Марта Поллок - Остров везения

– Так вот, насчет моей работы… Начинала я в маленьком выставочном зале на Уппландсгатан смотрителем, а теперь числюсь помощником владельца крупной художественной галереи. Не заместителем, не думай, только помощником – тут есть небольшая разница.

Должность престижная, а фактически я девочка на побегушках. Туда-сюда, быстрей-живей!

Понадобилось сделать перерыв, вот я и…

– Вот ты и приехала домой, – закончил за нее Густав. – Ты устала от города.

– Мой дом теперь стокгольмская квартира, и неплохая, с видом на Кунгстормен, – поправила она сдержанно.

– С видом на Кунгстормен! Самый центр!

Удивляюсь, как это старик Мартин оставил тебя одну в здешней глуши. Хулиганы еще не все, знаешь ли, перевелись.

– Ну и что, все равно тут здорово. Я не боюсь ни двуногих, ни четвероногих злодеев, они меня даже иногда развлекают.

Маргрит не стала уточнять, что иметь дело с бродягами рыболовами куда проще, чем принимать настойчивые ухаживания или ломать голову над тем, что делать с неожиданным наследством. И при этом изнурительная работа не дает ни минуты передышки.

– Даже для помощника директора и девочки на побегушках весьма смелое заявление, госпожа Вестберг… Или у тебя уже другая фамилия?.. В любом случае снимаю перед тобой шляпу.

– Я остаюсь госпожой Вестберг, – со значением произнесла Маргрит и улыбнулась:

– Впрочем, в данной ситуации вы лишены возможности снять перед кем-то шляпу, господин Бервальд.

– В данной ситуации, пожалуй, да, – охотно согласился Густав, и она поняла, что он тоже улыбается.

Голос его стал ниже, чем в достопамятные годы, и говорил он медленнее, с ноткой задумчивости, которая обескураживающе легко проникала через все барьеры, воздвигнутые ею за это время.

Оба замолчали. Странное дело, Маргрит нисколько не смущала нагота собеседника. Под покровом темноты она почти расслабилась, чувствуя себя как в исповедальне.

– Надолго приехала? – спросил Густав немного погодя.

– На две недели, считая с прошлого понедельника. Дядя Мартин сказал, что здесь никто не появляется.

– Когда я сюда заворачиваю по ночам, чтобы искупаться, твой дядя бывает далеко.

– И часто ты это делаешь? – спросила Маргрит, высвобождая затекшую ногу. – Один или с… друзьями?

Густав встал. Ей были ясны все его движения, словно она умела видеть в темноте.

– Частенько, – ответил он. – Естественно, всегда один. Здесь очень удобно делать остановку, когда едешь на ферму, а мы там сегодня целый день взвешивали и клеймили телят. Я вымазался как черт и мечтал только об одном: глотнуть холодного пивка да окунуться в озеро.

Густав улыбнулся, сверкнув в полумраке крепкими белыми зубами.

– Так как тебе здешние удобства? Если что не так, то милости просим ко мне.

– Спасибо, – Но сейчас мне, кроме того, что тут есть, ничего не нужно.

– Да, ты права. В этом доме и вокруг есть все, что нужно человеку для жизни.

Он подошел к распахнутой двери, и Маргрит теперь видела лишь его силуэт на фоне звездного неба. Оказывается, она забыла, какие у него широкие плечи и узкие бедра. Да и подрос он с тех пор заметно. Руки и плечи говорили о тяжелой физической работе на ферме, несмотря на его дипломы по агрономии, скотоводству или чему-то там еще.

Молодая женщина заставила себя подняться. Чтобы проводить его?..

– Как хорошо, что мы увиделись снова, Густав, – пробормотала она и тут же поморщилась от невольной двусмысленности.

Оба засмеялись – она как бы нехотя, он мягко.

Густав Бервальд! Человек из безмятежного мира ее детства!

Лежа на спине в темной комнате, Маргрит впервые за эти годы думала о нем. Ее первое большое увлечение. С легкой улыбкой и не без удовольствия она вспомнила свои уроки наглядной анатомии. Когда Маргрит видела Густава в последний раз, ей было лет четырнадцать. Он тогда приехал домой на каникулы, совсем уже взрослый и, на ее пристрастный взгляд, необыкновенно красивый.

Вскоре Маргрит забыла о нем в суматохе выпускных экзаменов в школе. Потом были учеба в университете и работа на износ.

Ну а в те дни… Господи, да она думать больше ни о ком не могла! Словно высеченное из камня лицо с выразительными линиями рта, глубоко посаженные пылкие глаза, в которых светились мужество и благородная сила. Никто из знакомых ребят не пользовался у восторженных девчонок таким бешеным успехом, как он. И когда ей казалось, что он хоть чуточку выделяет ее из прочих Вестбергов, то эти моменты долго еще возникали в ее живом девичьем воображении.

А потом вся романтика куда-то ушла. У нее было несколько приятелей, затем появился Карл Сергель – прекрасный принц из волшебной сказки. Ухаживал он за ней со знанием дела, в постель не тащил. Мол, подождем до свадьбы. Она не могла этого не оценить.

А ждать-то, как оказалось, было нечего, но откуда она могла об этом знать? Карла Сергеля секс мало привлекал. И Маргрит тоже вскоре потеряла интерес к нему и не настаивала, чтобы редкие ласки повторялись. Какой она была дурой!..

Беспокойно ворочаясь, молодая женщина легла наконец на правый бок и попыталась уснуть. Что толку ворошить прошлое или вспоминать свои ощущения, когда посреди ночи обнаруживаешь у кровати обнаженного мужчину? Пусть это остается тем, у кого в жизни нет других интересов.

Кажется, у дяди Мартина было старое островное изречение на сей случай: грезила девушка о парнях – и проспала собственную свадьбу!

Наутро Маргрит разбудили яркие солнечные блики с озера, отражающиеся на потолке.

Завтрак ее состоял из фруктов, сыра с ржаным хлебом и растворимого кофе. Все-таки это удовольствие – полностью обеспечивать себя после стольких лет городской жизни!

Прошедшая ночь была странной, но… забавной. Само собой, она сбежала сюда от людей, но, когда разом отсекаешь себя от общества, все же с непривычки приходится туговато. Поэтому случайная встреча и непринужденная болтовня с земляком и старым приятелем, который никакого отношения не имеет к ее теперешней жизни, могут оказаться как раз тем, что нужно.

Впрочем, какой он ей приятель. Хоть они не виделись лет десять, а может, даже меньше, но и в те времена Густав Бервальд был уже взрослым, а она совсем ребенком…

Стоя у кромки воды, Маргрит накачала ножной помпой сдувшийся за ночь матрас, улеглась на него и оттолкнулась от берега. Купальника у нее не было – в Стокгольме он бы ей просто не пригодился. Для Карла Сергеля плавать значило в лучшем случае бездарно тратить время. Маргрит подозревала, что и Александр придерживается примерно того же мнения.

Она работала у Александра Болиндмана четыре месяца и уже не раз принимала его приглашения на свидания, когда он познакомил ее с одним из своих приятелей, с которым его связывали не только дружеские, но и деловые отношения. Карл Сергель очень ценил обширные познания Александра в области изобразительного искусства и часто прибегал к его услугам в качестве эксперта.