина ноября, почти каждый день шел снег, из окна гостиничного номера теперь было видно скованное льдом озеро и укрытую снегом беседку у самого его края. Ее комнату отремонтировали, вещи отстирались от запаха дыма, но главное — рисунки были целы.

Практически ничего не изменилось, Вика не задавала вопросы о своем будущем, еще две недели, надо просто не думать об этом. Фирсов обещал, что он все уладит, она верила ему. Муж не напоминал о себе, а Виктория все равно боялась и жаждала нехорошее.

Еще вчера вечером Альберт в городскую квартиру, где они ночевали, привез Ганса, Вика безумно рада была его видеть, хотя виделись буквально сутки назад, он везде следовал за ней, заглядывая в глаза. Даже спать улегся в ногах прямо на кровати, Вика разрешила, сказав мужчинам, что если им не нравится, то они могу идти на коврик.

– Господи, ты, словно конь здоровый, ты меня раздавишь, Ганс. Перестань, проказник. Чем тебя кормят? Ты словно маленький динозаврик. Сейчас пойдем гулять.

– Вот поэтому ему место в своей будке, за городом.

– Руслан, ты говоришь ужасные слова, он ведь все понимает. Не обращай внимания, Ганс, он просто ревнует. Ведь у нас с тобой настоящая любовь.

При слове «любовь» Руслан напрягся, сжал челюсть. Накануне между ним и Альбертом состоялся непростой разговор, они сказали друг другу много некрасивых и обидных слов, практически поругались. Альберт приводил все новые доводы и резал правду по живому, выворачивая ею всю душу наизнанку.

– Я не понял, ты что, решил поиграть в любовь?

– Никто не играет, в отличие от тебя, это твоя стихия.

– Рус, ты понимаешь сам, чего хочешь? Ты соображаешь, что вообще ты делаешь?

– Да, я хочу, чтоб она осталась с нами, чтоб Виктория осталась.

– А завтра ты захочешь завести кролика и вытаскивать его из шляпы?

– Что ты несешь?

– Это ты что, блядь, несешь? Решил поиграть в любовь и семью, на что ты надеешься и рассчитываешь? Чем ты там думаешь, своей железной башкой? Мы построим дом, поселимся там втроем и будем жить долго и счастливо? А, да, я еще Ганса забыл, без него теперь никуда.

– Да, я хочу, чтоб все было именно так. Ты все сводишь к фарсу и несешь хрень. Почему бы и нет? Почему все не может быть именно так?

– Я да, последнее время я много чего несу, потому что мне будет самому трудно расставаться с белкой. Думаешь, мне легко, и я скачу от радости? Но это неизбежно, – Альберт тогда подошел к нему так близко, заговорил громким шепотом, заглядывая прямо в глаза. – Ты видел, какая она, видел? Она не из нашего мира, она чистая, добрая, мать ее, Элли, спустившаяся в наш, сука, изумрудный гребаный городок. В наш долбаный мир, полный порока, лжи и грязи, который мы создали сами. Что у тебя есть? Что ты ей можешь дать? Номер в гостинице, свои бои, сотрясения, травмы, больницы? Чтоб она ходила туда и плакала, или отворачивалась, пряча слезы? Ответь мне?

– Нет, я совсем этого не хочу.

– А ведь она согласится, останется. И будет потом разрывать душу на части, потому что это не ее мир.

– Но мы можем все изменить.

– Подумай, Рус, хорошо подумай, чего она достойна, и что ты можешь ей дать? Она достойна большего, чем быть просто содержанкой или девушкой на ночь. Она даже денег наших не берет, покупает лишь самое необходимое, ей они просто не нужны. Она достойна нормальной семьи, мужика хорошего, детей, а не тебя, которого могут убить в клетке, или меня, которому могут пустить пулю в лоб.

– Мы все можем изменить, я могу завязать.

– Да чего ты все заладил? О да, а ты не забыл, мой брат, посчитать количество наших врагов, которые спят и видят, как бы закатать нас в асфальт. Ты хочешь ее подставить, чтоб она легла рядом? Ты этого хочешь? Хочешь ходить к ней на могилу и носить розы? Поэтому не надо при всех афишировать свои чувства, у нас договор, ебучая сука сделка! Для всех она просто девка, которую проиграли в карты. Мыс пим с ней, трахаем ее! Только это должны все знать и видеть. Чтоб уберечь ее, а не наши шкуры!

