Поцелуй истины (СИ) - Снегова Анна

Домик совсем маленький — один этаж, две комнаты и закопчённая кухня с печкой. Но это всё равно намного лучше, чем было летом, когда девочка с мамой жили в лачуге на окраине деревни. В городе вообще лучше — интереснее, есть на что посмотреть за окном. Здесь девочка с мамой живут уже два месяца, им удалось убедить горожан, что они просто пекут хлеб на продажу. Всё-таки, у них обеих белые платья, а это рождает меньше подозрений. Да и булочки у мамы получаются выше всяких похвал.

Скрип двери. Девочка срывается с места так быстро, что падает стул. Бежит навстречу со всех ног… и замирает у порога.

В открытую дверь входит женщина в чёрном. Белые хлопья снега не тают на её плечах и потерянном, бледном лице.

В руке женщины зажата горсть золотых монет. Целое состояние. На них можно купить здоровенный дом в центре города и вообще не работать. Вот только…

— Мам… что ты сделала, мам?! Почему оно стало чёрное? Почему твоё платье чёрное?!

Женщина молчит, не отвечает и будто даже не видит девочку.

— Это была она…

Слышу слова за спиной, словно выдохнутые сквозь стиснутые зубы. Оборачиваюсь. В шаге от меня у грубой бревенчатой стены стоит Инквизитор. У него страшное лицо — потемневшее, и даже глаза будто стали не синие, а чёрные.

Первый порыв — отшатнуться и убежать от него куда-нибудь… но это моё воспоминание, и мне некуда отсюда бежать. А ещё… мне не хочется оставлять его наедине с болью, которую вижу в его глазах и которая так сильна, что даже по моей коже проходит волнами и опаляет, будто искры, что разлетаются от костра.

Поэтому делаю очередную безумную вещь. Ещё полшага — и кладу руки ему на плечи, хоть для этого приходится привстать на цыпочки.

— Почему ты так говоришь? Почему так смотришь? Что случилось?

Инквизитор стискивает в горячих ладонях мои запястья, словно хочет отбросить мои руки прочь, словно ему противно моё прикосновение — но отчего-то так и не делает этого, и его жар опаляет кожу. Взгляд тёмных, как зимняя буря, глаз впивается в моё лицо.

— Десять лет назад некая ведьма Лорен из Тормунгальда убила мою жену. В самый разгар медового месяца. Прекрасную девушку с добрым сердцем, которая никогда никому в своей жизни не делала зла. Именно после этого я решил стать Инквизитором. Жаль, что не добрался первым до убийцы — это сделали другие. Но я не знал, что у неё осталась дочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Какая странная насмешка судьбы — что мне попался именно этот Инквизитор. Или, скорее, наоборот — что именно я попалась ему в лапы. Что же теперь будет со мной? Что же теперь будет… с нами?

— Мне жаль… я не знала… мне правда очень жаль.

Молчит. Борется с гневом, который разрывает его изнутри — я вижу это так отчётливо!

— Значит, ты тоже ведьма.

— Я тоже ведьма, — опускаю взгляд, чтобы не видеть, каким глазами он будет теперь на меня смотреть. Не отпираюсь — уже нет смысла отрицать очевидное.

— И тоже умеешь колдовать, — снова не спрашивает, а утверждает.

— Умею.

— Тогда показывай! Показывай другие свои воспоминания! Там, где ты колдуешь. Давай же! Я хочу выпить эту чашу до дна, залпом. Ни к чему тянуть и ковырять эту рану дальше.

И он тянет меня куда-то вперёд по ленте времени. Мысли, впечатления, вспоминания проносятся мимо нас смазанным потоком, а мы остаёмся недвижимы в его сердцевине. Запоздало понимаю, что он не досмотрел моё воспоминание о матери. Как будто узнать правду обо мне ему почему-то намного важнее.

Заставляю поток замедлится. Что это за день? Не важно. Просто один из многих.

…Сизые ели тянутся мохнатыми верхушками к небу, которого почти не видно так глубоко в лесу. Переклик редких птиц над головами, пахнет прелой листвой и грибами. В лесу — пряный уютный полумрак. В лесу хорошо, безопасно. Но ужасно тоскливо и одиноко, когда тебе шестнадцать.

По едва заметной звериной тропе неспешно бредут двое — женщина в белом и худенькая девушка с волосами, забранными в одну недлинную косу.

Этот момент я тоже помню. Я уже давно жила с тётей, в самой глубине Тормунгальдского леса.

Она идёт чуть впереди, то и дело наклоняется и заглядывает под еловые лапы, ворошит длинной палкой спутанную мешанину трав. Мы ищем грибы на ужин. Лучик солнца, прорвавшийся-таки через переплетение ветвей, заставляет медно-рыжие тётины волосы вспыхнуть огнём.

— Абигель, ты опять ходила сегодня на опушку?

Девушка вздыхает.

— Да, тётя Малена!

— Сколько тебе раз повторять, что подглядывать опасно! Что, если тебя заметят? — тётя раздражается. Она вообще не сильно обрадовалась, когда на её голову свалилась племянница. Наверное, чувствовала, что на этом её спокойная размеренная жизнь закончится.

— Что-нибудь придумаю, тётя Малена! — легкомысленно отмахивается девушка.

Женщина останавливается и ставит корзинку у ног.

— Так, ладно! Я откладывала этот разговор, но ты уже достаточно взрослая. Послушай, ты конечно у меня дурочка и отказываешься учить самые важные заклинания, но есть такие, без которых точно не обойтись…

— Тётя! Вы мне уже всю голову проковыряли этими заклинаниями. Не хочу и не буду! — девушка даже ножкой топает от упрямства. — Я свои собственные придумала!

— Твои — ужасно медленные и не помогут спастись, если случится беда и нас поймают! Как ты этого не понимаешь? Да, я тоже не хочу, чтобы когда-нибудь мне довелось применять гибельные чары. Я давным-давно ушла в этот лес и носу из него не показываю, чтобы такого не случилось. Но я их, по крайне мере, знаю в теории, Абигель! В случае чего я не останусь безоружной.

— Всё равно не буду! — упрямо бурчит девушка, потупясь.

Женщина вздыхает.

— Ладно, сейчас не об этом хотела. У ведьмы есть ещё один способ защиты, о котором я тебе пока не говорила. Он может пригодится, если опасность будет исходить от мужчины…

Ох, нет! Только не это! Чувствую, как стремительно покрываюсь краской. Только бы Инквизитор это не услышал этот разговор! Где он, кстати?

Резко оборачиваюсь и чуть в него не врезаюсь. Оказывается, всё это время он стоял сзади меня, совсем рядом, и внимательно смотрел моё воспоминание.

— Стоп! Стоп-стоп-сто-оп! Это не для мужских ушей! — кидаюсь к нему, чтобы закрыть эти самые уши. — Девчачьи разговоры. Ничего интересного. Это неправильное воспоминание! Найду тебе другое…

Синеглазый ловко уворачивается и перехватывает мои руки. Ну почему он всегда оказывается быстрее? И его грозный взгляд не предвещает мне ничего доброго.

— Значит, гибельные чары — да, Эби? Тебя всё-таки учили гибельным чарам? — синие глаза с прищуром ждут моего ответа, и у меня появляется чувство, будто стою на самом краю пропасти и один неверный шаг может стоить жизни. Как же так получается, что я снова и снова забываю, что передо мной — смертельно опасный враг! Когда уже у меня мозги-то включатся и хоть какой-то инстинкт самосохранения! Отвечаю как можно осторожнее:

— Пытались учить. Но я же отказалась!

— Я это знаю только с твоих слов. Возможно, ты мне врёшь? Возможно, специально показываешь мне самые невинные из своих воспоминаний?

Подозрение в Инквизиторском взгляде режет меня по живому. Ну и что, что это его работа! Обидно всё равно ужасно. Да ещё и голова начинает болеть — резко стреляет висок. Морщусь и выпаливаю ему прямо в лицо:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Тогда смотри, что хочешь! Сам выбирай! Мне надоело закрываться.

Сама внутренне группируюсь, ожидая момента, как нас вновь потащит в потоке. Малоприятные ощущения, да ещё и слабость накатила — от переживаний, наверное…

Но синеглазый отчего-то молчит и медлит.

— Возвращаемся. Хватит пока.

Удивлённо вскидываю взгляд, но по бесстрастному лицу Инквизитора прочитать ничего не получается. Он снисходит до того, чтобы пояснить в ответ на мой немой вопрос: