Натали Рамон - Ах, Мишель, Мишель!..

— Да… Но… Нет! Видишь ли, если я всего лишь проговорюсь о том, что ты моя знакомая, то тебя лишат приза! По условиям конкурса в нем не должны участвовать ни сотрудники, ни их родственники и знакомые. — Эдит виновато развела руками. — Но твой… э-э… — последняя надежда на то, что это все же другой Мишель, все еще теплилась, — друг может присоединиться к тебе за свой счет.

— Не может, Диди. — Мадлен выглядела сейчас вполне вменяемой, но очень грустной. — Не может. Он пока еще женат.

Эдит смогла только вздохнуть. Сочувственно вздохнуть.

— Он так несчастен в своем браке! У него такая ужасная жена! Чуть что — устраивает истерики!

Мама дорогая, подумала Эдит, Полин — истерики? Быть того не может! Все-таки это другой Мишель.

— Деспотичная! Самовлюбленная! Она не способна оценить его тонкую натуру! Кто сказал, что под застегнутым на все пуговицы жилетом юриста не может биться нежное, хрупкое, тонко чувствующее сердце?!

— Так он — юрист?

— Да! И весьма известный специалист по корпоративным искам! Доктор права Мишель Сарди! Тебе ничего не говорит это имя? Нет? Конечно, телефонная компания… — Мадлен махнула рукой. — И ты тоже мне не веришь, что я могла влюбиться в человека из мира юриспруденции.

— А кто не верит еще?

— Все! — с вызовом изрекла Мадлен. — Все считают, что мне интересны только его банковские счета!

— А кто именно? — Эдит похолодела: история грозила вырваться наружу!

— Все бы так посчитали, если бы я только рассказала о нас с Мишелем! Но я не такая! Личным я не делюсь ни с кем… — Мадлен кашлянула, как бы прочищая горло, и доверительно сообщила, опустив глаза: — Кроме Диди.

— То есть меня? Мне ты рассказала первой?

— Не тебе! Диди!

— К…кукле?

— Да! Ты меня бросила. А она заменила мне тебя.

— Слушай, Мадо. — Эдит посчитала самым разумным не размышлять пока над тем, сошла ли с ума Мадлен или нет. А просто сменить тему. — Скажи, каков он, твой Мишель? Красивый?

— Как тебе сказать? Не так чтобы идеально в моем вкусе. Я, признаться, люблю жгучих брюнетов. И с усами. А у него усов нет. И он, скорее, шатен и слегка даже с проседью. Но Мишель… Ох, я прямо не знаю… В общем, я, как только его увидела, сразу поняла — он! Ну, знаешь, так бывает: щелк! И зажглась иллюминация!

От этой метафоры Эдит чуть не вздрогнула. Ну и дела! У Полин тоже «зажглась иллюминация», когда она обнаружила эту визиточку.

— Ты, я так понимаю, не замужем? — осторожно предположила Эдит.

— Нет! И это великое счастье! Иначе у меня тоже были бы проблемы с разводом.

— У него проблемы? Ты же сказала, что плохая жена.

— Жена-то да, никуда не годится. Но сын! Пятнадцати лет… Мишель его обожает. Он не может травмировать психику подростка разводом. Нужно постепенно готовить мальчика к этому. Так что, — Мадлен вздохнула, — придется ждать. Но ничего! Я привыкла ждать. Я ждала тебя, и вот — пожалуйста! Ты со мной. Так и Мишель. Рано или поздно мы будем вместе.

— Тогда почему бы тебе не скрасить хотя бы месяц ожидания красотами Канаров?

— Диди, а ты точно не сможешь договориться, чтобы мне отдали деньгами?

— Да нет же, Мадо. Я ведь тебе сказала, что это исключено.

— Даже для близкого человека?

— Тем более. Постарайся понять меня…

— Нет, Диди! Это ты категорически не понимаешь меня. Мы созданы друг для друга, а тут разлука на целый месяц!

— Вы так часто видитесь в Париже? — И вдруг Эдит поймала себя на том, что почти трясется от злости.

— Редко. Раз в неделю, раз в две недели… — Мадлен опять сникла. — Но мы каждый день разговариваем по телефону!

— Каждый день?

— Да!!! Иногда по два-три раза! Мы знаем наши телефонные номера наизусть!

— И… И его домашний?

— Нет, что ты! Неужели ты могла подумать, что я способна скомпрометировать его перед сыном? Я звоню ему только в офис. Я отказалась даже от номера его мобильного. Мало ли что, вдруг он забудет его дома, и я нарвусь на его ужасную жену?

— Но телефонная связь существует и на Канарах.

— Ах! Вот что значит иметь дело с представителем телефонной компании!

— Конечно! Наша компания обеспечит тебя телефонной картой. — Надо будет сказать об этом Полин, усмехнулась про себя Эдит. До чего же дорогостоящая затея! — Это входит в условия призового фонда.

— Картой? А какой?

— Главное, что бесплатной!

— Да? — Мадлен задумчиво закусила нижнюю губу и от этого окончательно стала похожа на обитательницу психиатрической клиники. И что только Мишель мог найти в ней? Неужели его возбуждают ее бредовые восторги? Или все-таки «нижний бюст»? Кстати, у этой кретинки вовсе неплохой «нижний бюст».

— По-моему, Мадо, это так романтично: лежать топлес на песочке под пальмой и разговаривать по телефону с любимым человеком, оставшимся ждать тебя в дождливом Париже.

Мадлен что-то невнятно промычала и углубилась в картинки вновь подсунутого ей подругой детства рекламного проспекта.

— А потом ты вернешься загорелая, отдохнувшая, полная… То есть наполненная ароматами океана. Какой восхитительной будет встреча! Расстояния только усиливают истинную любовь. И может быть, разлука подтолкнет Ми… его к более решительным действиям в смысле развода.

— Ммм…

И шелест глянцевых страниц. Вот зараза!

— Кстати, Мадо, ты мне не рассказала…

— Значит, получить деньгами нельзя, надо ехать, — вполголоса пробормотала Мадлен и недовольно вздохнула. — О чем, Диди? — рассеянно переспросила она.

— А как ты познакомилась с Ми… мужчиной твоей жизни?

— Ах, Диди! — Мадлен тут же забыла о проспекте, прижала ладони к лицу и томно передернула плечами. — Это было так волшебно! Так рыцарственно! Как в романе! — Она кокетливо всплеснула ладонями. — Ах! Я тебе сейчас все расскажу.

— Я вообще не понимаю Мишеля! — возмущалась Эдит на том конце провода. — Что может быть у него общего с этой претенциозной кретинкой! Сентиментальной и алчной одновременно! Встречаются каждую неделю, перезваниваются по сто раз на дню! О чем они говорят? О чем только Мишель может говорить с этой дурой? Как ему вообще пришло в голову познакомиться с ней?

— Подожди, Эдит, успокойся! — наконец-то мне удалось влезть в ее монолог. — Я не виновата в том, что Мишель…

— Полин, прости меня, это я, я виновата! Я расстраиваю тебя, а тебе нельзя волноваться! Но это ужасно!

— Эдит, ты всегда умела владеть собой.

— Да. — Она замолчала. В трубке слышалось ее дыхание. — Да, Полин, все. Я взяла себя в руки.