Лаура Резник - Секрет успеха

— Монти! Монти! Атлантик-Сити! Почему вы не сказали мне о представлении? Откуда?.. В сегодняшней газете. Может, он захочет потом приехать в Нью-Йорк! Что? Хорошо, в таком случае я должна ехать в Атлантик-Сити! — Она вдруг замолчала. — Да… в газете сказано — пять тысяч долларов на одну персону… Вы не сумеете меня провести? Не знаю как. Пожалуйста, Монти, придумайте что-нибудь. Что-нибудь! Только бы мне попасть туда. Я заставлю его поверить в себя!

Довольная тем, что госпожа Удача все-таки не совсем отвернулась от нее, Алисия повесила трубку и вернулась к столу. Есть не хотелось. Расплатившись, она потягивала кофе и смотрела в окно.

Интересно, что подумает Роланд Хьюстон, когда увидит ее в Атлантик-Сити? И это после того, как он ясно дал понять, что не желает встречаться с ней. Однако Алисия Кэннон выбрала профессию актрисы, самую соревновательную по духу профессию на свете. Ведь не зря ее учителя — директора, агенты, продюсеры — говорили, что работа актера требует железной хватки.

«Нет, все-таки правда на моей стороне, — утешила себя Элли. — Я бы не хотела этой роли так сильно, если бы не была ее достойна».

Неожиданно в толпе за окном мелькнуло знакомое лицо. Он был высок ростом, хорош собой, со вкусом одет. Вот только пальцы его больше не источали огня.

Он улыбался и от этого выглядел еще привлекательнее. Задержавшись на минуту возле юного уличного музыканта, он засунул руку в карман и, достав оттуда пару монет, бросил их в футляр из-под виолончели. К сожалению, они оказались там почти единственными — ньюйоркцы не слишком баловали молодые таланты.

Светловолосый мужчина сказал музыканту несколько слов, от чего тот по-доброму рассмеялся, и продолжил свой путь.

Алисия наблюдала за незнакомцем с интересом. В нем было какое-то особое, почти животное обаяние. От него исходил дух раскованности и свободы. «А улыбка его просто вызывающа, — подумала Элли. — Наверное, приятно ощущать шуршание денег в карманах. Видно, Монти Джексон принес парню хорошие новости».

Вторая встреча за последний час… Это, должно быть, знак. Хороший или плохой — этого Алисия не знала.

Акула вошла в комнату.

Точнее сказать — акула прошаркала в комнату. Чанс не мог не заметить маленьких ножек, торчащих из-под ее тела. Сдерживаемые тесным костюмом, они не могли продвигаться за шаг больше чем на несколько сантиметров.

Чанс сидел в кабинете Джексона на том же самом стуле, что и месяц назад, и с удивлением рассматривал акулу. Кажется, Монти и сам был не меньше поражен ее неожиданным появлением в своем офисе.

— Как вы могли! — закричала акула низким гортанным голосом.

Лицо Монти дрогнуло.

— Элли? — произнес он недоверчиво.

— Еще никогда в жизни я не была так унижена! Так оскорблена! Так…

— Элли, перестань! — сказал Монти, а затем вдруг рассмеялся.

Это было и вправду забавно: Алисия в нелепой акульей шкуре бранила Монти, а он еле сдерживал смех, чтобы не выпустить разговор из-под контроля.

Со своего стула в углу, справа от акулы, Чанс мог детально изучить ее костюм, оставаясь незамеченным. Наряд акулы вызывал ужас и страх. Он был неподражаем. Тело женщины было туго затянуто в эластичную серую материю, поразительно похожую на шкуру акулы. Естественно, такой наряд доставлял его хозяйке массу неудобств из-за его тесноты. Но, будучи нормальным молодым мужчиной со здоровыми инстинктами, Чанс думал совсем не об этом, а о том, что костюм лишь подчеркивает прекрасные изгибы совершенных форм женщины.

Верхнюю часть наряда составляла голова акулы, скрывающая всю голову Элли. Морда с устрашающими черными глазами по бокам смотрела прямо вперед. Там, где должны были располагаться собственные глаза Элли, зияло узкое длинное отверстие, изображавшее пасть. «Интересно, из чего сделаны зубы?» — подумал Чанс. Они выглядели слишком натурально. Нос и глаза Алисии были спрятаны под полупрозрачной розовой марлей, выполнявшей роль акульих десен.

Чанс сомневался, видит ли она его. Он сомневался, что она вообще что-либо видит, потому что боковое зрение ее было полностью парализовано и глаза едва ли могли смотреть из-под слоя марли.

Тело акулы заметно суживалось внизу, переходя в хвост, такой узкий, что бедная женщина с трудом передвигала ноги, когда медленно, но упорно приближалась к письменному столу Монти. Ее руки были прикреплены к телу. Вообще она казалась совершенно беспомощной.

— Зачем… — Монти закашлялся от смеха, — зачем ты вырядилась в такой нелепый наряд?

— Вы не догадываетесь, что он предназначен для съезда глубоководных рыболовов?!

— Ох, Элли, у меня просто нет слов! — Монти с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться снова.

— Вы говорили, сотня долларов в день! Только стоять в мокром костюме и раздавать направо и налево листовки с рекламой глубоководных рыболовных компаний! Ведь так? — не унималась акула.

— Я предполагал, что…

— Значит, вы ошибались! Как вы вообще вышли на этих людей?

— Ты же сказала, что срочно должна заработать несколько сотен долларов, поэтому я призвал на помощь друзей, которые знали о…

— Ну подождите! Я доберусь до вас! Не успела я появиться у них утром, как они засунули меня в эту чешую! С тех пор меня потрогал, облапал и вообще причинил массу неудобств не один десяток подвыпивших мужиков, которые замахиваются на страшную морскую рыбу, чтобы им улыбнулось простое рыбацкое счастье.

— Уверен, они не хотели…

— Если бы вы знали, сколько раз за это время щипали мою бедную шкуру! Кстати, питаться в ближайшие две недели мне придется стоя! — продолжала реветь акула.

— Возможно, тебе следовало бы…

— Не говоря о том, что творится с остальными частями моего организма! — пожаловалась она. — Никогда еще, вплоть до сегодняшнего дня, никто так нагло не интересовался его интимными подробностями!

— Может быть, лучше… — начал было Монти, но был прерван снова.

— В этом проклятом наряде настолько жарко, что с меня уже семь потов сошло! А костюмерша имела наглость заявить, что вычтет из моего жалованья стоимость химчистки! — с жаром воскликнула акула. — Я думаю, она хочет моей смерти!

— Я постараюсь что-нибудь…

— И единственная причина, по которой я остаюсь на съезде целый день, — то, что я не имею возможности самостоятельно вылезти из этой проклятой чешуи! А костюмерша отказывается снимать костюм с меня, пока не закончится рабочий день. Мне дали час для ленча, и почти весь он ушел на то, чтобы доползти сюда — поскольку я не могу даже сесть на сиденье машины — и заявить, что никогда не прощу вам этого издевательства!