Белинда Джонс - Я люблю Капри

Прогулочным шагом я направляюсь к «Луне», и мне приятно, что меня узнают и что мне здесь ничто не грозит. Я уверена — за мамой присмотрят, когда я уеду.

Когда я уеду? Если я уеду…

Я набираю полную грудь воздуха. Что бы ни случилось, со мной все будет в порядке. И жалеть я не буду. Может быть, даже сделаю татуировку на память!

Андреа, ночной консьерж, поворачивается ко мне спиной, как только я вхожу в холл. Ну и ладно, так не бывает, чтобы тебя любили все. Но тут Андреа оборачивается ко мне лицом — в руке у него полоска бумаги.

— Вам записка, синьорина Риз!

— Grazie. — Я беру сложенный листик. Разворачиваю его, только придя в комнату. Это от Люка.

Мое сердце устремляется в небеса.

«Встретимся завтра — в час дня у скал Фаральони».

Ну, вот, значит…

Вчера мне удалось придерживаться легкомысленного «Que sera, sera».[102] Сегодня у меня менее энергичная мантра: «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть на этот раз он будет мой! Пожалуйста, можно я его себе оставлю! Я больше ничего не попрошу. Никогда. Пусть только он выберет меня!»

Вдоль кирпичных ступеней, ведущих к скалам Фаральони, растет багровый чертополох и нечто очень похожее на лук-резанец. В тенистых уголках под грудами сосновых игл прячутся высохшие корни, поджидая зазевавшуюся лодыжку. Чем ниже я спускаюсь, тем быстрее иду, даже ветви деревьев- тянутся к скалам, как руки.

Я понимаю, что почти пришла, когда слышу записанный на пленку голос экскурсовода, доносящийся из проезжающих автобусов, и радостный визг детей, играющих с морем в салки. Я спрыгиваю с последней ступеньки на то, что в здешних местах зовут пляжем, и оглядываю распластанные тела, заряжающиеся солнечной энергией. Люка не видно. Потом я замечаю уголок, скрытый от солнца и посторонних взглядов. Там он и сидит. Мое сердце словно взлетает на трамплине, и вдруг все внутри обрывается. По одному виду Люка можно сказать, что на душе у него камень, размером с Паваротти. Лицо непривычно осунувшееся. В глазах — смятение и отчаяние. Наверное, это и есть любовь.

Я спешу к нему, мне хочется распрямить его усталую спину и разгладить морщины на лбу. Но когда я подхожу поближе, меня охватывает странное отчуждение. Ничего больше не будет. Мы больше не проведем ни одной ночи вместе. Я вижу это по его понурым плечам. Так выглядит человек, у которого все силы — и душевные, и физические — уходят на то, чтобы заставить себя поступить правильно. У меня такое ощущение, будто морская волна сбивает меня с ног, и я не знаю, чего наглотаюсь, если попробую вздохнуть — воздуха или горькой морской воды.

Я чувствую искушение пройти мимо, но в этот момент Люка поднимает глаза, и я вижу короткую борьбу в его взгляде: он собирался быть рассудительным и преисполненным раскаяния, но через секунду он уже смотрит на меня с искренней нежностью и радостно улыбается. Я стою перед ним, я знаю, я на сто процентов уверена, что это он — Единственный и Неповторимый, тот, кого я искала всю жизнь. Я никогда не была так в чем-либо уверена, как в этом.

Но этого мало. На лице Люка опять появляется настороженность. Он разрывается на части. И это я заставляю его страдать.

Инстинктивно мне хочется обнять его, прижаться к нему, чтобы он почувствовал, как я его люблю, рассказать ему, как мне его не хватало, что я все время о нем думала, но вместо этого я сажусь на скалу напротив него и скромно складываю руки на коленях, словно я на собеседовании перед приемом на работу.

— Ладно, — говорю я с напускной храбростью. — Насколько я понимаю, будет больно.

Люка смотрит на меня. В глазах — тоска. Молчание. Боль.

Я не могу видеть его таким. Надо с этим поскорее покончить.