Альберт уже не говорил, а кричал, вымещал свою злость, негодование и собственное бессилие на Руслана. Он сам думал о том, чтоб уговорить Вику остаться, думал, это будет не так трудно. Но что дальше? Год, два, три, а что потом? Они увязнут в ней, не в силах уже отпустить никуда, а она будет только мучиться, мечтая совсем о другом. Вика совсем не девка, она их женщина, только их, но даже ей это не нужно знать, чтоб не давать лишние надежды. Именно поэтому Альберт с ней так всегда сдержан, сыплет шутками, но временами прорывает и вот тогда, целует, любит ее до боли в собственном сердце, понимая, что оно у него все-таки есть.

– Тема закрыта, и не смей больше так себя вести.

– Как так?

– Как эгоист, думающий только о себе, и вот не надо эти подарки, ухаживания, влюбленные взгляды, не надо давать ложные надежды.

Фирс прав, как всегда прав, надо думать не только о себе и своих желаниях.

– Так, все, собираемся и едем, много дел, Рус, надень на зверя намордник, а то всех людей распугает, белка, собирайся, – Альберт вышел из спальни, поправляя белоснежный ворот рубашки.

– А Тимур, мы же хотели его дождаться?

– Застрял Тимур, система видеонаблюдения полетела, чинит, надо ехать, а то начинит не то.

Все стали собираться, Вика надела сапоги, пальто. Альберт, как всегда, был неотразим, белая рубашка, черное пальто, Руслан в джемпере и куртке. Виктория уже хотела выйти из квартиры, но остановилась, разглядывая мужчин.

– Что не так?

Они оба такие невероятно красивые, сильные, такие разные, но ставшие уже до безумия родными ей. Они оба сделали очень больно, но вместе с тем показали, какая она настоящая. Показали, как можно относиться к женщине иначе. Как можно растоптать ее, унизив, а можно поклоняться и оберегать.

– Может, никуда не пойдем? – странное предчувствие, от которого даже сдавило в груди, накрыло внезапно.

– Конечно, не пойдем, все, балка, раздевайся и бегом в кроватку, гори там все огнем, Тимурка справится сам, ну не совсем же он дурак.

Альберт начал снимать пальто, Ганс топтался на месте, не зная, что ему делать, Руслан лишь покачал головой.

– Шут гороховый, – Вика улыбнулась, представив, что если они заберутся в кроватку, то выберутся нескоро, а Гансу надо погулять. – Пойдем уже.

Спустились на подземную парковку, где-то слева машина сверкнула фарами и издала сигнал, Ганс на половине пути к ней встал в стойку, Руслан остановился вместе с ним. Звонкий стук каблуков девушки о бетонный пол шел эхом по всему пространству. Вика сама остановилась, обернувшись на них, но тут случилось совсем невероятное.

Пес громко залаял, резко сорвался с места, Руслан выпускает ошейник из рук, тот, чуть не сбив Викторию с ног, так что она еле устояв на ногах стала заваливаться в сторону, собака в два прыжка бросается на Альберта.

– Ганс! Что на тебя наш…

А позади нее у машины лопается стекло, осыпаясь к ногам мелкими осколками.

– Вика, ложись!

Руслан накрывает ее собой, прижимая к холодному бетону, а она, поворачиваясь в сторону Альберта, видит, как Ганс все-таки сбивает его с ног бежит дальше, но он все равно странно дергается, так сильно и неудобно падая на капот автомобиля. Собака продолжает бежать дальше на выезд из парковки, и никто ее уже не в силах остановить.

– Альберт, боже мой, Альберт! – Вика кричит, вырывается, хочет оказаться рядом с ним.

Выстрелов совсем не было слышно лишь громкий и пронзающий лай Ганса, выбежала охран здания, крики людей, визг тормозов. Начинается какое-то безумие.

– Отпусти меня, отпусти, Руслан! Ему надо помочь, отпусти.

Вика все-таки вырывается, несколько шагов, прямо за их машиной, облокотившись на колесо, сидит Альберт, держась рукой за плечо, лицо бледное, губы сухие. Он улыбается, увидев Вику, что, падая около него на колени, начинает осматривать и ощупывать его всего.

– Что, что болит, Альберт, скажи, что болит?

– Белка, моя белочка, черт, и не вовремя ты так появилась в нашей жизни.