Кэрол Маринелли - Желанный трофей

– Совершенно. – Микаэль почти стонал. – Спокойной ночи, Лейла.

Лейла проснулась, когда солнце уже давно взошло, и целый час лежала в постели, вспоминая поцелуй Микаэля. Она снова и снова возвращалась к своим ощущениям минувшего вечера, пока не решила, что настало время что-нибудь перекусить.

Горничные принесли еду, а Терренс, дворецкий, объяснил, как пользоваться пультом дистанционного управления. Лейла сидела в постели, на ней по-прежнему была рубашка Микаэля. Она макала малину в белый шоколад, пила молоко со вкусом корицы и мускатного ореха и смотрела телевизор.

Это была фантастика!

Мужчина и женщина на экране стали целоваться, и Лейла, снова вспомнив Микаэля, протяжно выдохнула. Мужчина начал снимать с женщины одежду, расстегнул ее бюстгальтер…

Лейла почувствовала, как заливается краской.

О боже!

Она знала, что не должна это смотреть, но не могла себя заставить переключить канал. Пара переместилась в постель. От звуков, которые она слышала, Лейла закашлялась. Она потянулась к телефону и набрала номер Микаэля.

– Я не могу сейчас говорить, Лейла, – сказал он.

– Только один вопрос? – попросила она.

– Один.

– Я смотрю по телевизору, как люди занимаются сексом в середине дня, ведь они не женаты.

– Не смотри, – посоветовал он. – Должно быть, ты попала на канал для взрослых.

– Но…

Однако Микаэль уже отсоединился.

Присяжные вернулись слишком быстро. Его подзащитный покрылся холодным потом.

– Это плохо, что они так быстро пришли к решению?

– Да, – ответил Микаэль.

– Но хоть какая-то надежда осталась?

Микаэль промолчал. Он сделал все ради подонка, который сейчас сидел рядом с ним. Какую надежду он оставил своей жертве в ту ночь?

– Встать, суд идет.

Сейчас все будет кончено.

Лейла, затаив дыхание, смотрела на судебного репортера на ступеньках здания суда. Терренс стоял рядом с ней, переводя субтитры, которые появлялись на экране.

– Скоро объявят вердикт.

– Ох, – выдохнула Лейла. – Как ты думаешь, он расстроится, если проиграет?

– Он редко проигрывает, – заметил Терренс. – Может… А вот и он. – Терренс помолчал, а затем прочитал: – Виновен.

Лейла тяжело выдохнула.

– С общей галереи несутся оскорбления. Судья благодарит присяжных.

– Что они говорят о Микаэле? – потребовала Лейла.

Ничего, что смогло бы сказать ей, как он себя чувствовал.

Даже когда он вышел, игнорируя репортеров, выражение его лица не выдало его мыслей.

– Пошли кого-нибудь убрать номер, – сказала Лейла. – Еще фруктов, шоколадного мусса и шампанского!

– Шампанское? – уточнил Терренс. – Я не думаю, что он будет в настроении отмечать свое поражение.

– Сейчас же, Терренс! Немедленно!..

Микаэль Романов все с тем же непроницаемым выражением лица сел в машину, завел мотор и поехал к отелю.

Лейла ждала его, сидя на постели в его рубашке. В ведерке со льдом остывало шампанское, рядом на блюде лежали фрукты и шоколад.

– Ты расстроен?

– Нет.

– Я подумала, что ты можешь просто спрятаться со мной в постели. Не для секса. Просто уйти от всего, что там, за окном, от всего мира. Сбежать.

– О’кей. – Микаэль снял свой пиджак и галстук, туфли и носки, а затем открыл шампанское. Налив два бокала, он лег поверх покрывала рядом с ней.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Лейла. Микаэль подумал, прежде чем ответить.

– Я рад. – Он взглянул на нее. – Для меня не существует плохих дней, Лейла. Этот подонок сядет надолго. – Он был потрясен собственной честностью. – Ты не собираешься спросить, волнует ли это меня?

– Нет, – пожала плечами Лейла. – Вряд ли найдется человек, который заставит тебя сделать то, чего тебе не хочется.

– Но тебе удалось, – возразил Микаэль. – Я не собирался работать с тобой, но стал.

– Ты счел меня привлекательной. – Она обмакнула малину в белый шоколадный мусс. – Ты был заинтригован.

– Да, – сказал он. – Так это тебя не волнует?

– Конечно нет, – сказала она и, вместо того чтобы съесть малину, поднесла ее к его рту. Прикосновение губ и влажного языка к пальцам взволновало ее. Она взяла еще одну ягоду, а потом и еще, продолжая его кормить. – Чтобы система работала, должны быть хорошо представлены обе стороны.

– Как это работает в Ишле?

– Если человека считают виновным в преступлении, его либо милуют, либо изгоняют, либо казнят.

– Его можно помиловать?!

– Конечно. Это входит в полномочия моего отца, и если человека милуют, то это не вызывает недовольства. Если полное помилование невозможно, тогда человека изгоняют из общества. – Она взглянула на него. – Чему ты улыбаешься?

– Не знаю. Ты меня заставляешь, – признался Микаэль. Может, это оттого, что он наконец позволил себе расслабиться?..

– Ты всегда хотел изучать право?

– Нет.

– Почему же?..

Микаэль покачал головой. Он не настолько потерял контроль над собой.

В молчании они выпили еще шампанского.

Время от времени она чувствовала его губы на своих волосах, его пальцы поглаживали ее руку. Лейла никогда еще не испытывала такого чувства покоя. Микаэль задремал, и ей нравилось слышать его дыхание.

– Что ты делаешь? – Он проснулся, когда ее пальцы начали расстегивать нижние пуговицы его рубашки.

– Я снова хочу увидеть твое тело, – сказала она, но он убрал ее руку. Она улыбнулась. – Так что заставило тебя изучать право?

Либо сказать ей, либо дать возможность сделать то, что она хочет.

Либо ответить, либо найти ее рот.

Микаэль точно знал, что бы он предпочел, но она пригласила его в свою постель «не для секса». Он вздохнул.

Ладно, он скажет ей.

– Когда я рос, у меня не было семьи. Я помню квартиру и кучу людей, но никого, кого я бы мог назвать папой или мамой. Были другие дети. Драки, выпивка. Однажды все уехали, а я остался на улице.

– Как нищий?

– Как вор. Когда мне было двенадцать или тринадцать – точно не помню, – мне помог правительственный работник. Его жена умерла, и он взял меня к себе. Я жил в его доме с ним и его сыном. Он придумал мне день рождения, устроил меня в школу. Его звали Игорь Романов. Я взял его фамилию.

– Он усыновил тебя?

– Нет, – сказал Микаэль. – Я был благодарен ему и прилежно учился, хотя иногда еще влипал во всякие неприятности. Когда я окончил школу с золотой медалью, Игорь предложил изучать право.

Микаэль открыл ей дверцу в темный уголок своей памяти, который он и сам не так часто навещал.

Он сказал ей, как он сражался, чтобы выжить в мире, в котором никого не заботило, есть он или нет.

Настойчивые пальцы Лейлы проскользнули в щель между пуговицами его рубашки и теперь медленно гладили его грудь. Он хотел их убрать, но неожиданно девушка замерла, а по ее дыханию он понял, что она уснула.