Я тебе изменяю - Амелия Борн

Схватив со стола бокал вина, он залпом допил его, налил себе еще и приговорил вторую порцию с той же скоростью.

– Нет, конечно, я понимаю, что… – начала Римма, но Рудольф только вскинул руку, давая знак, чтобы она замолчала.

Подоспевший вновь официант замер в полушаге от них. Господи, зачем он вообще все время им мешал? Она ведь не хотела есть, ей сейчас в горло кусок не полезет.

– Мы позовем вас чуть позже, – мягко ответил Рудик на вопросительный взгляд.

И повернулся к Римме, давая понять, что сейчас лишние уши ни к чему. Она же застыла, понимая, что именно сейчас решится ее судьба. Посмеется ли над ней Рудольф? Или просто скажет, что в их возрасте наступает этап дожития, в который свадьбы не входят?

– На какое число брать билеты? – спросил он тихо, но торжественно, и Римма выдохнула с облегчением.

Рассмеялась и налила себе из графина воды. Отпила глоток, чтобы чуть смочить горло и заговорила вновь сбивчиво, но уже более уверенно:

– Мне нужно завершить кое-что перед этим. Я собираюсь поучаствовать в судьбе сына.

– Опять?

Рудольф откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Он не смотрел на нее неодобрительно или как-то выказывая свое недовольство, но под взором внимательных глаз, в которых разливалась глубина понимания, Римме на мгновение стало не по себе.

Она вскинула подбородок, давая понять этим, что спорить бесполезно. Все уже решено.

– Не опять, а… заключительно. И на этом все, – ответила Римма. – Больше никаких вмешательств. – Сделав паузу, она пояснила: – Я собираюсь пригласить к себе Божену. Мы с ней снова общаемся.

Она постучала пальцами по столу. Разыгрался аппетит, да такой, что хотелось быстро обговорить предстоящее дело и заказать себе ужин из трех блюд.

Подавшись к Рудику, Римма дождалась, пока он склонится к ней, и проговорила:

– Мне будет нужна твоя помощь.

– Проходи, проходи, моя дорогая…

Римма Феликсовна взяла ее за руки, проводила в так хорошо знакомую гостиную, и Божена радостно выдохнула: кажется, все наконец-то вставало на свои места!

Она присела на оттоманку, чинно расправила юбку и, взмахнув длинными ресницами, воззрилась на будущую свекровь.

– Как ваше самочувствие, Риммочка Феликсовна? – поинтересовалась вежливо – как-никак, а следовало поддерживать с потенциальной родственницей прекрасные отношения. По крайней мере, пока.

Римма подняла руку, словно желая отмахнуться от вопроса, но в следующий момент приложила ее к сердцу и страдальчески выдохнула:

– Ах, милая моя, плохо… так плохо… и вся эта ситуация меня совсем в гроб загонит…

В гробу, откровенно говоря, Божена ее бы охотно и повидала, но пока эта старая карга ей еще была нужна, поэтому она сочувствующе выдохнула:

– Не понимаю, как Глеб может так с вами поступать, моя вы бедная Риммочка Феликсовна!

В ответ та только нахмурилась, но вскоре сокрушенно покачала головой и произнесла в тон ей, Божене:

– И с тобой, моя дорогая, и с тобой. Ты ведь носишь моего будущего внучка, а Глеб, говоришь, тебе угрожал?! Не могу поверить! До чего же его довела эта Оля!

При воспоминании о последней встрече с объектом своего вожделения, Божена вполне искренне шмыгнула носом. Она не была такой уж дурой, какой хотела казаться, и самоубийцей не была тоже: естественно, слова Глеба ее напугали. Никогда еще не видела она его в гневе, никогда еще он не говорил с ней так, никогда не позволял себе подобных оскорблений в ее адрес…

Но Глеб не учел одного: того, что ее ждало в том случае, если он не признает ее ребенка, пугало Божену куда больше его угроз, какими бы страшными они ни были. В конце концов, она была уверена: Глеб не способен ее убить. А вот грозившие ей проблемы – вполне.

– Это было так ужасно! – драматически всхлипнула она, для верности смахнув слезу. – Он едва меня не задушил!

– И после этого ты все еще хочешь за него замуж?

В голосе Риммочки, чтоб ее, Феликсовны, прозвучало столь неприкрытое удивление, что Божена тотчас поняла, что сплоховала. Впрочем, так же быстро она нашлась и с ответом:

– Но я ведь его люблю!

Испустив дрожащий вдох, призванный добавить чувств в ее признание, Божена кинула взгляд искоса на Римму Феликсовну. Та озабоченно хмурилась…

– Похоже, наша задача несколько усложняется… – заметила старая карга, покачав головой.

Божене захотелось вдруг выкрикнуть: вот именно, наша задача! Наша общая задача! Наш план, который Римма Феликсовна так коварно и вероломно предала, когда отходила ее, Божену, своей сумкой прямо на глазах у этой жирухи Ольги!

– А вы точно на моей стороне, Риммочка Феликсовна? – поинтересовалась с самым несчастным и невинным видом, но глаза ее, словно у хищника, пристально следили за жертвой.

– Конечно! – горячо уверила в ответ Римма.

– А как же тот случай…

– Это был просто спектакль для Ольги. Чтобы она мне доверилась и мы могли узнать ее планы…

Божена подумала, что они с Феликсовной похожи на двух ядовитых змей, каждая из которых готова укусить другую, но волей-неволей они вынуждены терпеть друг друга, потому что сплетены в один общий, тесно завязанный, узел.

И у нее не было иного выбора, кроме как поверить старой диктаторше.

– Так что там с нашей задачей? – подала слабый голос Божена, и почти при этом не притворялась: накатил очередной приступ тошноты.

– А? – откликнулась Римма Феликсовна, как глухая тетеря. – Да ничего. Я подумала, что Глеб наверняка затребует днк-тест, но с этим ведь не должно возникнуть проблем, не так ли?

Карга осклабилась в милейшей улыбке, а желудок Божены в ответ совершил очередной кульбит. Не исключено, что от этого жуткого зрелища.

Но на самом деле вопрос заставил ее занервничать. Вопрос с тестом волновал непрестанно и саму Божену. Сомнений не было: Глеб и в самом деле потребует его сделать. И как ей тогда выкрутиться из положения?