Маргарет Майо - Желтые розы

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Вот тебе на! Он так продумал сегодняшний день и был уверен, что все пройдет гладко.

Прежняя Карина совершенно определенно любила желтые розы, а новая Карина говорит, что ненавидит их. Как это объяснить? Всегда ли потеря памяти вызывает такое противоречивое поведение?

Он понимал, что его единственный шанс — попытаться ее успокоить.

— Карина, я не веду никакой игры, — мягко сказал он.

— Тогда как называется то, что ты делаешь?

— Я пытаюсь вновь завоевать любовь своей невесты.

Карина вытянула руку, показывая ему палец без кольца.

— Я тебе не невеста!

— Разве дело в кольце? — развел руками Форд. — Ты была согласна выйти за меня замуж. Откуда бы я столько знал о тебе, если бы мы не были близки?

— Не знаю, — крикнула она. — Я ни черта не знаю. — К его ужасу, ее прекрасные глаза наполнились слезами. — Я знаю только то, что ты мне рассказывал. Почему я должна тебе верить? Может, это чистейшая ложь!

Форд покачал головой.

— Последние двенадцать месяцев я посвятил тебе, Карина. Если бы я не любил тебя, разве был бы я способен на такое?

— Не знаю. Не знаю ничего, — неуверенно возразила она.

— Полно, Карина! — Он протянул к ней руки. — Иди сюда, сядь. Я приготовлю тебе чай. И не беспокойся, я все здесь уберу.

Он был рад, когда она позволила взять ее за руку и отвести в приветливую желтую гостиную. Прежняя Карина любила эту комнату и всегда улыбалась, глядя на ужимки клоунов, которых он подбирал с таким старанием. Но нынешняя Карина едва ли их замечала и при взгляде на них ни разу не улыбнулась.

Когда она устроилась в уголке уютной кушетки в желтую и кремовую полоску, Форд включил чайник и принялся подметать остатки хрустальной вазы. Потом выбросил их вместе с цветами в мусорное ведро.

Карина провожала Форда внимательным взглядом всякий раз, как он проходил через комнату, но ничего не говорила и не улыбалась. Похоже, она была погружена в свой мир. Форд не мог понять, что с ней происходит, и уже подумывал, не вызвать ли врача.

Он принес ей чай, сел и стал молча ждать. И только когда она поставила на стол пустую чашку, спросил:

— Ты можешь объяснить, что с тобой, Карина?

— Ничего, — спокойно ответила она.

— Что-то не похоже. Сначала тебя расстроили мои поцелуи, а теперь цветы. Поверь, дорогая, желтые розы были твоими любимыми цветами.

Карина покачала головой.

— Ничего не могу с собой поделать. Я знаю только, что с ними связаны тяжелые воспоминания.

— Ты упомянула свою маму. Она, кажется, умерла, когда тебе было два года?

— Не знаю, почему я ее упомянула, — раздраженно сказала Карина. — Что-то меня подтолкнуло, но что — не знаю. Господи, какая каша у меня в голове! Хоть бы что-то вспомнить! — Она обхватила руками голову.

— Ты же знаешь, врач запретил тебе напрягаться, — напомнил ей Форд. — Со временем все придет само собой.

— Но это так долго тянется, — возразила она. — Я понимаю, теперь у меня другая жизнь, пусть и какая-никакая...

— Что значит «какая-никакая»? Ты несчастлива? Я изо всех сил стараюсь...

— Знаю, — устало перебила она его. — Но, помимо тебя, у меня никакой другой жизни нет. Это же ненормально.

Может, он делает ошибку, подумал Форд, ограничивая круг ее общения только собой? Но в обществе других людей она всегда чувствовала себя стесненно, так что в конце концов они стали встречаться с кем-то очень редко и проводили время вдвоем.

Он был уверен — общение с ним доставляет ей удовольствие. И только в последние дни в ней произошла какая-то перемена. Все было хорошо, если он держался на расстоянии, но стоило ему приблизиться, как она шарахалась от него, будто испуганный кролик.

Контраст между прежней и нынешней Кариной был разителен. Раньше она обладала ненасытным сексуальным аппетитом и более живыми чувствами. Он любил ее самозабвенно... пока не узнал, что она встречается с другим.

Ему никогда не забыть того дня, когда Джеффри сказал, что видел Карину с другим мужчиной.

— Они стояли совершенно поглощенные друг другом, — рассказывал он. — И это среди бела дня. А когда он укатил на своем «порше», она смотрела ему вслед, пока машина не скрылась за углом. Вид у нее был потрясенный. Тебе лучше сразу с ней расстаться.

— Ты уверен, что это была Карина? — спросил Форд, не в состоянии поверить, что она могла так с ним поступить.

— Абсолютно, да и видел я их вместе не первый раз.

— И ничего мне не сказал? — Лицо Форда потемнело от гнева.

— Я все надеялся, что ошибаюсь.

— Черт возьми! Ну, она мне за это заплатит!

Но когда он набросился на нее с упреками, она, конечно, все отрицала. Более того, обвинила его в том, что он ей не доверяет, и швырнула в него обручальное кольцо.

Когда она ушла, он попытался убедить себя, что ему это безразлично, что он больше ее не любит и что их отношения основаны только на физической близости. Он и в самом деле был готов с нею расстаться.

И пойти в больницу заставила его только совесть, чувство вины, сознание, что катастрофы не произошло бы, если бы они не поссорились.

Но любовь, которую он питал к Карине теперь, была другой. Может быть, потому, что ему приходилось сдерживать свои желания и теперь он видел Карину в другом свете. А может, потому, что изменилась она сама. Стала мягче, чаще считалась с его чувствами, вместо того чтобы думать о себе. Полюбила классическую музыку вместо популярной, тихие вечера дома вместо ночных клубов. Все это вместе с другими мелочами делало ее намного привлекательнее.

В результате его любовь к новой Карине стала глубже. Он был уверен, если бы она сказала: «Я люблю тебя, Форд, и хочу быть твоей женой», он бы не колеблясь простил ей интрижку с Чарльзом Форестером, женился на ней и они провели бы оставшуюся жизнь вместе.

К сожалению, становилось все очевиднее, что она никогда этого не сделает, и план заставить ее вновь полюбить его, обречен на провал.

Однако Форд, не привыкший сдаваться, спокойно сказал:

— У меня никогда не было намерения так ограничивать твою жизнь, Карина. Я думал, я тебе нужен. Но я, кажется, ошибся.

Она так долго молчала, что Форд решил — она не ответит. Но она тихо сказала:

— Да, ты мне был нужен.

Он обратил внимание, что она употребила прошедшее время.

— А сейчас уже не нужен?

— Нет... да... О, не знаю.

Она опять расплакалась, и Форд на этот раз не выдержал. Он обнял ее и стал покачивать, как ребенка. Он понимал: надо взять себя в руки и подавить растущее желание. Карине нужно утешение, а не поцелуи.

Он был в полном шоке, когда услышал ее тихие слова: