Завоевать жену у алтаря - Ивонн Линдсей

Когда они прошли в вестибюль клуба, к ним приблизилась молодая блондинка с висящей на шее фотокамерой и блокнотом с ручкой.

— Мои поздравления, — сказала она с сияющей улыбкой. — Вы не согласитесь ли попозировать для местной газеты? Я хотела бы написать небольшую статью о вас.

— Мисс Морган, это частное мероприятие. Только для приглашенных. Что вы здесь делаете? — суровым тоном осведомился Гэбриел.

Женщина продолжала улыбаться, но Розалинда не заметила ни доли дружелюбия в ее зеленых глазах.

— Мистер Каррингтон, вы знаете, что я работаю сама на себя. Материал для местной газеты — это не посягательство на вашу частную жизнь и не попытка вытащить скелеты из ваших шкафов, — заверила она. — Прошу вас, только одно фото.

— Гэйб, — тихо сказала Розалинда, обращаясь к мужу, — мы, конечно, можем сделать фото.

— Ты уверена? — спросил он.

— Конечно. Пусть уж лучше информация о нашей свадьбе будет опубликована на наших условиях, чем превратится в предмет сплетен.

Гэбриел на секунду задумался, затем кивнул журналистке, внимательно наблюдавшей за ними:

— Хорошо, одно фото.

— Отлично, спасибо. Прошу вас, встаньте поближе друг к другу… еще ближе. Да, вот так.

Она сделала снимки с пяти ракурсов. Гэбриел держался очень напряженно, как будто все это было для него страшной мукой. Возможно, так и было. Розалинда же привыкла к общению с журналистами.

— Это было здорово! Спасибо вам обоим! — воскликнула мисс Морган и пошла прочь, убирая в сумку блокнот с ручкой.

— Вот видишь, с тобой ничего не случилось, — с улыбкой сказала Розалинда Гэбриелу.

— И все же я предпочитаю не выставлять напоказ свою личную жизнь.

Гэбриел подвел Розалинду к небольшому диванчику, стоявшему в нише.

— Сейчас принесу тебе воды.

— Лучше чашечку зеленого чая. Горячего, с капелькой молока, — попросила Розалинда.

Гэбриел улыбнулся ей и ушел, а она с теплотой смотрела ему вслед. Этот мужчина — ее муж! Она перевела взгляд на бриллиантовое кольцо, которое он надел ей на палец. Обмен кольцами подчеркнул важность того, на что ей пришлось согласиться под давлением обстоятельств. Зато теперь ничего не грозит ни ее персоналу, ни ребенку. Она выполнила свой долг обеспечить ребенку лучшие условия жизни. Да и Гэйб изо всех сил старается сделать их жизнь нормальной в той степени, в какой это возможно, когда брак соединяет абсолютно чужих людей. В финансовых вопросах он проявил удивительную щедрость, выделив достаточную сумму на то, чтобы вытащить ее бизнес из кризиса.

Все вроде бы хорошо, только как быть с эмоциональной стороной их брака? Сможет ли она жить без любви и взаимопонимания?

Гэбриел вернулся с маленьким подносом.

— Боюсь, это обычный черный чай. Зато раскаленный, — сказал он, ставя поднос на столик рядом с диваном.

— Спасибо.

— Между прочим, я на полном серьезе предлагал сбежать домой. Никто не осудит нас. Ведь все понимают, что нам предстоит первая брачная ночь.

Ненадолго задумавшись, Розалинда приняла решение.

— Ладно, сейчас выпью чай, и мы уйдем.

— Отлично, я займусь машиной.

Он ушел, а Розалинда опять смотрела ему вслед. Все его движения были наполнены силой, в нем чувствовалась целеустремленность. Когда он скрылся из виду, она взяла чай, добавила молока и отпила немного. Однако удовольствие от чаепития не помешало размышлениям. На бумаге все выглядит разумно, но эмоции никуда не деваются. Ее очень сильно тянет к Гэйбу, и у них есть все шансы укрепить физическую сторону брака. Только проблема в том, что физическая близость может дать толчок к чувствам. Присутствие чувств в их отношениях ее вполне устроило бы. Но удастся ли ей пробиться через жесткий контроль, под которым он держит свои эмоции? Сможет ли она заставить его открыться ей навстречу и впустить в душу?

Гэбриел вернулся.

— Как тебе чай? — спросил он, усаживаясь рядом и обнимая ее за плечи.

— Великолепно. Я чувствую себя значительно лучше. Честное слово, если хочешь остаться, я выдержу.

— Нет, я с радостью поеду домой. Я тут кое-кого предупредил, что мы сбегаем.

Розалинда поставила чашку на поднос и улыбнулась.

— Тогда поехали.

Гэбриел встал, протянул ей руку и помог подняться. Гардеробщик принес ей накидку и сумочку. У крыльца уже стояла машина Гэйба. Вот и начинается ее новая жизнь, напомнила себе Розалинда. Да, она привыкла к богатству и привилегиям — как-никак, она росла в семье дипломата, — но здесь все это принимает гораздо большие масштабы. Ей и в самом деле предстоит интересная жизнь.

Когда Розалинда приехала в Ронял, она не обратила внимания на то, какое расстояние разделяет город и ранчо Гэбриела. Сейчас же они ехали целых сорок минут, и по тому, насколько редко им встречались светящиеся в домах окна, она поняла, какие просторы простираются между соседствующими ранчо.

— Тебя не тяготит такая изоляция? — спросила Розалинда, нарушая затянувшееся молчание.

— Изоляция? Ну, я никогда не думал в этом ключе. У меня есть Пит, управляющий, и его жена Дорин, она моя экономка, они живут на ранчо. Еще там живут кухарка и прочие работники, у многих жены и дети. У нас там целое сообщество. Мне нравится, что никто не указывает, что мне там делать.

Розалинда обдумала его слова и тщательно сформулировала вопрос:

— А тебе не нравится, когда тебе указывают?

— Кому такое может нравиться? — Гэбриел рассмеялся. — Тебе наверняка нет.

— Ты прав, не нравится. Это одна из причин, почему я окружаю себя теми, кто всегда со мной соглашается, — пошутила она. — Только ты не из таких.

Розалинда слегка изменила позу, чтобы лучше видеть Гэбриела. Его лицо было освещено светом от приборной панели, из-за чего черты казались рельефнее. Он выглядел даже более красивым, чем при их первой встрече. Надо же, подумала она, с той встречи прошло всего пять недель! Вон сколько событий случилось!

— Уверяю тебя, меня всегда считали строптивым, — сказал он. — И в первую очередь отец.

— Твой отец жив? — удивленно спросила Розалинда. — Когда ты сказал, что его нет в списке гостей, я подумала, что он уже скончался.

— Он жив и в добром здравии. Все тешит себя мыслью, что может влиять на мою жизнь. Если честно, я почувствовал облегчение, когда выяснилось, что он не сможет приехать. В наших с ним отношениях не все гладко. Слишком много воды утекло, чтобы что-либо изменить.

— Ты думаешь, он не захочет стать дедушкой?

— Мне не очень хочется, чтобы он влиял на ребенка. В моем детстве он не был