— Я так понимаю, мы прощаемся.

Черт, голос дрогнул на слове «прощаемся». Я перевожу дыхание, чтобы остановить слезы, которые вот-вот навернутся на глаза.

— Это из-за Нино, — говорит Люка, повесив голову. — Таня сказала, что увезет его в Англию, если…

— Ты рассказал ей? — ахаю я.

— Нет. Это было предупреждение. Но она подозревает. Даже ее сестра спросила меня, что происходит.

— Я и не думала, что другие тоже видят мультяшные сердечки, которые пляшут у нас над головами! — шучу я.

Мне хочется, чтобы он снова улыбнулся. Не срабатывает.

— Я должен быть с сыном.

— Я знаю, — хрипло говорю я.

Тихий голос внутри меня спрашивает: «Почему мой отец так не боролся за меня?»

— И я не хочу лгать.

— Я понимаю, — говорю я.

Люка тяжело вздыхает, и тут его выдержка дает трещину:

— Никогда в жизни мне не было так невыносимо плохо! Стоит мне посмотреть на тебя — и я уже не могу оторваться. Ты все. о чем я мечтал.

Он яростно вскакивает на ноги, расшвыривая каблуками гальку.

— Я хочу, чтобы ты знала. Ким, чтобы ты поняла и поверила, что быть с тобой — самое большое блаженство, какое мне доводилось испытывать в этой жизни.

Я беру его за руку и вспоминаю, как его пальцы впервые прикоснулись к моей коже, расправляя ожерелье у меня на шее в день нашей первой встречи.

— Для меня тоже. Самое безмерное, самое чистое счастье — посмотри, как я счастлива! — Я смеюсь, и по моему лицу катятся слезы. — Даже сейчас, когда я просто стою рядом с тобой, мне так хорошо, как не было ни с одним мужчиной.

Люка делает шаг вперед, и я падаю ему на грудь. Его мокрые ресницы щекочут мою влажную щеку. Я кожей чувствую любовь, которая переполняет его и которую он пытается сдержать.

— Мне было так плохо, когда ты уехала, но сейчас мы снова вместе, наедине… — Люка колеблется. — Я пойду на все, чтобы быть с тобой.

Я понимаю, что теперь исход зависит от нас обоих.

Когда я увидела его сегодня, я поняла: он уже принял решение, оставалось только поставить меня в известность. Все было как раньше — я всегда покорно соглашалась с решениями, которые принимал мой парень. Но теперь и у меня появилось право голоса. Вопрос в том — за что я проголосую?

— Люка?

— Да? — Он смотрит на меня с надеждой, как будто я сейчас изобрету чудесный выход, который позволит не разбивать ни сердец, ни семей. Если бы это было возможно…

— На случай, если у меня не будет другой возможности…

— Не говори так! — протестует Люка.

— Я хочу рассказать тебе, что сделала со мной наша встреча. Я хочу, чтобы ты знал.

— Я знаю. — говорит он. понимая меня с полуслова.

— Я хочу сказать это вслух.

Он кивает.

— Я уже оставила саму мысль о любви. С кем бы я ни встречалась и как бы замечательно все внешне ни было, в душе я всегда чувствовала неуверенность. Столько парней махнули на меня рукой со словами: «Ты никогда не будешь счастлива. Я отдаю тебе все, а ты постоянно убеждаешь себя, что чего- то не хватает». Они были так уверены в этом, что я и сама начала думать — они правы, я стремлюсь к чему-то. чего не существует. Годы спустя я вспоминала этих людей и пыталась понять, почему я позволила им уйти. Может быть, я боялась, что будет тяжело? Или потому, что ожидала чего-то необыкновенного? Или потому, что я просто неспособна любить? Снова и снова я спрашивала себя: «Что же со мной не так?» Но понимала в глубине души только одно: здесь мне чего-то не хватает. И инстинктивно, на каком-то подсознательном уровне, мое сердце говорило «нет». Но с тобой ничего подобного не случилось. Я смотрю на тебя, и у меня в ушах гремит громоподобное «да»!