Оливия Гейтс - Повелеваю - стань моей!

Когда они дошли до парковки, Шехаб со вздохом неохотно убрал руку с ее груди и незаметно для Фары нажал на мини-устройство во внутреннем кармане своего восточного наряда. Зная, что должно последовать за этим с минуты на минуту, он прильнул к ее губам.

Фара страстно ответила на его поцелуй, а спустя несколько мгновений темноту вокруг них внезапно взорвали десятки фотовспышек папарацци.

Всего лишь мгновение назад они были одни в целом мире. Фара уже размечталась о том, что будет дальше, когда они останутся вдвоем. И вот теперь ее грубо вернули в реальность, одним махом убив всю романтичность этого волшебного вечера.

На нее нахлынула волна беспомощной ярости против этих наглых, беспардонных тварей, именующих себя журналистами, то и дело вторгавшихся в ее личную жизнь. Люди, из-за которых она лишилась покоя, несмотря на то, что они с Биллом сознательно афишировали свои отношения. Каждая очередная встреча с папарацци вызывала у нее приступ бешенства.

Эта потрясающая волшебная ночь, воспоминания о которой она мечтала сохранить в. своей душе, теперь станет достоянием бульварных газет. Охотники за сенсациями непременно постараются превратить тайну ее сердца в вульгарное непотребное чтиво.

Губы Фары дрожали, несмотря на все усилия удержаться от слез. Она в отчаянии опустила ресницы. На секунду ей померещилось какое-то легкое дуновение, после чего вспышки фотокамер исчезли. Недоуменно вскинув глаза, Фара поняла, что Шехаб укрыл ее полой своего широкого плаща и прижал к груди. Тепло его тела и размеренный ровный стук сердца успокоили ее. Фара улыбнулась, подумав, что похожа сейчас на птенца, спрятавшегося под крылом родителя взрослого. Совсем скоро рядом послышался визг тормозов. Словно из ниоткуда возникли мужчины с широкими крепкими спинами в строгих костюмах, которые тут же закрыли от любопытных глаз бедную парочку, застигнутую врасплох. Один из них уже открыл для них дверцу лимузина, в просторном салоне которого те наконец обрели убежище.

Вид у Фары был такой удрученный, что Шехаб ладонями накрыл ее руки, которыми она все еще цеплялась за его одежду, и, дружески погладив, произнес:

— Их больше нет. Мы одни.

Руки ее разжались. Фара откинулась на спинку кресла и зажмурилась.

Это все-таки случилось. Более двух лет папарацци охотились на нее, и теперь их усилия увенчались успехом. Слухи о ее многочисленных связях получат документальное подтверждение. То-то радости будет для всех завистников и злопыхателей! Однако унизительнее всего было другое. Если папарацци были свидетелями лишь поцелуя у машины, то телохранители Шехаба, постоянно находившиеся где-то поблизости, выходит, видели все.

Сгорая от унижения, Фара вырвалась из объятий Шехаба и отодвинулась от него.

— Попроси, пожалуйста, шофера остановиться, — сдавленно проговорила она.

Шехаб нажал кнопку, что-то негромко сказал на арабском, отключил связь с шофером, вытащил из ящичка влажные салфетки и осторожно стал обтирать ей лицо, шею, плечи.

— Лучше? — наконец спросил он, вглядываясь в ее лицо.

Лучше? Может, поначалу так оно и было. Прикосновение мягкой прохладной ткани несколько успокоило ее, но затем ласковые руки Шехаба вновь возбудили в ней огонь желания. Как ему это удается? Заставить желать его в тот момент, когда она не знает, куда деть глаза от смущения?

Фара молча кивнула, боясь, что в который раз за эту ночь сболтнет лишнее.

Шехаб удовлетворенно улыбнулся и хотел посадить ее себе на колени. Почувствовав ее сопротивление, он приблизил лицо к ее губам и прошептал:

— Позволь мне утешить тебя, мой цветок. Ты до сих пор дрожишь.

— Это не поможет мне избавиться от паранойи.

— Ты боишься папарацци? — догадался Шехаб. — Они и раньше тебя преследовали?

Фара молчала. Шехаб не торопил с ответом, читая все по ее изнеможенному лицу. Убедившись, насколько болезненно восприняла это Фара, на секунду, он почувствовал угрызения совести.

План с папарацци возник у него быстро. Он знал, что стоило только Фаре появиться на каком-нибудь светском мероприятии без Хансона, они тут же слетятся, словно мухи на мед. Несмотря на слухи о неверности Фары Бьюмонт, ни одному папарацци до сих пор еще не удавалось раздобыть каких-либо доказательств ее измены.

Шехаб решил воспользоваться пристальным интересом к ней журналистов. По его приказу парк сначала предварительно прочесали. Потом нанятые им люди под видом охотников за сенсациями должны были дождаться условного сигнала и в нужный момент сфотографировать парочку. Шехаб медлил до последней секунды, заранее ненавидя их за то, что они были свидетелями их поцелуев и ласк, включая тот момент у машины, который он скрепя сердце позволил запечатлеть на снимке.

Шехаб рассчитывал, что Фара станет умолять его послать за мнимыми папарацци своих охранников и изъять у них снимки. Он бы согласился оказать ей эту услугу. Таким образом она как бы становилась его должницей. Тогда он заверил бы ее, что ей не о чем беспокоиться, потому что он также заинтересован в том, чтобы избежать огласки. Это должно было сблизить их еще больше.

Однако все пошло совсем не так, как он ожидал. Фара была больше напугана, нежели раздосадована, и Шехабу с большим трудом удалось подавить порыв рассказать ей обо всем.

Что только доказывало: он уже на крючке у этой женщины.

Но все же, почему она ни о чем его не просит? Может, уверена, что он обязательно предпримет необходимые шаги, чтобы сохранить свое тщательно оберегаемое инкогнито?

— Они не отстают от меня с тех пор, как умер мой отчим. — Ее голос все еще дрожал от обуревавших девушку эмоций. — Я боюсь, что, если они узнают про моего настоящего отца, мне не удастся скрыться даже в Антарктиде.

Несмотря на то, что Шехаб старался проявлять осторожность во всем, что касается ее и короля Атефа, он не удержался:

— Ты боишься, что твой настоящий отец даст им новый повод для сплетен?

Фара кивнула:

— Я не хочу думать, что такое возможно. Папарацци обезумеют, если узнают.

— А тебе не пришло в голову, что папарацци охотились не за тобой, а за мной? — спросил Шехаб, только чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей.

— Но ведь они не знали, кто ты, — возразила Фара. — И я тоже этого не знала.

— Да, ты права, — коротко ответил он, терзаясь чувством вины.

Фара вздохнула. Примерно такой реакции Шехаб и ожидал. Ниточка, которая связала их, стала еще крепче, ведь теперь она думает, что стала единственным человеком, которому он доверил свою тайну.

— Ты хоть понимаешь, какого дурака свалял? — услышал вдруг Шехаб неожиданные слова. — Так откровенничать с незнакомым человеком! А если бы я оказалась репортером, тайком проникшим на этот вечер?