Это (не) твой ребенок (СИ) - Григ Гала

Сердце Павла, любовавшегося ею издали, наполнилось болью. Да, она стала еще прекраснее. Но она страдала. И виновником ее страданий был он.

— Пора прекращать это истязание! — он резко открыл дверь машины и уверенно шагнул навстречу девушкам. Они застыли, пораженные его, как они посчитали, наглостью. Марина, опустив голову, быстро прошла вперед. Катя не выдержала:

— Да как вы смеете! После всего…

Красницкий, не дослушав ее, устремился вслед за Мариной. Тронув ее за руку, он слегка развернул ее к себе.

— Девочка моя, прости. Две минуты. Я должен тебе все объяснить.

В глазах девушки блестели слезы. Она сдерживалась изо всех сил. Дрожащим голосом произнесла:

— Не надо. Все и так понятно.

— Что понятно? Борис рассказал тебе все?

— Оставьте меня в покое, — Марина освободила свою руку и, опустив голову, пошла дальше.

Павел решил не отступать:

— Марина! Выслушай меня или…

Он, не окончив фразу, бросился вслед за ней. Забежал вперед и вдруг, неожиданно для самого себя, опустился перед ней на колено.

Девчонки замерли: что будет?!

Марина испуганно озиралась по сторонам. Ей было стыдно за этого взрослого мужчину, стоящего перед ней на коленях, и очень жалко его:

— Немедленно встаньте… что это Вы?

— Не встану, пока ты не согласишься выслушать меня, — сказано настолько твердо, что сомневаться в словах не приходилось.

Марина взглянула на подошедших подружек. Те были в шоке, но тоже сочувствовали Павлу. Они утвердительно кивали.

Испытывая неловкость от взглядов проходящих мимо студентов и поддерживаемая взглядами подружек, девушка сдалась:

— Хорошо. Только встаньте, пожалуйста.

Подруги оставили их наедине.

— Я слушаю Вас, — голос срывается до слез.

— Не здесь. Пройдем хотя бы в машину. Здесь недалеко.

Сбивчивый рассказ Павла не сразу дошел до сознания Марины. Когда же она поняла, что к чему, слезы хлынули из ее прекрасных глаз.

— Не плачь, милая. Я ведь с тобой. И люблю тебя больше жизни. Ты мое дыхание, ты моя радость. Только с тобой я могу быть счастлив. Верь мне.

Павел, осыпая ее признаниями, робко заглядывал ей в глаза. А самому хотелось прижать ее к груди и поцелуями стереть каждую слезинку с ее милого личика. Но, боясь вспугнуть девушку, он сдерживал свои порывы.

А, может быть, напрасно?!

Марина боялась шелохнуться. Она мысленно прижималась к нему и жаждала подтверждения любовного порыва. Как долго она ждала проявления его чувств. Единственный поцелуй, за который она была готова на все. В этом «все» заключался строжайший запрет брата, нарушить который она была готова, если бы…

— Но Боря. Он не рассказал мне ничего, — она нашла в себе силы сказать хоть что-то в ответ на пылкое признание Павла.

— Мариночка, я не понимаю его. Он ревнует тебя ко мне. По-другому его поведение объяснить нельзя. Но это не значит, что он вправе вмешиваться в наши отношения.

Да, появление Ольги внесло в них неясность и заставило тебя страдать. Прости. Я виноват. Должен был все сразу тебе объяснить. Но сам был настолько ошарашен ее возвращением, что не знал, как поступить.

— Она до сих пор живет у тебя?

— Да. Сегодня же сниму ей квартиру.

— Но она постоянно будет присутствовать между нами, — Марина и в самом деле повзрослела за эти дни. Она уже по-взрослому оценивала ситуацию. Ревность поселилась в ее душе.

— Ты права, малышка. Я должен расставить все точки над i. Ты веришь?

— Постараюсь.

Ну что же ты, Павел? О, Боже! Ведешь себя хуже мальчишки. Всякое перемирие между влюбленными заканчивается страстным поцелуем! Ну… хотя бы нежным. Эх, ты!

Возникло неловкое молчание. Маняша, не зная, как быть дальше, стрельнула на Павла глазами, в которых он не разглядел призыв. Она уже взялась за ручку дверцы. Павел удержал ее за локоть.

