Осколки прошлого (СИ) - Рябинина Юлия Валериевна

Резкий удар. Я открываю глаза. Задыхаюсь, пытаюсь дышать, но трубки во рту мне мешают. Пробую покрутить головой, но она, как камень, лежит и не хочет поворачиваться.

«Что со мной? Где я?»

Громкий писк оглушает и одновременно привлекает мое внимание. Я в палате. Тут же прибегает медсестра.

— Не дергайтесь. Все вены себе порвете. Лена, сюда! — она отворачивается и кричит в сторону.

Хочу спросить, что со мной, но эти трубки мешают говорить, а еще — пересохшее горло.

— Коли успокоительное, — говорит она прибежавшей девушке, тоже в белом халате.

Глазами наблюдаю за происходящим. Лена оперативненько набирает жидкость в шприц и подкалывает в капельницу. Я расширяю глаза. Медсестра смотрит на меня сочувствующим взглядом.

— Не волнуйтесь, все уже хорошо. Самое главное, очнулись, теперь пойдете на поправку, — она говорила, а мои веки набухали и становились тяжелее. Я проваливалась в сон. Теперь знаю точно, что это был сон.

Три недели спустя

Сижу на кухне и перебираю бумаги. Как так получилось-то? Не могу поверить, что передо мной лежит свидетельство о разводе, сегодня забрала его из загса. Неужели это все происходит реально со мной? Авария, потеря ребенка, так еще и развод. Это какая-то очень широкая черная полоса в моей жизни. Разве я это заслужила?

А Слава оказался тот еще мудак. После развода оставил мне только квартиру. И денег на счет перевел, чтобы машину себе могла купить. И все. Больше ничего. И квартира не в центре, где мы живем, а в Хорошево, в селе. От нервного перенапряжения и переживаний голова начала раскалываться. Я потерла лоб. Как же неудобно в этом ошейнике. Ну и муженек, слава Богу, уже бывший, даже не подождал полного восстановления и реабилитации. Как только очнулась, сразу понапригнал своих адвокатов, чтобы они оформили все бумаги. Что же я сделала не так? Никогда не устраивала истерик по поводу его похождений. Конечно, так, для вида пошумлю, но и все, потому что после года жизни с ним поняла, что он бабник и кобелина еще тот, но на тот момент мне было уже все равно, у меня есть отличная работа.

«На которой я, кстати, до сих пор работаю», — напомнила я себе.

И скоро бы надо выходить на люди, а для того, чтобы ездить теперь из Хорошева в Москву, нужно купить автомобиль. Гудение в голове не прекращалось. Встала и выпила таблетку. После аварии сильно болела только голова, а вот сломанная рука уже поджила. Гипс сняли пару дней назад и наложили тугую повязку. И это облегчило мою теперешнюю жизнь. Так как я ничего не могу делать, Слава нанял помощницу по дому. Да и теперь кто-то должен будет убирать в квартире, я скоро переезжаю. А я так привыкла уже к этому месту и к этой квартире, и вообще к тому, что у меня есть муж. На глаза навернулись слезы, когда вспомнила, как судья задал вопрос о причине развода, и Слава ударил по самому больному, сказал, что я ему не могу родить детей. Слезы полились сильнее. Опять чувство опустошения. Сердце заныло.

Не слышала, как открылась дверь, не слышала, как кто-то зашел. Только почувствовав, что на меня кто-то смотрит, замерла. Слезы высохли мгновенно, сижу и боюсь повернуться.

— Что за горе?

Я подпрыгнула на месте от неожиданности. Слава. Я резко начала собирать бумаги в стопку, но быстро не получалось. Мешала тугая повязка и не до конца разработанные пальцы. Я молчу, соплю, но собираю.

Слава подошел ближе, помог собрать и подал мне, задержав на миг у себя в руках, дабы посмотреть, что написано.

Я обиженно поджала губы и собралась было уходить, но он меня взял за здоровую руку и дернул вниз, заставляя сесть на стул. Я знала, что в таких случаях нужно быть покладистой, и подчинилась, села. Он присел на соседний, поставив его напротив меня. И в упор посмотрел на меня, прожигая взглядом.

«Все-таки он хорош», — отмечаю про себя.

