Rein Oberst - Чужой для всех. Книга 2

ИСХОДНИК: http://samlib.ru/r/rein_o/012.shtml

Автор: Rein Oberst

Почта: [email protected]

Живет: Беларусь, Минск

Жанры: Проза, альтернативная история, попаданец, любовь

КНИГА НЕ ИМЕЕТ АНТИСОВЕТСКУЮ НАПРАВЛЕННОСТЬ И НЕ ПРОПАГАНДИРУЕТ НАЦИЗМ. КТО ПРОЧЕЛ ЕЕ ВСЮ,ТОТ СОГЛАСИТСЯ С ЭТИМ ВЫВОДОМ!!!

Размещен: 27/03/2013

Изменен: 24/06/2016

ЧУЖОЙ ДЛЯ ВСЕХ

Книга 2

(Альтернативная история, попаданец, любовь)

ВСТУПЛЕНИЕ

Июнь 2010 года. Берлин

Марта Ольбрихт боялась прикоснуться к конверту. В этом голубом прямоугольнике с официальным штампом МИД был запечатан страх. Страх, который сопровождал всю жизнь. Страх за свою судьбу, за судьбу детей и внуков, за их благополучие. В конверте был приговор: страшный и непререкаемый. Теперь она собственноручно должна отнести его к мужу, и тогда она узнает...? Или не нести?

Впрочем, что за чушь, какое значение сейчас может иметь то, что в письме? Жизнь практически прожита и прожита, как ей казалось красиво и достойно. Да и многое ли ей надо сейчас от престарелого мужа. Тем не менее, щемящая боль в груди, вспыхнувшее непреходящее волнение вновь напомнили ей о месте в сердце Франца. Марта как никогда остро почувствовала себя самозванкой. Самозванкой занимающей чье-то положение все эти годы.

Вдруг ненависть захлестнула ее. Всю жизнь она чувствовала, что та женщина живет рядом с ними. Это ей доставалось все то, что должно было принадлежать ей, Марте, которая всегда была верной женой, хорошей матерью и образцовой хозяйкой. У них с мужем было все хорошо — и все же ничего не было. Ничего из того, о чем Марта мечтала, когда выходила замуж в конце той страшной войны. Потому что была она, та женщина.

Хотя, что та русская женщина, может сделать ей, Марте, сейчас? Да и жива ли она вообще...? Жизнь прожита. Никто не заберет у нее мужа, детей, дом. Прошлое осталось в прошлом. Война, униженные и запуганные немцы, русские в Берлине, молчащие мужчины, прячущие военную форму по чердакам. Тайны, которые они носили в себе и не дававшие им спокойно жить, раны, которые не заживали — все это в прошлом. Но так ли это? Вот, весточка оттуда через столько много лет?! Значит, война — ее война — продолжается?

Ну, что ж! Встряхнув головой, Марта Ольбрихт постучала в дверь кабинета мужа.

— Дорогой, тебе письмо из России! — проговорила она, наверное, слишком громко.

Как в замедленной съемке, она наблюдала, как бледнеет лицо мужа, как он берет в руки письмо, смотрит на штемпель, подходит к столу. Полуобернувшись, он хочет ей что-то сказать — может, ей выйти? И медленно, очень медленно, оседает на пол, сжимая в руке так и не вскрытое письмо.

Марта вскрыла конверт. Она была сильной женщиной. Герру Ольбрихту, который через неделю пришел в себя после обширного инфаркта, она бодро сообщила, что нашлись его родственники в России...

Берлинская стена была разрушена, но ее острые обломки остались не только на улицах. Они как осколки волшебного зеркала разлетелись и разбередили давно, казалось бы, зажившие раны, возвращая боль, напоминая о потерях и воскрешая все то, что было похоронено под слоем пепла. То, что для одних жизнь, для других — смерть. В этом сущность войны. И даже любовь, которая с этим не согласна, становится вне закона.

Ольбрихт не был единственным солдатом Рейха, который позволил себе любовь к неарийской девушке во время войны. Им почти удалось — но "почти" не считается. И все годы после войны Ариец думал: "А был ли у них шанс на самом деле...?".

Теперь, держа в руке письмо из России, где он проливал свою кровь, где встретил свою единственную любовь, он вновь задал себе этот вопрос: "А был ли у них шанс на самом деле?". И дрожащие бескровные губы, тихо прошептали: "Нет...". Лицо посерело в одночасье, обмякшее тело сжалось от боли, и он, ища поддержки от Марты, сделал робкое движение к двери. Но случайно увидев свое отражение в зеркале, содрогнулся. Тугой уродливый змеевидный шрам, выступавший от правого уха вниз к подбородку, явственно кричал о том страшном, но незабываемом времени и притягивал, словно магнитом к себе. Зрачки расширились от ужаса, руки непроизвольно потянулись вперед. Падая,он шагнул туда, в зазеркалье, в свою прошлую жизнь...

ГЛАВА 1

2 часа ночи. 17 мая 1944 года. На участке фронта 18 моторизованной дивизии Вермахта. Быховский район. Беларусь.

С протяжным шипением, прожигая ночное небо, взметнулась сигнальная ракета. Достигнув апогея, она рассыпалась яркими желтыми гроздьями над нейтральной полосой. На какое-то мгновение, вырванное из тьмы мертвое пространство, зажатое противоборствующими сторонами, осветилось словно днем. Ряды колючей проволоки, в том числе, спирали 'Бруно', противотанковые ежи, минные поля, перепаханные снарядами, нашпигованные свинцом, на одном из которых застыла сгоревшая 'Пантера' с красной звездой на борту — все предстало взору ночным расчетам. Дозоры с тревогой всматривались в одиноко падающую ракету, в подсвеченную зону, где казалось зайцу невозможно проскочить, не то, что людям, недоумевали по поводу неожиданной ночной вспышки.

Когда ракета стала гаснуть, оставляя за собой длинные тени фортификационных сооружений, ночное безмолвие разорвалось яростной стрельбой. Опомнившись, с немецкой стороны длинными, шелестящими очередями ударил станковый пулемет. Огненные трассы с воем устремились вперед, к воронкам, откуда был сделан выстрел. Раскаленные жучки, смертельной косой, срезали желтые головки одуванчиков, сочную майскую траву. Не найдя ничего более серьезного в зоне поражения, раздирая дерн, зарывались в землю. Русские передовые траншеи молчали, хотя и оттуда засекли одиноко взметнувшуюся ракету с нейтральной полосы...

Франц Ольбрихт очнулся. В тот момент, когда взлетела ракета, дрогнули веки, открылись глаза. Еще не осознавая где он, и что с ним происходит,Франц увидел звезды. Яркие мерцающие звезды. Они манили и звали к себе. Вдруг одна звезда, такая красивая и близкая, рассыпалась на миллионы искр и стала падать прямо на него. Зрачки глаз расширились от ужаса. Он хотел закричать, но не было голоса. Хотел отползти, но не было сил. Раскаленные протуберанцы, достигнув земли, стали насквозь прожигать тело. Особенно сильно горели ноги. Кожа шипела, вздувалась, лопалась, превращаясь в струпья. Пламя быстро охватила всю его сущность.