— Мы увидимся?

— Не знаю. Пойду, опаздываю.

— Я люблю тебя.

Маринка летела на крыльях. Она была счастлива, что Павел не предал ее. Нет. Но брат. Зачем он так с ней?

У Даши и Насти от любопытства горели глаза. В отличие от них Катя была спокойна, чем вызвала неподдельное удивление подруг. Она, как и обещала Борису, не распространялась о содружестве с ним. Поэтому была спокойна, предполагая, о чем шел разговор.

— Помирились? — на одном дыхании спросили подружки.

Марина неопределенно кивнула. Она, по обыкновению, не хотела делиться своими личными секретами. Но если от Насти с Дашей можно было отделаться этим кивком, то Катерина не удовлетворилась подобным ответом.

Между лекциями она утянула Маринку в укромный уголок, и отвязаться от нее было невозможно.

— Ну, рассказывай. Что он тебе наплел?

— Оказывается, это была его бывшая жена.

— И? — не отступала подруга.

— Да все нормально, — натиск вызывал протест, но на него не хватало решительности.

— А что скажет Борис, если узнает о встрече? Ты подумала?

— Боря сам должен был рассказать мне обо всем. Он ведь знал. — На глаза навернулись слезы.

— Успокойся, Маняша. Я тоже думаю, он не совсем прав. Но его можно понять — беспокоится о тебе, дурехе. Ты ведь чуть что — в слезы, в истерику. Соберись. И реши: оно тебе надо? Мужчина с прошлым, которое не оставляет его в покое. Хватит ли сил справиться? — Катя обняла подругу. — Хорошенько подумай.

— Ты не расскажешь брату? — голос испуганный.

— Пока, нет. Только боюсь, он сам узнает. Тогда берегись. Придется объясниться.

— Знаю, — налицо отчаяние.

— Выдержишь?

— Я попробую.

— А я помогу. Ага?

Они вернулись в аудиторию, ничего не объясняя девчонкам.

Сердечко Марины трепетало. От страха. От неуверенности. От надежды. От счастья.

Павел, не откладывая, отправился к Ольге. Бывшую он застал в объятиях молодого накачанного красавца, годившегося ей чуть ли не в сыновья. Неприбранная постель, полуобнаженные тела, разбросанные бутылки, фрукты, конфеты и неприкрытая наглость во взгляде.

Появление Павла ничуть не смутило любовников. Ольга всегда была такой. А юнец вообще не имел представления о правилах приличия, чести, достоинстве и прочих качествах настоящего мужчины.

Гадливое ощущение от соприкосновения с чем-то мерзким и грязным вновь охватило Павла.

— Выйди, поговорить надо, — обратился он к бывшей.

Ольга накинула халатик, не потрудившись застегнуть его. Дерзкий взгляд говорил:

— И что ты мне сделаешь? — она была уверена, что Павел будет до бесконечности терпеть ее пьяные оргии.

— Чтобы через полчаса ни тебя, ни твоего молокососа здесь не было. И прибери за собой. Я дам тебе немного денег. На первое время хватит. Но больше никогда. Слышишь, никогда не появляйся в моей жизни. — Твердость сказанных слов была настолько выразительна, что Ольга опешила.

Павел, не дав ей времени опомниться и возразить или кинуться уговаривать и, в конце концов, умолять, быстро вышел из квартиры, швырнув на столик в прихожей кругленькую откупную сумму. Остановившись на площадке, он прислонился к стене. Перевел дух, словно после боя.

— Вот и все. Оказывается, все очень легко и просто. Зря я облажался в первый день. Надо было сразу дать ей понять, что вить из меня веревки и портить мне жизнь больше не получится.

Борис внимательно приглядывался к сестре. Что-то произошло с ней. Еще утром Маняша, милая и покладистая, с улыбкой приготовила завтрак. Убежала на лекции, бросив обычное «Пока!». А пришла из университета какая-то необычная. Уверенная в себе. И — обиженная.

Смутно догадываясь о причине таких перемен, Борис напрямик спросил:

— Встречалась с Красницким?

Марина вздрогнула, как от хлыста кнутом: — Сейчас начнется! Но я выдержу. Я должна выдержать. Сегодня или никогда.

— Да, — сказала, смело глядя в глаза брату, а в коленках появилась предательская дрожь.