Кэти Линц - Убежденный холостяк

Она останется на этой работе и докажет себе и Джеку, что сможет контролировать ситуацию.

Кэйла протянула руку к телефону, собираясь позвонить Джеку, и в этот момент раздался звонок.

— Кэйла, это Брюс.

Звук его голоса вызвал болезненные спазмы в желудке. Брюс звонил только тогда, когда ему было что-то нужно.

— Я просто хотел еще раз тебе напомнить, что не смогу взять Эшли в эти выходные, потому что уезжаю на медицинскую конференцию в Орландо.

— Я впервые об этом слышу.

— Да ладно, я тебе говорил, что буду занят на прошлой неделе.

Он лгал, но Кэйла не собиралась вступать с ним в перепалку. Она знала, что Брюс наслаждался спорами с ней, и не желала доставлять ему такое удовольствие.

— Это уже второй раз за месяц, когда ты отказываешься от своих прав на встречи с ребенком, — напомнила Кэйла.

— Только из-за твоей вечной неуступчивости я не могу видеть Эшли в другие дни недели. — Надменный голос Брюса действовал Кэйле на нервы.

— Решением суда ты имеешь право видеть ребенка по выходным.

— Если до тебя по-хорошему не доходит, я могу обратиться в суд…

Брюс и раньше угрожал ей, но теперь, когда он женился на Тане Уэлдон и имел за спиной ее богатую семью из Оук-Брука, Кэйла стала бояться этих угроз.

— Я уже говорил тебе, что семья Тани очень любит Эшли, — продолжал Брюс. — А так как мы узнали, что Таня не может иметь своих детей…

У нее нет никаких прав на мою дочь! Эшли не вещь, которую богатенькая жена Брюса может себе купить, словно «мерседес».

— Подумай об этом, — заявил Брюс, вешая трубку.

Телефон вновь зазвонил. Все еще ошеломленная, Кэйла ответила, содрогаясь от нервной дрожи:

— А-а-алло? — Женщина проклинала свое нервное заикание.

— Кэйла? У тебя странный голос. Что случилось? — спросил Джек. — С тобой все в порядке? Эй, что такое?

— Откуда у тебя мой номер телефона?

— Из телефонной книги. Так что с тобой?

— Это тебе неинтересно.

— Мне что, приехать и добиться от тебя ответа? — В его словах было скорее разочарование, нежели угроза. — Какие проблемы?

— Ну хорошо, с чего начать? — Кэйла размышляла вслух, наматывая на палец телефонный провод. — Может, с невыносимого клиента, который вышвырнул уборочную команду, ту, с которой меня уже давно связывают деловые отношения?

— Постой, я кое-что обдумал и…

— Решил вернуть их?

— Нет, это совсем не связано с уборкой. Я хотел сказать, что на самом деле я не твой клиент, ведь это Ральф тебя нанял, так что твой поцелуй ничего не нарушил.

— Это ты поцеловал меня, — напомнила Кэйла.

— Ты не должна чувствовать какую-то вину, словно сделала нечто незаконное.

— Насчет незаконного: меня оштрафовали за незаконную длительную парковку.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже. — Штраф проделал значительную брешь в недельном бюджете.

— Я не поцелуй имел в виду. О нем я не жалею.

— Я счастлива, что хоть один из нас не жалеет, — съязвила Кэйла.

— Вот теперь ты наконец заговорила в своем стиле.

— Откуда тебе знать мой стиль, мы знакомы всего два дня!

— Я отлично разбираюсь в людях.

— Ах да, я забыла. — Кэйла улыбнулась. — Поэтому ты принял меня за экзотическую танцовщицу, когда я впервые оказалась в твоем доме.

— Нет, сначала за воровку, ты разве не помнишь?

— Зато моя дочь помнит. И это абсолютно не забавляет ее. Кстати, я, наверное, должна сказать, что Эшли посещает детский сад в Центре, который принадлежит твоей матери.

Последовало недолгое молчание. Джек явно переваривал новость.

— Так, значит, вы двое уже успели наговориться обо мне?

— Думаешь, нам больше делать нечего?

— Я только хочу знать, что она обо мне сказала?

— Что ты невыносимо упрям.

— Что еще?

— А что это мы так разволновались? Чего ты боишься?

— Я? Боюсь? Да само это слово ко мне не имеет никакого отношения!

— А я слышала обратное.

— Что ты слышала? — Голос Джека посерьезнел.

— Я слышала, что дети боятся тебя, — продолжала поддразнивать Кэйла.

— Я не хотел доводить Эшли до слез, — мрачно пробормотал Джек.

— Я знаю.

— Так ты отказываешься от меня? — резко спросил мужчина.

— Ты можешь назвать мне хотя бы одну причину, по которой я могу не отказаться?

— Тот поцелуй.

— Это как раз повод, чтобы избегать тебя.

— В таком случае тебе пришлось бы признать, что ты боишься меня. А ты прекрасно знаешь, что это не так. — Ласкающая теплота его голоса согревала душу Кэйлы. — Скорее всего, ты боишься того, что может произойти между нами, но не меня.

— Почему ты так уверен в этом?

— Разве не ты грозилась сломать мне вторую ногу?

— Я сказала это, не подумав, — виновато пробормотала Кэйла.

— Ничего, мне это очень понравилось. Как и твои губы. А теперь скажи, что нравится тебе!

— Тишина и спокойствие. А ты как раз не можешь мне это предложить.

— Допустим. Но могу предложить кое-что получше.

— И что же?

— Мое фирменное жаркое и надежное плечо, на которое можно опереться.

При упоминании о надежном плече к глазам Кэйлы подступили слезы. Иногда ей действительно хотелось опереться на надежное плечо, хотелось, чтобы кто-то помог ей в решении миллиона проблем, связанных с воспитанием ребенка. Но Джек в этом деле был еще более неискушен, нежели она сама. А ошибок, подобных ее браку, Кэйла больше не желала допускать.

— Ну так что ты на это скажешь? — не унимался Джек.

— Я скажу, что нам лучше сохранять чисто деловые отношения. Ты завтра будешь дома?

— А где же еще, черт возьми? Кстати, завтра ожидается снегопад, а к концу недели еще один, более сильный.

— Прогнозы погоды всегда врут.

— Что сделало тебя такой недоверчивой? Вернее, кто?

— Пора пожелать друг другу спокойной ночи. Уже поздно.

— Увидимся завтра.

Да. Оставалось только уповать на собственную силу воли. Кэйла вдруг осознала, насколько она поддалась чарам этого мужчины. А туг еще Брюс свалился на ее голову…

— Что-что он сделал? — спросила Диана. Женщины сидели в крошечном офисе «Эррандз анлимитед», в котором едва хватало места для двух столов, компьютера, двух шкафчиков и трех кресел. Была там и дюжина бостонских папоротников — страсть Дианы.

— Он вышвырнул уборочную бригаду, — повторила Кэйла.

— Нет, я не это имела в виду. Может, мне послышалось, что он поцеловал тебя?

— Тебе не послышалось.

— Свинья. — Этим словом Диана всегда выражала отвращение.