Романтика по‑итальянски - Катрина Кадмор

– Какая красивая вилла. Тоже ваш проект?

– Нет, ей больше полувека, но я делал проект реконструкции. Закончили всего год назад.

Он налил воду в большую кастрюлю и поставил ее на огонь. Слова Карли должны были бы ему польстить, но он отдавал себе отчет, что, несмотря на все его усилия – бесконечные часы, проведенные над проектом, ежедневные звонки подрядчику, тщательный выбор мебели и прочее, – ему так и не удалось сделать эту виллу своим домом.

– Я хотел сохранить уникальность этой постройки, поэтому старался ничего не переделывать, только проделал несколько окон и убрал несколько стен, чтобы было больше простора. Еще построил новый причал и расширил бассейн.

Карли встала со своего места и побродила по столовой открытой планировки.

– Красиво, очень красиво. Вы очень талантливы. Она всегда принадлежала вашей семье?

– Нет, мы купили ее всего два года назад. Когда Марта забеременела, она решила, что хочет жить здесь, на озере Комо, чтобы быть поближе к родителям.

Он думал, что Карли сейчас неловко улыбнется и сменит тему, но вместо этого она кивнула и сказала:

– У нее был хороший вкус.

Макс выдвинул ящик с приправами и стал в них копаться. Все это время он запрещал себе думать о Марте, чтобы не мучить себя, но сейчас его словно прорвало.

– Да. Тонкий вкус, умная… Действительно умная – она была единственным студентом на юридическом факультете с высшим баллом по всем дисциплинам. И амбициозная – специализировалась по правам на интеллектуальную собственность. И она была хорошей матерью, ей даже беременность нравилась.

Ему так сдавило горло, что он не мог больше говорить. Вода закипела, Макс немного убрал огонь, потом осторожно опустил равиоли в кастрюлю.

– Семья Марты… они никогда не одобряли меня. Сам я вырос в Риме. У меня никого не осталось, мать умерла, когда мне было девятнадцать.

– Почему не одобряли?

– Они владеют одной из крупнейших компаний в Италии. Они всегда подозревали, что я женился на Марте по расчету.

– Но вы и сами богаты.

– Теперь богат. А когда мы встретились в университете, я был всего лишь сыном горничной, даже отца не было, он умер, когда мне было три года.

– Но теперь вы добились успеха и родители Марты должны гордиться вами.

– Моя жена умерла, они не могут мне этого простить.

– Но это же была автомобильная авария.

Чувство вины, которое он месяцами пытался подавить, снова поднялось в нем жгучей волной. И впервые с тех пор, как умерла Марта, он отважился произнести вслух то, чем молча терзал себя все это время.

– Я должен был лучше заботиться о Марте. Я не должен был допустить, чтобы она ночью села за руль.

Макс отвернулся, снял кастрюлю с огня и слил воду. Он пытался не замечать, что Карли подошла и теперь стоит рядом с ним. Но он так устал носить это в себе. Он развернулся и облокотился на раковину.

– Изабелла проснулась ночью. Марта накормила ее, но Изабелла никак не засыпала. Я ходил по саду и укачивал ее, пока она не успокоилась, но, как только я положил ее в кровать, она заплакала снова. Марта встала и сказала, чтобы я ложился. Утром у меня был ранний рейс в Мюнхен. Я встал и увидел записку Марты, что Изабелла никак не успокоится, и они поехали покататься, это ей всегда нравилось. Было три утра. Через час приехала полиция. Такси выехало на красный свет и врезалось в машину Марты. С Изабеллой было все в порядке, но Марта…

– Мне так жаль. Это, наверное, был такой ужасный шок. Но вы не можете винить себя за это.

Карли не понимала. Ему было за что себя винить. Если бы они с Мартой в тот вечер не поссорились, все могло бы быть по‑другому. Никто не знал об их ссоре. Никто не знал, что Марта была на взводе и совсем не спала в ту ночь. Макс не успел сказать ей, что он сожалеет, обнять ее, попросить прощения.

– Если бы я не отдал ей Изабеллу и не пошел спать, она была бы жива.

– Но если бы вы поменялись местами, предположим, что это вы поехали бы с Изабеллой, если бы это все случилось с вами – неужели бы вы считали, что в этом виновата Марта?

– Конечно нет.

– Тогда почему вы вините себя?

Макс понимал, что должен прекратить этот разговор, он и так уже слишком разоткровенничался.

– Я уверена, что ваши родственники оценят, как хорошо вы заботитесь об Изабелле.

– Да, я так хорошо ухаживаю за Изабеллой, что вынужден таскать за собой консультанта по сну.

При новом упоминании семьи Гиральдини Макс почувствовал, что ему необходимо выпить. Он был расстроен собственной беспомощностью, напуган мыслью о том, что завтра будет вынужден встретиться с родственниками Марты и выносить их молчаливое осуждение. Он повернулся и посмотрел на равиоли, которые успели слипнуться и остыть. Карли тоже с недоверием смотрела на содержимое кастрюли, потом улыбнулась.

– Теперь это уже не похоже на лучшую в Италии пасту. Я видела сыр и колбасу в холодильнике – как насчет бутербродов?

– Какой ужас!!! Это ваш первый вечер здесь, и я, итальянец, так опозорился с едой.

Но Карли уже нарезала закуски.

– Меняемся – вы накрываете стол на террасе, а я готовлю ужин.

Через десять минут Карли раскладывала на уже поджаренный хлеб пепперони и козий сыр. Руки у нее дрожали. Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь расслабиться, но до сих пор не могла прийти в себя после признаний Макса, после глубокого горя и чувства вины в его голосе.

Карли очень хотела помочь ему наладить отношения с дочерью, но понимала, что для этого ей нужно отодвинуть любое чувство, любую симпатию к нему.

Еда была готова, и Карли вынесла ее на террасу. Макс, который ходил проверить Изабеллу, вернулся и сказал, что дочь спокойно спит. Они сели за стол, Макс осторожно откусил от своего бутерброда, медленно его прожевал. Карли изо всех сил делала вид, что ей все равно, но не могла сдержать улыбки облегчения, когда он сказал:

– Не так уж плохо.

Карли подняла пивной бокал.

– Особенно если запивать хорошим холодным пивом.

– Но завтра, обещаю, я накормлю вас настоящей итальянской едой.

– Не забудьте о мороженом.

Карли откинулась на спинку стула, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на том, как приятно сидеть напротив Макса в темноте теплой южной ночи. Звезды и узкий серп луны, запах незнакомых растений, огни деревеньки вдали – все это было так романтично. Карли тряхнула головой, чтобы отогнать