Хоть и злость во мне кипит, и мне хочется заехать ему по лицу, но не могу не признать, что выглядит он, как обычно, великолепно. Темно-синий костюм, воротничок-стоечка, молодежный покрой, белая рубашка с расстегнутыми пуговицами на шее, часы Ролекс, а на лице легкая щетина, которая ни капли не портит его образ, а наоборот, придает брутальности. И глаза. Голубые глаза оставляли внутри меня лед. Он больше не смотрел на меня, как на свою жену, как на свою женщину…

— Я тебя больше не люблю, — закончил он мою мысль.

Я сглотнула комок.

— Надеюсь, ты правильно все поняла. Детей у нас нет, так что и нечего мучить друг друга, — он замолчал на минуту. — Не хочу мучать себя, в первую очередь.

Я уставилась на него, будто он мне говорит какую-то ересь.

— А я, Слава, как же я? У нас же получилось все в этот раз с Эко, почему не захотел попробовать еще раз?

Зачем я это сказала? Я точно не хочу оставаться с ним, но какая-то внутренняя истеричка взыграла во мне.

— Виолетта, скажу для особо одаренных еще раз, ты мне надоела, и я не хочу с тобой больше жить. Так понятно?

Я хотела было открыть рот, чтобы сказать ему что-то, но он качнулся вперед, прижался лбом к моему. Мое сердце ухнуло и пропустило удар то ли от страха, то ли от его близости.

— Будешь истерить, вылетишь отсюда сегодня же. Это ясно? — зло прошипел он мне в губы.

Потом двумя руками обхватил лицо и впился поцелуем. Я чуть не задохнулась, когда он меня отпустил.

— И ты меня больше не возбуждаешь, — он резко отодвинул стул, встал. — И домработница поможет тебе собрать вещи. Съедешь сегодня.

Развернулся и ушел. А я сидела и обтекала. Урод, он просто… хотелось побежать, догнать его. Может, даже ударить. Что я ему сделала? Я даже уже встала со стула, повернулась к двери. И замерла на месте. Слава стоял, облокотившись о дверной косяк. Он ждал мою реакцию. Меня остановил его взгляд, полный презрения и пустоты. Словно статуя взирала на меня.

— Умная девочка, знал, что глупостей не наделаешь, — он оттолкнулся и пошел в комнату.

Знал он, знал. Я стукнула ладонью по столешнице, боль пронзила всю конечность. Я опустила голову и побрела в спальню. Остановилась перед дверью, немного постояла. Нет, сюда я ни ногой, пусть там домработница вещи соберет. Быстро же он повысил ее в должности. Хмыкнула про себя. Утром помощница, вечером, в обед, домработница. Я прошла в гостиную, упала на кровать. Точнее, аккуратно легла, с шеей не напрыгаешься. Слезы опять покатились градом. Только и успевала всхлипывать.

Не заметила, как уснула.

После гонок прошел уже почти месяц, а я все никак не могу это бестию выкинуть из головы. Конечно, можно ей и позвонить, Серега узнал, кто это, и номер телефона тоже узнал. Оказывается, это дочь разбившегося в прошлом году Андрея Макарченко (в народе Андрей Маковец). Я даже не знал, что у него была дочь. Но вот месяц назад выпала возможность познакомиться с ней очень близко. По телу опять пробежали импульсы тока. И так весь гребаный месяц. Не могу от них отделаться. Уже телок чаще начал вызывать, но как-то безрезультатно. Отвлекала только работа. И поэтому откладывал, а точнее, намеренно погружался в рабочие будни с головой, чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивой идеи вновь встретиться с Витой.

Сигнал машины вывел из задумчивости. Светофор уже давно зеленый. Надавил на газ. У нас с Серым намечается крупный бизнес-проект. И вот уже которую неделю мы просчитываем с ним, какие могут быть потери в деньгах, если вдруг что-то пойдет не так. И они, оказывается, очень впечатляют. При этом мы не можем прийти в цифрах к общему знаменателю. И тут один пацанчик, который работает у нас программистом, сказал, что в центре есть логистическая компания, которая просчитывает все на несколько лет вперед. Правда и денег они берут немало, но все-таки, результат того стоит. Мы с Серегой подумали и решили, что это выход из тупика. Потому что проект действительно хороший и прибыльный, но вот как-то подсчеты не клеятся у нас.

И вот еду в офис, а самого все раздражает. Решил для себя, что, как только разберусь со всем, наберу Вите.