Фиона Харпер - Ты — моя тайна

— Тогда почему ты не… Почему мы никогда…

— Не встречались? — предположил он. — Я видел, как ты обращаешься с мужчинами, помнишь? Я никогда не прыгал через обручи для тебя, и никогда не буду.

Я прерывисто вдохнула. Не было никогда никаких обручей! Ну… не для Адама!

Он прочитал мои мысли и понимающе посмотрел на меня:

— Как там было? Ах да. Я помню…

Он довольно неплохо изобразил мое хлопанье ресницами и добавил низких, более мягких ноток в свой голос. Должна признать, получилось очень похоже на меня.

— «Адам, дорогой, ты не мог бы пойти со мной на вечеринку сегодня вечером? Знаю, что я поздно предупреждаю, но мне очень нужна моральная поддержка».

И он смахнул воображаемые волосы с плеча, и я, забыв про свой шок, захихикала. Странно, но Адам не смеялся.

— А когда мы пришли на вечеринку, я понял, что моя роль была скорее «подсадная утка», чем моральная поддержка.

Я перестала смеяться.

— Это неправда! — Я закусила губу — сделала это по привычке, но знала, что так я выгляжу очень привлекательно. — Это было очень давно. Мы еще были подростками. Подростки делают много глупостей.

— Как, например, поцеловать своего лучшего друга на глазах у всех, потому что новый Ромео оказался довольно крепким орешком?

Черт. Я и правда это сделала? Я просто слишком увлеклась.

После вечеринки у Шэрон Адам не разговаривал со мной целый месяц, хотя я подмазывалась, ныла и использовала каждую уловку из книги, чтобы заставить его простить меня. В конце концов однажды я просто пришла к нему домой — у меня не было заготовлено никаких хитростей, я даже не была накрашена — и умоляла его дать мне еще один шанс, сказать, что мы снова друзья. В моей жизни была огромная дыра размером с Адама. И я не могла продолжать жить с ней. Она разрывала мое сердце.

Адам простил меня. В конце концов. Но с тех пор мы молчаливо согласились не обращать внимания на элемент мальчик-девочка в наших отношениях, и я явно хорошо постаралась, если смогла забыть, как отвратительно я себя повела.

— Прости меня, — тихо сказала я. — Я ужасный человек. Неудивительно, что Николас Чаттертон-Джонс не хочет иметь со мной ничего общего.

И на этот раз я не напрашивалась на комплимент. Я правда так думала.

Адам снова притянул меня к себе и вздохнул:

— Не глупи. Ты потрясающая. И знаешь это. Просто я понял, что ты не позволишь мужчинам в твоей жизни стать больше чем просто щенками, а я отказываюсь носить ошейник и поводок ради кого бы то ни было, даже тебя. И по этой причине, и еще нескольким, я решил, что нам лучше быть друзьями.

И он поцеловал меня в макушку.

Уголок моего рта попытался улыбнуться.

Адам продолжал говорить, и я чувствовала его теплое дыхание у себя в волосах.

— Я должен тебя предупредить… ну… прости, что говорю это, но я думаю, здесь у тебя нет шансов. Тебе лучше найти себе другой объект для дрессировки.

Прошу прощения? По его интонациям трудно было поверить, что ему на самом деле жаль.

Я села ровно и посмотрела на него:

— Что ты имеешь в виду?

Он колебался, и я стала надеяться, что он закончит этот разговор. Но вместо того, чтобы посмотреть на свои потертые старые кроссовки, он взглянул мне прямо в глаза. Я замерла.

— Парни вроде Чаттертона-Как-Его… Ну, иногда меньше — это больше. Вот и все, что я хочу сказать.

— Ты считаешь, я слишком… — Я замолчала, не зная, как назвать себя.

— Может быть.

Я нахмурилась:

— Но я такая, какая есть! Николас Чаттертон-Джонс может быть хоть Господом Богом, но я не собираюсь меняться ни для кого.

Адам покачал головой:

— Я не это хочу сказать. Просто под всем этим… — Он махнул рукой, указывая на мои волосы, покрытые слоем лака, помаду, платье. — Есть девушка. Не забывай об этом.

— Что делает тебя таким экспертом в отношениях? — спросила я угрюмо, скрещивая руки и прислоняясь к другому краю дивана. — У тебя не было серьезных отношений с девушкой после Ханны, а с тех пор прошло целых два года.

Адам принял такую же позу, как и я, скрестив руки.

— Я много работал, чтобы начать бизнес. У меня не было времени для отношений. В отличие от некоторых я не считаю, что играть людьми и бросать их, когда мне удобно, — это справедливо.

Видите? Вот почему мне не следовало никогда входить на эту территорию. Все становилось ужасно запутано, и милый, улыбающийся, веселый Адам совсем исчез. Я предполагала, что и я не так очаровательна, как обычно, но не собиралась отступать и позволять своему лучшему другу продолжать анализировать мое поведение.

— Ты никогда не рассказывал мне, почему вы с Ханной расстались. Она устала от того, что ты все время возишься в сарае на заднем дворе?

Это удар ниже пояса, я знаю. Но роль Адама заключалась в том, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, а не пинать меня, когда я уже и так на полу.

Он отвернулся.

— Я не любил ее. Хотел бы, но не любил. И несправедливо было по отношению к Ханне притворяться.

Проклятье, Адам! Как только я приготовилась к ссоре, ему тут же понадобилось быть искренним.

Он снова посмотрел на меня, я нечасто видела такой взгляд.

— Ненавижу, когда ты начинаешь так говорить о моей работе. Я горжусь тем, чего добился. И я просто хотел тебя поддержать.

Все. Я чувствовала себя полной задницей. Он был прав. Я нападала на своего лучшего друга только потому, что какой-то парень отказался сразу упасть к моим ногам. Я вела себя низко.

— Прости меня, — сказала я. И продолжила бы, но у меня в горле был комок размером с одну из моих брошей.

Адам положил свою руку поверх моей и сжал ее:

— Извинения приняты. А тебе и правда плохо из-за этого Николаса, да?

Он выглядел так, словно он разделял мою боль. Я кивнула, и все внутри сжалось. Обычно я не плачу. А кто плачет, когда на нем жидкая подводка и три слоя туши? Но я чувствовала жжение в носу и знала — слезы угрожающе близко.

Может, бабушка права. Может, что-то тикает у меня внутри. В конце концов, мне почти тридцать. Но, учитывая, что я… это я, очевидно, в конце жизни меня ждет огромный взрыв, а не мирное тиканье. Бабушка всегда говорила, что я не могу сделать ничего, не устраивая из этого целое представление.

Адам придвинулся ко мне, и теперь его плечо касалось моего. Он наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза, и легко толкнул меня локтем:

— Корина?

Моя нижняя губа выпятилась.

— Может, ты прав. Может, меня слишком много для Николаса Чаттертона-Джонса. — Я пожала плечами и слегка приподняла голову, чтобы посмотреть на него. — Это спорный вопрос в любом случае. Пару дней назад я выяснила, что скоро Николас может уйти с рынка. Ходят слухи, у него новая девушка.