Номинальная невеста (СИ) - Лапик Людмила

Я была из магической семьи. Наверное. Вопрос очень спорный. Но, по-крайней мере, мою маму приняли в небольшое магическое сообщество в Конивиле, когда мои родители сюда переехали.

Даже несмотря на то, что папа был обычным человеком, а в маме этой магии было настолько мало, что единственное на что она была способна, так это зажигать магических светлячков.

Потом родилась моя сестра Шейла.

Ей совсем не передались способности от матери, даже в таком ограниченном количестве, но это не помешало позднее ей стать звездой местной школы, отличницей и победительницей множества городских олимпиад по разным предметам.

Шейлу родители баловали насколько им позволяло их скудное существование. Пока папа не устроился помощником в магическую лавку одного зажиточного горожанина, состоявшего в нашем городском магическом сообществе.

Наконец родители могли вздохнуть свободно, кажется жизнь начинала налаживаться. И появилась я. С разницей в пять лет с сестрой.

Я еще даже не пошла учиться в школу, где вовсю блистала моя сестра, когда ощутила на себе всю разницу родительской любви. Бывает и так. Родители почему-то своих детей любят совершенно по-разному. Или не любят.

Казалось бы, что я младшая в семье и меня должны холить и лелеять, но все было наоборот. Я постоянно не дотягивала до талантов сестры. Была плохой, испорченной копией.

И читать то я научилась позже сестры, и ленивая-то я была, ну и прочие упреки, всех не упомнить.

Мама часто твердила: «Зря мы тебя Хэйзи назвали, имя многое значит.» (Хэйзи-непредсказуемая).

Когда я выросла, мне лично стали понятны причины, по которым учеба меня не привлекала.

Меня учила читать моя сестра. Когда мне было три. Если у меня плохо получалось, она била меня по голове ладонью, отвешивая подзатыльник. На мой плач прибегала мама с кухни, и Шейла жаловалась на то, что я капризный и несносный ребенок. Я только глазами хлопала.

К пяти годам, я уже могла кричать в ответ на обвинения Шейлы, что она все врет. Но мама почему-то верила ей, а не мне. И когда мама уходила снова на кухню, Шейла мерзко хихикала и подсуживала меня:

— Получила? Еще будешь жаловаться, получишь еще больше! — и снова била меня или толкала на единственную кровать в комнате, которую мы делили вместе с Шейлой.

Я хватала подушку и издавая бешеный рев, гонялась за сестрой по комнате, но она легко уворачивалась, и только смеялась. Снова приходила мама и ругала меня за то, что я плохо себя веду.

Окончательный отпор я дала Шейле, когда пошла в школу. Я категорически отказалась с ней заниматься, устраивая истерики. В школе мои отметки были ниже среднего, и моя семья махнула на меня рукой. Сестра отстала.

Наконец я была предоставлена сама себе. Даже Шейла перестала распускать руки, после того, как я ее укусила и пригрозила, что в следующий раз укушу так, что и лекарь не поможет.

Мои школьные отметки поднялись на уровень выше. Я стала стабильной хорошисткой. Правда, учителя не забывали напоминать мне, что мы с сестрой разные, восхищаясь ее успехами в учебе. Если бы было возможно, я бы сменила школу, но наш городок был настолько мал, что школа была единственной на весь округ.

Здесь учились в-основном, оборотни и маги из слабых магических семей. Людей было совсем мало, ведь совсем недалеко от нашего города было аж три закрытых людских города. Вампиры тоже предпочитали свои города, где было гораздо больше возможностей для Двуликих.

В школе у меня появилась лучшая подруга. Оборотница Милена. Вторая ипостась у нее была такая же, как и у всей ее семьи. Милена была енотом.

Оборот Милена прошла, как и положено, в срок. Приняла своего зверя, когда ей исполнилось десять.

Мы сидели за соседними партами, и я с маниакальным упорством выспрашивала как прошло перевоплощение, из-за которого ей пришлось пропустить неделю в школе.

Милена загадочно улыбалась, немного бледная, но достаточно охотно поведала мне как проходят трансформацию.

И хорошо, что Милена прошла ее в десять лет, а не позднее. Детям гораздо легче принять своего зверя, чем подросткам при более позднем обороте.

Просто рассказа от Милены об обретении зверя мне было мало, и я напросилась к ним домой, чтобы воочию увидеть волшебство перевоплощения.

Мы забежали сначала ко мне домой, где я предупредила маму, что ухожу к Милене ненадолго. Мама нахмурилась, но ничего на это не сказала.

Семья Милены жила дальше от школы, через две улицы. Там, где начинались коттеджи. Ее отец был строителем и их дом тоже построил собственными руками.

После нашей двушки для меня это был самый настоящий дворец.

Я поздоровалась с мамой Милены, когда вошла. Она встречала нас в накрахмаленном переднике и в немарком темном платье, тем не менее очень красиво подчеркивающем ее фигуристый стан. Она, так же, как и моя родительница была домохозяйкой. Зато в отличии от моей мамы, очень интересовалась общественной жизнью дочери и входила в попечительский совет школы.

Мы прошли в комнату Милены на втором этаже, и я в восхищении стала рассматривать уютную комнату с большой кроватью, даже больше, чем у нас с Шейлой.

Милена сразу начала раздеваться. Я в смущении стала разглядывать небольшие картины на стене, интересуясь их происхождением.

— Там внизу подпись, — сообщила мне подруга, — на каждой картине имя художника. Это папа приобретает в Лоусоне, когда там бывает. Он покупает только картины, которые нарисованы вампирами из Белого Крыла. Такое у него увлечение.

Я никогда не видела вампиров, но конечно же слышала о всех четырех крыльях. И знала, что их раса питается не только кровью, но и эмоциями. К примеру, вампиры белого крыла питались только позитивными.

На картинах в комнате Милены это было видно. Они словно дышали радостью и счастьем. Яркие нежные краски, бросающиеся в глаза.

Я услышала писклявый стрекот сзади и обернулась. Милена уже обернулась и привлекала животными звуками мое внимание. Она сидела на кровати, рядом была разбросана ее одежда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Какая милашка! — восхитилась я и протянула руку, чтобы потрогать шерсть обращенной. Милена с удовольствием далась мне в руки, чтобы я могла как следует ее потискать.

Она была невероятно обворожительна в образе енотихи, глазки бусинки смотрели так трогательно, а торчащие вверх ушки только усиливали очарование зверя. Она протянула мне свою лапку с тонкими черными пальчиками, и цепко обхватила мой палец.

Мы подурили с ней, покувыркавшись на кровати, я пыталась поймать юркое небольшое тельце зверушки, а она ловко уходила из моих объятий, но снова и снова попадала в них, словно специально.

Наши забавы прервала мама Милены, крикнув снизу, чтобы мы шли обедать.

Милена обратилась снова в девочку и стала одевать одежду.

— У меня после оборота постоянный голод, — пожаловалась она, — при чем ем только сырое мясо, но мама говорит, скоро это пройдет.

Обед нас ждал на свежем воздухе. На внутреннем дворе дома. Рядом с беседкой готовились шашлыки, часть из них уже лежала на столе в беседке. Рядом в тарелке издавали не менее ароматный запах свежие лепешки. И в разных тарелках листья зелени, названия которых я не знала.

Милена, проходя мимо готовящегося мяса, схватила сырой кусок мясо из стоящего рядом тазика и довольно урча проглотила его не жуя.

— Милена, пора переходить на приготовленное, — мягко пожурила ее мать, пододвигая к ней тарелку с недожаренными шашлыками, из них прямо так и сочилась кровь.

Ко мне пододвинули тарелку без крови.

— И вот это чтобы все съела! — всучила она Милене тарелку с острыми листьями больше похожими на собранные с деревьев, чем на приправу.

Милена, видя мое удивленное лицо, пояснила: