Бэлла Андре - Будь моей

Лили лениво потянулась к своей груди. Она была такой полной, тяжелой. Лили погрузилась в сладкие мечты. Самой волнующей, конечно, была та, где она кружилась в танце с Трэвисом.

Его поцелуй навсегда останется в ее памяти. Как он ласкал ее грудь, как он обнимал ее, — нет, это невозможно забыть. Ей не хотелось тянуться к своему вибратору, потому что ей достаточно было вспомнить, как Трэвис ласкает ее. Она медленно опустила руку вниз и нащупала клитор.

Ее пальцы раскрыли нижние губы. Она сонно улыбнулась тому, что ее плоть оказалась такой влажной и призывной. Трэвис действовал на нее, как дурман.

Она произнесла его имя, чтобы пик наслаждения был полной имитацией того, как если бы они занимались сексом вдвоем. Она погрузила палец глубоко в себя, выкрикнув:

— Трэвис!

Ее оргазм был быстрым, но ярким. Она раскинула руки на кровати, и расслабленное тело словно благодарило ее за подаренное удовольствие.

Когда она открыла глаза, то от неожиданности чуть не потеряла сознание во второй раз.

Трэвис не знал, что за бес в него вселился. Он знал только одно: с того момента, как его взгляд упал на Лили, которая гордо прошествовала по подиуму в своем необыкновенном наряде, он не мог думать ни о чем другом. Ему хотелось затащить ее в постель.

А теперь, как бы безумно это ни прозвучало, он мечтал лишь о том, чтобы погрузить свой возбужденный орган в ее розовое зовущее лоно. Ему еще не приходилось видеть что-то более возбуждающее, чем Лили, извивающаяся на его простынях, с разомкнутыми бедрами и мокрыми пальцами, которые находили вход в узкую расщелину.

Трэвис наблюдал за ней и не мог понять, почему ее формы казались ему слишком округлыми, почему он не видел ее очевидных прелестей. Змейка на его джинсах грозила разойтись, как вдруг Лили открыла глаза.

— Чувствуешь себя лучше теперь? — спросил он ее.

Ее большие голубые глаза раскрылись еще больше от пережитого шока, как будто она не знала о его присутствии, когда мастерски доводила себя до оргазма. Она попыталась прикрыть наготу, инстинктивно потянувшись к груди и рыжему пушку на лобке.

Он улыбнулся, восхищаясь ее актерскими способностями.

— Не стоит прятаться от меня, — глядя на ее грудь, произнес он, возбуждаясь все больше оттого, что розовая плоть проглядывала сквозь пальцы.

— Трэвис, я не знала… — начала она, но он наклонился и закрыл ей рот поцелуем.

Лили все еще не могла прийти в себя.

— Довольно игр, — сказал он. — У меня такая эрекция, что я готов кончить в штаны.

— Значит, это не сон? — едва слышным голосом произнесла она.

Трэвис усмехнулся. Как здорово она разыгрывает невинность. Очень хорошо.

— Если тебе хочется сновидений, я не против, — сказал он, наклоняясь к ее груди. — Я хочу немного заняться твоей грудью, так что чувствуй себя свободно, если захочешь кончить снова.

Лили охнула, когда он ухватил зубами ее набухший сосок. Он не дал ей опомниться, сжав ее груди и не отпуская сосок.

— Возьми меня, Трэвис, — сказала она, поднимая голову. Услышав ее призыв, он едва не кончил на месте. В мгновение ока освободился от джинсов, стащил «боксеры» и футболку. Лили не отрывала глаз от его вздыбленного пениса.

— Нравится? — спросил он, заранее зная ответ, но желая услышать восхищение из ее уст.

Она потянулась к нему рукой.

— Он огромный. Даже больше, чем я себе представляла.

Трэвис убрал ее руку, потому что из него уже начал выделяться сок. Но она не хотела уступать.

— Если ты коснешься меня снова, этого будет достаточно, чтобы я кончил.

Она покачала головой.

— Нет. Я хочу тебя всего, внутри себя. Такой большой, о да!

Трэвис быстро натянул презерватив и принял миссионерскую позицию. Он никогда не приглашал девушек в свою квартиру, но на этот раз не жалел о том, что пошел на отступление от правил. Это было более чем возбуждающе.

Лили лежала, как мягкое облако. Ее запах, ванильный, перемешанный с запахом желания, сводил его с ума.

Он скользнул концом своего мощного ствола между ее безвольных ног. Когда он ощутил, как она вся взмокла, как разгорячилась, ему пришлось отстраниться, чтобы все не закончилось, даже не начавшись. Наверное, даже в шестнадцать, когда он занимался сексом на заднем сиденье своей машины, он не подходил столь близко к оргазму за такое короткое время.

Но когда Лили вся подалась вперед, Трэвис не стал колебаться и сделал то, о чем мечтал с того самого момента, как Лили показалась на подиуме в своем невообразимом платье. Он погрузился в нее с яростной силой.

— О Бог ты мой, Трэвис, не останавливайся, — сказала она, приноравливаясь к его исполинскому размеру.

Даже если бы он хотел, он не смог бы себя сдерживать. Она была слишком горячая, слишком влажная, и он все еще помнил ее вкус. Он мечтал о том, чтобы быстрее взорвать ее узкое влагалище.

Прислонившись к ее полной груди, Трэвис замер на мгновение, а потом начал двигаться с невероятной амплитудой. Лили не сводила с него глаз, и они стали казаться не голубыми, а темно-синими от страсти. Она закусила нижнюю губу, потому что стон грозил вырваться из ее уст. Она хотела только продолжения этой ночи. Лили закрыла глаза.

Трэвис не знал, каким усилием воли ему удалось сдержаться. Он уже покрылся испариной, а ее руки искали его грудь, потом спустились к узким бедрам и снова метнулись вверх по спине.

Их стоны слились в страстную песню, и вдруг она сжала мышцы влагалища. Он потерял всякую возможность контролировать свои эмоции и погрузился в нее снова: в нем проснулся самец, который должен был утвердить себя в этом мире. Эта женщина, которая билась под ним, принадлежала ему всецело.

Трэвис не помнил, чтобы его тело погружалось в такой экстаз, словно миллионы теплых дождевых капель оросили его жаждущую кожу. Будто в тумане, он услышал, как Лили закричала: «Трэвис!», и он хотел, чтобы этот сладкий миг не кончался.

Он грубо вошел в нее в последний раз, зная, что причиняет ей боль, но его охватило дикое желание не отпускать ее никогда. Лили так истово приняла его в свое лоно, что он едва не впал в забытье.

Наконец он обессилено опустился на нее, и его сердце выплясывало какой-то бешеный ритм. Не отпуская ее рук, Трэвис вдыхал аромат ее тела, а потом лег рядом с нею и заснул, словно опоенный дурманом.

То, что Лили довелось пережить, вызвало у нее бурю эмоций. Он глубоко и ровно дышал, как младенец, и Лили хотелось лелеять его сон в своих объятиях. Ей хотелось заснуть рядом с ним. В его кровати. В его убежище.

В идеальном мире они проснулись бы вместе и снова и снова наслаждались бы друг другом. Он снова погрузил бы в нее свое мощное достоинство, и они занялись бы сексом с чарующей медлительностью.