Кэрол МОРТИМЕР - ИНТЕРВЬЮ С ЛЮБИМЫМ

— Что же вы молчите? — спросил Зак, не дождавшись ответа.

Правда, он и сам не знал, почему его так заинтересовало, с кем знаком какой-то назойливый репортер. Неужели потому, что Тайлер перестала для него быть «каким-то назойливым репортером» в тот момент, когда он обнял и поцеловал ее?

— Итак, — заговорила Тайлер, не глядя на Зака, а рассматривая рисунок на своем стакане. — Мы с Джералдом встретились в Нью-Йорке, когда я делала о нем репортаж. По непонятным мне причинам он стал относиться ко мне с симпатией, и с тех пор мы друзья.

Зак мог понять, как это произошло. Тайлер и ему начала нравиться. Но Заку это было совсем ни к чему.

Возможно, надо представить себе толстую Тайлер? Бесполезно. Да и будь она чуть тоньше или чуть толще, ее глаза все равно будут озерами расплавленного шоколада…

Но оставался еще один вопрос.

— А Руфус? Он тоже симпатизирует вам?

Ее глаза внезапно наполнились слезами.

— Не знаю… мы не виделись уже полгода!

Официант поставил перед ними первое блюдо.

— Спасибо.

Зак тепло улыбнулся официанту, ругая себя за то, как грубо говорил с ним.

— Улыбка всегда вас спасает? — спросила Тайлер.

У Зака мгновенно пропал аппетит.

— Я сделал ошибку, — признался он. — Уверен, что даже вы их иногда допускаете.

— Довольно часто, — ответила она. — Но я достаточно взрослая и умею приносить извинения.

Зак подумал, что не ей бы учить его хорошим манерам, раз она таким способом проникла в его жизнь.

Официант вернулся с двумя чашками теплой воды с лимоном, чтобы обмывать пальцы после креветок.

Зак бросил на Тайлер многозначительный взгляд и повернулся к официанту.

— Простите, что я был… резким при обсуждении меню. Я не должен был изливать на вас свое разочарование.

— Пожалуйста, не думайте об этом, мистер Принс, — уверил его официант, мужчина средних лет. — Ваша реакция была весьма умеренной. На прошлой неделе леди запустила в меня стаканом вина, когда я сообщил ей об изменении меню! Я рассказал шеф-повару о ее и вашей реакции и, полагаю, теперь у нас опять будет утка.

Зак с торжеством взглянул на Тайлер. Она отчаянно кусала губы! Но глаза выдали ее.

— Вы смеетесь надо мной? — воскликнул он.

— Нет… конечно, нет!

И она разразилась веселым, здоровым смехом — совсем не жеманным, какой он так часто слышал.

Ее глаза искрились, щеки пылали, лицо сияло. О, как же она красива! И Зак был не единственным мужчиной в ресторане, который так думал.

Тайлер, наконец, немного успокоилась.

— У меня нет сомнений, что у них опять будет утка! Вы умеете быть невероятно обаятельным, если захотите.

Он поморщился.

— Это значит, что я не слишком часто был таким в вашем присутствии!

Она пожала плечами, все еще улыбаясь.

— Я же сказала, если захотите…

Вот этого Зак и не хотел. Тайлер слишком опасна, думал он. Пусть уж лучше напишет, что он не всегда вежлив, чем раскопает, почему он так разозлился. Подлинная причина этого не была постыдной, но он никогда не рассказывал репортерам о проблемах, которые у него были в детстве и почти не проявлялись, когда он стал актером, но неожиданно проявились сегодня.

Ник говорил, что Зак давно должен был всем рассказать правду. Но чем дольше Зак молчал, тем тяжелее было говорить о таком личном. И он, конечно, не хотел, чтобы теперь это попало на страницы той бульварной газетенки, на которую работает Тайлер!

— Как сказала бы моя мама, занимайтесь креветками, — грубо буркнул он, взял одну и начал снимать панцирь.

Брови Тайлер недоверчиво поползли вверх.

— Ваша мама часто так говорила?

— Обычно это относилось к овощам или салату. — Зак пожал плечами. — Но принцип тот же.

— Заткнись и жуй?

— Вы поняли правильно.

Тайлер задумалась. Она должна написать скандальную статью об этом мужчине, но вот сидит с ним за одним столом и надеется, что ничего такого не найдет.

Но тогда она потеряет работу!

Ну и пусть.

А все потому, что Зак Принс ей нравится, несмотря на то, как он ведет себя с ней.

Тайлер все же смогла отвлечь внимание Зака от Руфуса — пока смогла.

Но она не сомневалась, что рано или поздно Зак возобновит расспросы, и к тому времени у нее должен быть готов ответ.

А правду говорить нельзя!

Все казалось ей простым, когда она решила отправиться в Англию и добиться успеха в журналистике. Всего-то и надо было найти квартиру, устроиться в газету и написать сенсационную статью. Тогда она могла бы с триумфом возвратиться домой.

Она прилетела в Англию, нашла квартиру и устроилась в газету, но не смогла раздуть сенсацию из того, что Джинкс оказалась связана с известным писателем Уотсоном!

А Ник Принс разыскал репортера, преследовавшего Джинкс. Так он и встретился с Тайлер Вуд. Сыграв на ее порядочности, Ник узнал у Тайлер, что она получала информацию о Джинкс от редактора Джейн Морроу. В качестве платы за такое признание Ник и устроил Тайлер это интервью с Заком, чтобы Тайлер писала о нем, а не о Джинкс.

А Тайлер так нужна была сенсация, что она не могла упустить вторую возможность раздобыть ее!

Тайлер с детства хотела быть журналистом.

Она выросла в семье, которой принадлежали многие средства массовой информации. Она была единственным ребенком, и ее родители заранее распланировали всю ее жизнь. Подходящая школа, подходящий колледж, подходящие друзья… потом подходящий жених!

Жених был выбран родителями полгода назад. Тогда-то Тайлер и решила, что с нее хватит, собрала сумку, вышла из дома, купила билет на самолет и отправилась в Англию.

И в Англии у нее тоже все шло по плану — теперь по её плану! — пока она не встретила Ника, а потом Зака.

— Вы знаете, что у вас появляются морщинки, когда вы хмуритесь?

— Да они у всех появляются!

— Верно. Я и хотел спросить, что заставляет вас хмуриться…

— Ничего, что требовало бы вашего внимания.

— Вот и ладно. — Он пожал плечами. — Ну, если вы доели рыбу, можно уходить.

— Разве вы не хотите десерта? Она протянула Заку меню. Зак даже не взглянул.

— Я никогда не заказываю десерт. Но вы закажите, — предложил он, увидев разочарование в ее взгляде.

— Нет. — Она неохотно отложила меню, потому что любила десерт. — Я не хотела бы снова обрести весь мой детский жирок!

Зак усмехнулся.

— И насколько толще вы были?

— На один размер… может быть, на два. Но никто никогда не говорил, что я плохо выгляжу.