Измена в подарок (СИ) - Исай Ася

Сотня ступенек вверх забирает последние силы, и я даже не заморачиваюсь с уборкой в спальне. Меня хватает только на то, чтобы снять защитную плёнку с мебели и застелить постель. Прогреться дом не успел, всё ещё прохладно и сыро. Приходится остаться в тёплых штанах, свитере, плотно завернуться в кокон из двух одеял.

Сон подхватывает меня, как только голова касается подушки, и так же быстро выплёвывает обратно. Только немного в другую реальность. Солнце заливает комнату, но теплее не стало. Я всё ещё дрожу, несмотря на все слои утеплителей.

Открыть сухие глаза и смотреть на этот мир больно. Мигрень бродит где-то рядом, желая напасть. Каждый вдох холодного воздуха забивает гвоздь прямо в мозг.

Встаю и иду к котлу, как только ловлю фокус. Все необходимые лампочки радостным красным цветом оповещают, что он отключён.

Только этого мне не хватало.

Слишком, слишком много неприятных ощущений приходится на каждый миллиметр моего тела.

Назойливые молоточки бьют точно в виски и по затылку. Кажется, что это Мьёльниры, не меньше. Вместо обычного стука, пробирающие до дрожи, долгие раскаты грома. Если зажмуриться, то и молнии можно увидеть.

От солнечного света хочется спрятаться, но это оказывается ещё больнее. Как только веки смыкаются, в глаза будто попадает жгучий яд. В горле застряла стеклянная крошка. Нос всё ещё заложен, и губы не только искусаны, но и пересохли, потрескались оттого, что приходится дышать ртом.

Где там Аннушка с целительным маслом? Мне бы очень помогла её трамвайная терапия.

Я будто в тумане плыву, а руки действуют на автомате. Зажать две кнопки и прокрутить рычаг. Сначала слышатся тихие щелчки, шипение и… Ничего. Котёл не запускается ни с первого, ни с пятьдесят первого раза. Так как мозг временно недоступен, просто продолжаю повторять ещё и ещё. А вдруг вот сейчас, ещё разочек и выйдет! Ни народное “вынуть и вставить вилку в розетку”, ни заводская кнопка рестарта не помогают.

Целую бесконечность времени я танцую вокруг котла. Поменять последовательность нажатия кнопок, перепроверить все подключения, выложить кабель особенным способом… Не помогает.

В поисках новых бесполезных методов запуска решаю прямо сейчас начать уборку дома с этой комнаты. Вдруг котёл грязи боится, а здесь я со своими проводами и кнопочками пристала!

Средств для уборки нет никаких. Как и топлива для меня. Нужно собираться в магазин. Если на смене сегодня тётя Катя, то это не только магазин, а ещё и отличное справочное бюро. Она всех знает и быстро найдёт мне спасителя!

Бойлер, к счастью, более положительно ко мне настроен и выдаёт щедрую порцию горячей воды. Моему лицу, к сожалению, это не помогает.

Не помогают даже солнцезащитные очки.

Выйдя на улицу, слепну от солнечного света. Оказалось, пока я спала, метель догнала и укрыла здесь всё пушистым снегом. Даже шпили на заборе принарядились в уютные шапочки. В ватной тишине слышался лишь звук моих шагов по хрустящему снегу. Он разносился по округе и таял эхом.

Магазин “У Степана” был ближайшим и самым крупным в посёлке. Ассортимент поражал разнообразием. Бытовая химия, детские игрушки, инвентарь для огорода и даже немного одежды. Здесь можно было найти пшеничную муку и резиновую лодку. На соседних витринах продавалась скумбрия горячего копчения и десерты. Аромат промокшего картона, который заботливо уложили под ноги, чтобы не разносить лужи от снега, причудливо смешивался с запахами рыбы, овощей и новой резины.

Аппетита у меня не было, но я всё равно почувствовала лёгкий укол сожаления о том, что не заехала в супермаркет перед отъездом.

— Здрасьте, тёть Кать, — прохрипела я, не узнавая свой голос.

Женщина за прилавком дёрнулась, не ожидая такого обращения, и недовольно сощурилась. Видимо, фокус навести это не помогло, и она надела на нос очки.

— Мирка, ты, что ли?

Тётя Катя совсем не изменилась. Такая же пышная красотка с огненно-рыжими волосами. Разве что морщинка между бровей стала глубже. Она всегда говорила, что это следствие всех выходок её сына. Что там опять натворил Борька, рассказать она мне не успела.

Только вышла из-за прилавка обняться, но где-то в глубине моего кармана с глухим жужжанием зазвонил телефон. Сердце на долю секунды срывается в радостном приветствии, но тут же переходит на тревожный, ломаный ритм, когда я замечаю, как на экране появляется наше с Костей фото.

Мне всегда казалось, что в этом кадре заключена вся, абсолютно вся любовь мира. Фотограф поймал нас во время первого танца на свадьбе. На изображении мы так обнимаем друг друга, что даже самый убеждённый скептик поверит в любовь.

Тогда этот момент стал самым спокойным за весь день и по-настоящему нашим. С шести утра всё понеслось с сумасшедшей скоростью. Визажист опаздывал, кондитер отправил торт не в тот ресторан, а кто-то из гостей приехал не в ту гостиницу, перепутав Сочи с Адлером. Среди этого круговорота мы наконец-то встретились и просто кружились под музыку. Я, кажется, всё ещё слышу отголоски “Strangers in the Night”.

На фото они даже не смотрят друг на друга. Их глаза закрыты. Её голова лежит на его плече. Он прячет улыбку в её волосах. Тёплая нежность будто лучится из этих людей и заряжает всё вокруг.

Как мы всё это потеряли? Как мы настолько отдалились, что он ушёл искать приключений с другой, а я закопалась так глубоко в себя, что этого не заметила.

— Мирра? Всё в порядке? — встревоженный голос тёти Кати вырывает меня из воспоминаний.

Оказывается, телефон больше не звонит. Я просто смотрю на потухший экран.

— Да… Да. Не выспалась просто, — спешно оправдываюсь и вспоминаю, зачем пришла. — У меня котёл не включается, не знаете, кто помочь может?

— А то как же. Племянник мой. Пришлю его к тебе вечером. Продержишься пару часов?

— Продержусь. А как же Борька? Думала, его отправите.

— А Борька в городе уже год живёт. С девицей. Безалаберная, ужас просто, — она морщится и хватается за сердце. — Ни готовить, ни рубашки гладить не умеет!

— Ну, главное, что ему нравится.

— Скажешь тоже!

Её желание посплетничать о личной жизни Бори сейчас очень некстати. Если я поддержу разговор, то мы не закончим до закрытия магазина. Она останется без выручки, а я без последних мозгов.

— Тёть Кать, я побегу? Вы мне дадите номер племянника на всякий случай?

— Да, обожди, — возвращается за прилавок и на обороте одного из чеков записывает номер телефона. — Он на теплицы уехал, часам к семи должен вернуться. Я сейчас позвоню, но если не придёт, ты не стесняйся, напомни о себе. Если поломка серьёзная и не запустится котёл, ты не стесняйся, приходи. У меня, знаешь, теперь целый этаж свободен, — говорит она с грустью, протягивая мне записку.

— А как же племянник? Он разве не с вами живет?

— Ну что ты! Взрослый мужик уж! У него свой дом. На твоей улице. Считай соседи.

— Поняла. Спасибо, тёть Кать. Хорошего вам дня, — разворачиваюсь уходить, уже берусь за ручку двери, как мне в спину прилетает совершенно беззлобное, но такое болючее: