Анна Рейн - Никакой романтики

Следующие две недели ничего не менялось в отношении к ней ее начальника. Правда, когда она надела второй костюм из тех, что подарила ей подруга, его взгляды стали чуть более продолжительными и чуть более серьезными. Каждый из этих взглядов был ей дорог, но физическое желание не могло утолиться одними лишь взглядами. Набрасываться на него самой Маша сочла неправильным. «Никаких претензий и никакой ревности», так, кажется, звучало их соглашение. Следовательно, она должна ждать, когда он сделает первый шаг. И, несмотря на свой страх, к его неведомой подруге она уже начала ревновать.

Начало ее третьей рабочей недели пришлось на вторник из-за майских праздников. День этот оказался всего лишь чуть менее скучным, чем самый первый: звонков было больше, нужно было привести невнятный отчет из третьего магазина в вид, удобный для начальника. Владимир Борисович сегодня вновь куда-то умчался, и Маша работала в полном одиночестве.

За полчаса до конца рабочего дня вновь зазвонил телефон.

— Слушаю вас, — отстраненно, профессионально и чуть рассеянно проговорила она в трубку.

— Девушка, скажите, пожалуйста, где Владимир Борисович? — спросил женский голос, который Маша узнала бы где угодно. Она чуть не выронила трубку от неожиданности, но вовремя поймала ее плечом.

— Простите? — она была настолько шокирована, услышав Лену, что даже охрипла. Бывшая Ксенина подруга говорила довольно уверенно, и будь на месте Марии кто-то другой, ни за что не услышал бы ноток неуверенности и расстройства в этом сильном голосе.

— Я спрашиваю вас, не знаете ли вы, где Владимир Борисович Петренко. Его сотовый не отвечает, а мы должны были сегодня вместе ужинать. Я хотела подтвердить встречу, но не могу дозвониться до него.

Вот это да… Лена — его девушка?.. У Маши свело скулы от злости и ревности. Если бы она знала это раньше, то ничего бы не ждала от босса. Неудивительно, что ей самой приходится довольствоваться одними взглядами.

— Нет, простите, я не знаю. Если вы не можете дозвониться на его сотовый, то, боюсь, я ничем не могу вам помочь. На работе он появлялся только утром и, кажется, возвращаться в офис сегодня не собирался, — Маша впервые за всю свою жизнь прилагала столько усилий, чтобы голос ее звучал профессионально и скрыл все ее чувства. Обычно это получалось само собой.

— Понятно. Спасибо. Если он все же появится, попросите его перезвонить Лене Петровой, хорошо?

— Хорошо.

В трубке раздались короткие гудки. Ленка-петренка… Ей и фамилию-то в случае чего не сильно придется менять…

Стараясь держать себя в руках, Маша очень медленно положила трубку на место. А слезы уже катились из ее глаз. Господи, ну почему даже в этом случае, когда мужчина буквально заранее оповестил ее о своих намерениях, более того, был привязан к ней денежным соглашением, даже в этом случае она не могла получить то, что хотела? Она ведь не хотела слишом многого. Она не хотела за него замуж, она не рассчитывала иметь от него детей, всего лишь служебный роман, без привязанностей и упреков. Всего лишь секс, без обязательств и романтики.

Когда она успокоилась, то набрала номер его мобильного. «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети». Опять. Она позвонила на домашний, но трубку никто не брал.

Выполнив свой рабочий долг — она же не обязана разыскивать босса по всем его магазинам, правда? — Маша дала волю чувствам. «Хоть бы он забыл про этот твой ужин», — пожелала она Ленке от всей души.

Но после работы Маша поехала прямиком к Ксюше домой. Она держалась всю дорогу, и только уже когда лифт начал останавливаться у двадцать первого этажа, зашмыгала носом.

— Привет, Ксень, — дрожащим голосом поздоровалась она, стараясь держать себя в руках.

— Заходи, — растерянно сказала Ксюша. Она никогда не видела, чтобы подруга так явно проявляла свои чувства.

Хлюпнув носом в очередной раз, Маша переступила порог, сняла обувь, едва не потеряв равновесие. Ксюша решительно повела ее на кухню и налила ей чаю.

— Рассказывай, — приказала она.

— У него есть подруга, — начала Маша, зная, что Ксюше это известно.

— Лена-а-а-а! — и вот тут она окончательно разревелась и склонилась Ксюше на плечо.

— Скажи, ну на что я могу надеяться, если рядом с ним — Ленка?! Ну на что? Откуда она вообще взялась? — ревела в голос Маша, выплескивая боль, копившуюся в течение пяти лет.

Ксения молча утешала подругу, гладила ее по плечу. Когда рыдания начали стихать, она сказала:

— Ленкины романы недолговечны. Он будет твоим, если ты этого хочешь, причем скорее рано, чем поздно.

Маша, подавляя последние всхлипы, выпрямилась.

— Прости, не знаю, что со мной случилось.

Ксюша махнула рукой.

— Ерунда, забудь. Пей чай.

Несмотря на сломавшийся телефон и вопреки Машиному пожеланию, Владимир все-таки явился на ужин, опоздав на пятнадцать минут и заставив Лену понервничать. Она-то опоздала всего на десять, и теперь вертела в руках сотовый, зная, что звонить мужчине бесполезно и что услышит лишь механический женский голос, сообщающий, что абонент недоступен.

— Прости, попал в пробку. Что-то сегодня на проспекте совсем плохо, — сказал он, усаживаясь за столик в кафе.

Лена понимающе улыбнулась. Она не собиралась дуться из-за такой мелочи. Натренированным на множестве мужчин шестым чувством она предчувствовала нечто более серьезное, чем пятиминутное опоздание.

— Я сама опоздала, так что ничего страшного.

Они заказали по чашке кофе.

Отношения с Леной длились, в общем, не так уж долго — два месяца всего, но Владимир все равно ощущал их несколько затянувшимися — когда возникает неловкость в разговоре, нелепые паузы, когда прислушиваешься больше к собственным мыслям, чем к словам собеседницы. В какой-то степени это был рекорд для него — отношения, быстрее всего сошедшие на нет. Может, именно поэтому ему было неловко первому говорить о разрыве. Хотя из всего, что он знал о Лене, можно было предположить, что она первой его бросит — и это его чрезвычайно бы обрадовало, — девушка вовсе не выглядела готовой лететь на очередной огонек. Так что агонию придется прерывать ему.

Лена прекрасно видела, что мыслями он сейчас не с ней, и это было очень, очень тревожным сигналом. Но она не подавала виду, что заметила неладное, и продолжала щебетать.

— Лена.

Она замолчала, замерла, понимая, что не ошиблась в своих предположениях.

— Я думаю, нам пора расстаться, — решительно сказал он, глядя ей в глаза. И Лена знала: здесь не помогут ни хитрость, ни уговоры, ни слезы. Сколько раз она сама говорила эти слова?.. Даже не вспомнить. И она всегда чувствовала, когда разрыв окончательный, а когда — нет. И несмотря на все это, несмотря на все свои привычки и принципы, она все-таки спросила: