Эльдар Рязанов - Вокзал для двоих

– У вас чересчур крепкий сон. Как у человека с чистой совестью! – пытаясь утешить Платона, дружески пошутила Вера.

– Да! – вздохнул Платон. – Дорого мне обошлась наша брачная ночь!

– Этого не было! – быстро отмежевалась Вера.

– Теперь я вообще не поймешь кто! – подытожил Платон. – Ни документов, ни денег! Одно слово – нуль!..

...Было еще совсем раннее, полутемное утро, когда Платон катил тележку вокзального носильщика по булыжной мостовой. На тележке покачивались чемоданы с дынями, а наверху подпрыгивал «дипломат». Вера шла рядом с тележкой. Они проходили мимо пакгаузов с раскрытыми проемами. Из них выезжали автопогрузчики с коробками и ящиками. Почти у каждого склада дежурили могучие грузовики с длинными прицепами. Тут же, рядом со складскими помещениями, прорезали землю бесконечные пути заступинской сортировочной станции. В воздухе разносился назойливый, монотонный женский голос диспетчера:

– Платформу 37–82–15 – на двенадцатый путь... Вагон 192–46 – на третий путь...

– Пропади он пропадом, ваш бандитский город! Ну за что это на меня все сыплется?

– Не психуй, лабух! – раздраженно перебила его Вера. – Позвонишь в Москву жене, она тебе вышлет деньги... – и не без ехидства добавила: – Если, конечно, не все на штакетник истратила.

– Без паспорта мне перевод не выдадут!

– Завтра в двенадцать десять ты получишь свой паспорт!

– А если ваш проводник его потерял? Вера вспылила:

– Не волнуйтесь! Он не потеряет! Это деловой человек.

– Деловые люди, – саркастически хохотнул Платон, – деловые контакты, деловые встречи. Представляю себе вашу деловую встречу в купе!

– Представьте себе, у нас в купе была деловая встреча! – дала отпор Вера.

– Ну, если в вагоне у вас была деловая встреча, – с раздражением ответил Платон (он не выспался и ему вовсе не нравилось катить эту тяжелую тележку), – то мы с вами сейчас просто валяемся в постели!

– Не рассчитывайте на это! Везите тачку! – взвилась Вера и, желая обидеть носильщика, добавила: – Я не размениваюсь по мелочам!

– Ну да, верно... – саркастически протянул Платон, – три рубля за кило – это действительно не мелочь!

– Моих там всего за кило – пятьдесят копеек. – Вера стала посвящать Платона в сложные спекулятивные расчеты. – Рубль пятьдесят из трех забирает Андрей. И это справедливо – ведь в Ташкенте он покупал их по полтиннику за килограмм. А оставшийся рубль полагается перекупщику за то, что он колхозник. Рынок-то – колхозный!

– Темная у вас бухгалтерия... А сколько, хозяйка, вы заплатите мне за доставку? – спросил Платон.

– Вы работаете за прокорм!

Квартира, в которую попал Платон, настолько не соответствовала обшарпанному виду старого дома, что Платон буквально остолбенел. Роскошный югославский гарнитур по кличке «Милена», парад чешского хрусталя в виде разнообразных ваз, кубков и фужеров, цветной финский телевизор «Салора», японская стереофоническая система фирмы «Акай», бескрайние туркменские ковры, картины на стенах – одним словом, все, что положено человеку, у которого водятся деньги, но отсутствует вкус. Войдя в квартиру, нельзя было догадаться, кто здесь проживает – модный стоматолог, директор магазина, журналист-международник или преуспевающий чиновник.

Перед цветным телевизором, на экране которого лихо пел и плясал какой-то негр, сидела грузная женщина. Вера называла ее почему-то «дядя Миша». На стене висел громоздкий портрет хозяйки в костюме стрелочницы, с желтым флажком в руке. Портрет напоминал о боевом железнодорожном прошлом перекупщицы.

– Значит, вы и есть колхозница? – обведя взглядом обстановку, ошеломленно спросил Платон.

– Типичная, – усмехнулась Вера.

– Как растет благосостояние колхозников, – не удержался от иронии Платон.

– А у нас все растет, – согласилась «дядя Миша». – Вер, ты видала, чего я приобрела?

– Телевизор цветной?

– Э-э, нет! – торжествующе сказала хозяйка. – Видеомагнитофон. Это ж отсюда идет. Хочешь, нажму кнопку, и он, – перекупщица показала на негра, – сейчас остановится.

Она нажала на одну из кнопок, и негр застыл в странной, нелепой позе.

– А сейчас нажму – и все поехало.

– Надо же! – изумилась Вера.

– Видишь, кассета. Американский фильм. Две серии. Я теперь фильмы дома смотрю, какие захочу. – «Дядя Миша» потрясла кассетой. – Это любовное. Тут такое вытворяют! Ты, когда захочешь, приходи, посмеемся...

– А сколько стоит кассета?

– Триста.

Вера даже присвистнула.

– А ты как думала? Она уже на русский язык переведена, – объяснила перекупщица.

– Дядя Миша, а что мы будем делать с дынями?

– Вер, я же тебе сказала: у меня радикулит, – огорчила Веру хозяйка, – на яблоках прострелил. Теперь я за никаким фруктом не могу нагибаться!

– Дядя Миша, миленький, это чарджуйские дыни. Жара, ведь пропадут!

– А почему вас зовут – дядя? Вы же тетя, – удивился Платон.

– Дядя Миша – это мой покойный муж, – охотно объяснила перекупщица. – Он как раз людей-то подкармливал. Был авторитетный мужчина. Я от него вроде как эстафету взяла. Потом ночью попал под товарняк.

– Крепко выпивший был, – пояснила Платону Вера.

– Теперь меня называют дядя Миша. А я – что? Я горжусь.

– Куда дыни-то определим, дядя Миша? – Вера гнула свою линию.

– Молодец. Я с твоим беспокойством, Вера, солидарна, – посочувствовала «колхозница». – Народ без витаминов оставлять никак нельзя!

– Теперь я понял ваше призвание, – попытался поддеть хозяйку Платон, – вы заботитесь о здоровье народа!

– Не язви! – «Дядя Миша» была уверена в себе. – Еще неизвестно, кто по-настоящему заботится о людях – они или я!

– Кто – они? – Платон на самом деле не понял.

– Я на провокацию не поддамся! Я – насквозь правильная! – гордо объявила «дядя Миша». И убежденно продолжала: – Я кормлю народ исправным продуктом, а они – чем попало! Они продают неспелые арбузы, за которыми надо еще в очереди торчать. Они торгуют зелеными, деревянными грушами, от которых живот, извините, книзу тянет! Или вообще дохлыми помидорами, на которые глядеть и то тошно! Они по глубинке, по бездорожью не ездят, и там у народа урожай пропадает, а я его спасаю. Я забочусь о каждой сливе, как о родном дите! Они хранить не умеют ни овощ, ни фрукт, потому что все это – ничье! – И тут «дядя Миша» вдруг ткнула пальцем в грудь Платона: – А ты кто есть такой?

Платон поколебался.

– Пожалуй, никто... Ни документов, ни денег...

– Он – пассажир. Отстал от поезда! – объяснила Вера.

– Прекрасно, – обрадовалась «дядя Миша». – Его никто в городе не знает. Давай ему тюбетеечку наденем. И выдадим за колхозника из Средней Азии!