Жаклин Бэрд - Непристойное предложение

– Не суй нос не в свое дело, сказано тебе! – оборвала его Кэти, отдергивая руку. Она усмехнулась: уж лучше иметь врага, чем такого друга.

– Послушай, мне кажется, что в качестве давнего друга я имею право вмешиваться в ваши семейные дела. Твой отец, увы, уже стар, за последние четыре года ты почти не виделась с ним. Он предоставлен самому себе и, конечно же, очень одинок. Если бы тебя с головой не захватила твоя дурацкая карьера и если бы в тебе было поменьше эгоизма, то могла бы и вспомнить о нем.

Его жесткий тон привел ее в ярость. Чертов мужик! – внутренне вскипела она, выслушивая обличающую отповедь.

– Да, Боже мой, ведь дом твоего отца всего в десяти минутах езды от отеля, где ты остановилась, – продолжал Джейк. – Тоже мне, любящая дочь!

– В твоих устах такая трогательная забота о моем отце звучит по крайней мере лицемерно, чтобы не сказать больше, – раздраженно парировала Кэти.

Да как он только смеет поучать ее! Послушать его, так он прямо печется об ее отце, а ведь она, Кэти, прекрасно знает, что еще до того, как Моника вышла за папу, Джейк был ее любовником. А может, и по сей день является таковым, кто знает? Думая о своей семье, она уже давно представляла себе некий тройственный союз, или, говоря прямо, любовь втроем – отец, Моника и Джейк. Ей самой чудом удалось избежать хитроумно расставленных Джейком сетей, а теперь вот приходится сидеть здесь и выслушивать его лживую болтовню.

– Что ты имеешь в виду, позволь узнать? – холодно поинтересовался Джейк.

Кэти хотела было подняться из-за стола, но широкая сильная ладонь схватила ее за руку и принудила снова опуститься на стул.

Вырвав свою руку, чему он, впрочем, не противился, Кэти медленным аккуратным движением наполнила доверху бокал, поднесла его к губам и выпила мерцающий напиток до дна. Ну и нахал, однако! Он еще осмеливается спрашивать! Она снова наполнила свой бокал, не задумываясь о последствиях.

– Я, кажется, задал тебе вопрос. Мне не привыкать, не раз меня всячески оскорбляли, но никогда не называли лицемером. Так что ты хотела этим сказать? – поторопил он ее с ответом.

– Ничего особенного, – пробормотала Кэти, затем подняла бокал и с жадностью осушила его. Не хотелось вспоминать о том неприятном случае. – Нечего тебе волноваться о моем отце. Кстати, завтра я намереваюсь с ним повидаться.

– Ты уже несколько дней в Лондоне. Как это мило с твоей стороны – вспомнить о старике как раз накануне возвращения во Францию со своим дружком! Из чего следует, что под твоей утонченной, изысканной оболочкой скрывается все та же испорченная, эгоистичная девчонка, и больше ничего, – презрительно протянул Джейк. – А я-то надеялся, что время тебя изменило…

Кэти в очередной раз аккуратно наполнила свой бокал вином и снова осушила его. Ее рука дрожала от охватившей ее ярости, с новой силой заклокотавшей в груди. Но Кэти и в самом деле изменилась: та бессловесно подчинявшаяся его воле девушка, которой он с такой легкостью манипулировал, исчезла. Испарилась. Презрительное, глумливое превосходство, сквозившее в его голосе, оказалось последней каплей.

Долгие годы она всячески избегала выяснять отношения с этим человеком, предпочитая скрывать терзающую ее боль за различными незначительными отговорками. Но сейчас другое дело, сейчас она все ему скажет… Нет. Кэти сделала глубокий вдох. Как-никак она и в самом деле натура утонченная, и ей ни в коем случае нельзя срываться. Поэтому она невозмутимо ответила:

– Между прочим, я никуда не собираюсь возвращаться. Завтра поеду к отцу и скажу, что намерена остаться здесь навсегда. К твоему сведению, хочу претворить в жизнь давнюю мечту и войти в семейный бизнес.

– Это ты-то, Лина Лоренс, собираешься сидеть в офисе и с девяти утра до пяти вечера перекладывать бумажки с одного места на другое? Не смеши меня, ради всего святого, – усмехнулся Джейк, однако в глазах его промелькнул какой-то странный огонек, когда он взглянул на ее прелестное порозовевшее лицо.

Но Кэти зафиксировала внимание только на его издевательском тоне.

– Ошибаешься, Джейк, я уже не Лина Лоренс, я Кэти Лоренс Мелдентон. Когда-то тебе удалось поспособствовать тому, чтобы я осталась вне дел нашей фирмы, но теперь тебе это не удастся. Я знаю, с кем имею дело. Ты отъявленный негодяй. И «лицемер» – самое безобидное определение твоей сущности.

– Мне бы хотелось услышать твои объяснения по поводу последнего замечания. Насколько я помню, по отношению к тебе я всегда вел себя исключительно корректно. Предложил тебе не только свою фамилию, но и все прилагающееся к ней. Я так хотел, чтобы ты осталась со мной в Лондоне, я тебя отсюда не гнал, если помнишь, ты сама пожелала уехать, по собственной воле. Тебе, видишь ли, захотелось повидать мир. – Губы его скривились в насмешливой ухмылке. – По крайней мере так ты объяснила причину своего отъезда мне.

Да, именно так Кэти тогда и сказала, и сейчас приходилось признать, что она просто солгала. Она опять потянулась за бокалом: ей требовалось восстановить самообладание, чтобы все-таки излить наболевшее. А что? Пусть знает.

– Скажи, почему ты меня так ненавидишь? Я что, нечто вроде укора совести для тебя? – серьезным тоном спросил Джейк. Его длинные пальцы сомкнулись вокруг ее руки, играющей ножкой бокала. – Довольно. Хватит пить, – твердо добавил он.

Она опустила взгляд на его загорелую руку, потом подняла глаза и взглянула в черные зрачки. Джейк сидел, перегнувшись к ней через столик, лицо без всякого выражения, и только опасный блеск в глубине глаз выдавал едва сдерживаемое волнение.

– Все эти годы я многое прощал тебе, Кэти, потому что… – он помедлил, – потому что я высоко ценил наши отношения, уж не знаю, как это лучше назвать. Но никому, ни единому человеку в мире я не позволю безнаказанно говорить со мной так, как ты сегодня. Давай-ка выкладывай, что у тебя на душе. Мне нужна вся правда – и немедленно.

Правды, значит, захотелось, подумала Кэти. Допустим, она скажет, что с самого начала знала о его отношениях с Моникой. Так, ну и что это даст? Да ничего. Эта правда, которой он так добивается, только докажет, что его измена больно ранила ее, Кэти. Будучи очень проницательным человеком, Джейк сразу же поймет, насколько сильно она его любила… Нет, пусть не думает, что она до сих пор принимает их отношения близко к сердцу. Наоборот, пусть по-прежнему соглашается с теми, кто считает чувства юных девушек крайне непостоянными, пусть лучше и дальше думает о ней как о беспечной, неразборчивой в связях, ветреной девице, чем узнает правду о той ранимой, влюбленной в него девочке, какой была в то время Кэти. Даже тогда, в восемнадцать, она отличалась гипертрофированным чувством гордости, и не собиралась терять его сейчас, в пылу ярости, вызванной этим разговором.