Ни стыда ни совести (СИ) - Лучезар Ольга

Посижу с ребятами в предбаннике, попью чая со сладостями, которые, к слову сказать, здесь имеются в избытке: конфеты, печенья, рахат-лукум и многое другое.

Коллеги раздеваются, а мой взгляд приковывает фигура Зорина. Подтянутая, спортивная, хотя и без огромных мышц. Он замечает, и я тут же отвожу взгляд, присаживаясь за стол.

Быстро приняв душ, наша группа скрывается за дверью парной. Осматриваю помещение, отделанное вагонкой, и замечаю в углу большое массажное кресло. Не зная чем себя развлечь, падаю в него, выбираю в меню положение кресла, курс с силой массажа и расслабляюсь.

Наслаждаюсь вибромассажем… дремлю… Громкий хлопок и я вздрагиваю. Из парилки вываливаются ребята, принося с собой банный запах и громкий смех. Признаться, я им завидую. Какая же я глупая, что повелась на эту провокацию Зорина! Отключаю кресло и, поднявшись, присоединяюсь к весёлой компании.

— Никит, расскажи, в связи с твоим назначением нас ждут какие-то изменения в работе? — спрашивает Андрей, разливая кипячёную воду по кружкам с пакетиками чая.

— Да, признавайся, будешь делать среди нас зачистку? — подхватывает, смеясь, Юлич.

Никита встаёт из-за стола и подходит к Андрею, забирая один из дымящихся напитков.

Поворачивается к нам и, отпивая глоток, серьёзно отвечает:

— Никакой зачистки не будет. Я доволен каждым из вас.

От таких громких слов, я сжимаю руки под столом в кулаки, до боли впиваясь ноготками в кожу. Гад! Как же мне хочется всё ему сейчас высказать. Доволен он!..

— Вероятнее всего, в нашей команде появятся несколько новичков. Стажёров, — взгляд Зорина задерживается на мне.

Копируя его привычку, вопросительно вздёргиваю брови.

— Что же касается работы, — отводит от меня взгляд. — У меня есть одна идея, — на его последнем слове я непроизвольно дёргаюсь.

А он тем временем продолжает:

— Создать единый сервис, через который каждый желающий сотрудник банка сможет оформить заявку на решение той или иной проблемы. Сейчас эта логистика не работает. На данный момент, мы вообще не в курсе многих возникающих трудностей. В то время как сотрудники внутри подразделений мучаются с проблемой и, самое обидное знают, как её решить. Знают, но не имеют полномочий на изменение процессов. Однако они есть у нас, и в наших силах им помочь.

— Хм, интересно… — комментирует Андрей, потирая лоб.

— Думаю, что в ближайшем будущем можно использовать этот сервис и для предложения своих идей. Своеобразное хранилище. Сразу оговорю, что доступ к просмотру будет только у нас. Только мы сможем мониторить и обрабатывать предложения.

Какая прелесть! Конечно же, только у нас, ага, как же! Только у вас, Никита Сергеевич! Какая сволочь! И можно прибрать чужие идеи официально, на полных законных основаниях. И не только мои, но и всех остальных. Удержать язык за зубами становится уже невыносимо сложно. Внутри всё кипит, вулкан того и гляди начнёт извергаться.

— Никит, это хорошая идея, но лично я пока слабо представляю, как это будет… Мы же все, как не крути, работаем на личный результат, ты же понимаешь? Тогда зачем мне рассказывать свою идею всем вам? В чём моя выгода?

— Мы одна команда, и все проекты, в любом случае, ведутся в рамках «Лаборатории», но ты пр…

Команда???

— Просто прекрасно! — подскакиваю со стула. — Раз мы команда, то можно и чужими идеями пользоваться без зазрения совести? Ты что хочешь, чтобы мы все перегрызлись, да Никит? Хочешь внедрить свою систему воровства идей?

Хмурится.

— Что? Не нужно делать такое непонимающее лицо, Зорин! Разве не это твой секрет успеха? Что ж, тогда расскажи нам, как ты так быстро поднялся? Поделись, с командой, — последнее я буквально прошипела, склонившись над столом.

Молчит, зло поигрывая желваками на скулах.

— Не расскажешь? Ну что же, тогда расскажу я! — разворачиваюсь к ребятам. — Расскажу, как будет, — посмотрела на Андрея. — И как это уже было. Вернее стало, со мной.

И я всё выложила. На одном дыхании. Что доверилась, рассказала ему свою идею, а он воспользовался нашей дружбой. Мной. И предложил её, как свою. Чем и заслужил повышение.

Я так расхожусь, что заканчиваю свою пламенную речь, задыхаясь и хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, приводя своё дыхание в относительную норму.

— Всё сказала? — цедит он, так и держа в руках кружку.

— Нет, не всё! — рявкаю.

Зорин отставляет кружку на стол, проходит к выходу и, взмахивая рукой, указывает на дверь:

— Тогда пойдём, проветримся. Здесь душновато.

И пойду! И всё скажу, что о тебе думаю!

Выходим, Зорин обгоняет, проходя на деревянную мостульку. Я за ним. С реки дует ледяной, пронизывающий ветер. Безжалостный. Треплет мои волосы, забирается под полы халата, проникает до самых костей, от чего моё тело вмиг покрывается колючими мурашками. Обнимаю себя руками.

— Говори. Что ты ещё хотела сказать? — бросает, поворачиваясь.

— Ты подлый, лицемерный предатель! Ты… ты… плагиатор! Использовал меня. Как ты мог? Я доверяла тебе! У тебя ни стыда ни совести! Хотел влюбить меня в себя и вдоволь попользоваться. Барбариска…. Ням-ням-ням. Ты вся светишься… — откровенно кривляюсь, изображая его. — Фу! Мне противно даже просто стоять с тобой рядом, — ядовитые, горькие слова так и льются из меня потоком, не остановить.

В одно мгновение Зорин преодолевает между нами расстояние, наклоняется, сильные пальцы обхватывают мой затылок.

— Какая же ты дура! — и впивается в мои губы яростным поцелуем.

От неожиданного напора я теряюсь, но почти сразу прихожу в себя, отталкиваю его, и звонкий, оглушительный звук пощёчины эхом разносится по округе. В испуге стремительно разворачиваюсь и пускаюсь бежать, без оглядки. Несколько секунд, и я слышу за спиной громкий всплеск воды.

Забегаю в дом и, не поворачивая головы, проскакиваю мимо ребят. Взбежав по ступенькам на второй этаж, притормаживаю возле окна тёмного холла, чтобы хоть немного отдышаться. Сердце колотится как сумасшедшее.

Поднимаю взгляд и, как заворожённая, смотрю, как переливается лунная дорожка на водной глади реки. Вглядываюсь, и замечаю какое-то движение — мужская фигура, поднимающаяся из воды на мостульку. Она будто застывает на мгновение, чтобы тут же направиться в сторону дома.

Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Разворачиваюсь и вхожу в комнату.

— Девочки, я только переоденусь, — предупреждаю.

Девчонки с приоткрытыми ртами смотрят на меня, ничего не отвечая. М-да, уж… представляю как я сейчас выгляжу: в растрёпанном халате, с взлохмаченными волосами и лицом, цвета перезрелого помидора.

Не дожидаясь ответа, опускаю голову и прохожу к своим вещам. Копаюсь в поисках пижамы и… по комнате разносится мой разочарованный стон. Вот она, родная: в одном пакете с грязной курткой! Что ж, ходить мне до завтра в халате.

Вытаскиваю из рюкзака телефон. Ого, уже два часа ночи! Как же быстро пролетело время.

Спустившись вниз застаю за столом двух ребят — самые стойкие. Присаживаюсь к ним, с желанием присоединиться к пустой болтовне, но совершенно не слышу, о чём они говорят.

Чтобы отвлечься, протираю полупустой стол и встаю к мойке. Под звяканье перемываемой посуды, думаю… Почему Зорин назвал меня дурой? Я ведь сказала правду… Или нет?.. Тогда почему не объяснил? А зачем целовал?..

Задыхаюсь от обиды, но упорно продолжаю мыть… И плакать… Мою и плачу. Хотел влюбить и влюбил. Гад. Хочется разрыдаться в голос.

Входная дверь хлопает — вернулись ребята из бани. Продолжаю возить пенной губкой по тарелке. Ко мне никто не подходит, даже Юлич. И почему-то именно в этот момент я чувствую стыд за своё поведение. Всё же не стоило выносить это на всеобщее обозрение. Это алкоголь меня подбил, не иначе.

Закончив, оборачиваюсь: я осталась одна, все разбрелись по койкам. Укладываюсь спиной на одну из скамеек, подкладываю руки под голову и смотрю невидящим взглядом в потолок. Буквально на несколько минут прикрываю глаза…