Продавец крови - Мария Устинова

Мой бывший муж Эмиль перестал мне сниться через месяц.

Я втянулась в обычную жизнь: каждое утро добиралась на работу, прыгая по весенним лужам, снимала квартиру, даже счета оплачивала вовремя. Черт возьми, что угодно, только бы не слышать о вампирах!

Я изо всех сил старалась забыть о прошлом, но мне о нем грубо напомнили.

— Яна Кац?

На пороге офиса стоял рослый парень в очках и выжидающе смотрел на меня.

Я окинула его взглядом: серые джинсы, заправленные в армейские ботинки, черная ветровка, плечо перетягивал ремень тяжелой сумки, под него засунута черная лыжная шапка. Фигура худощавая, жилистая. На вид лет двадцать пять.

Меня не обманули приятная улыбка и красивые глаза за линзами очков — охотник на вампиров. Рыбак рыбака видит издалека, и все такое.

— Простите, — повторил он. — Это вы Яна Кац, верно?

Мне пришлось признаться. Вот оно, имя, на бейджике написано.

— Вы Кармен?

Парня я не знала. И это настораживало, потому что меня он знал.

Он окинул меня взглядом профессионального гробовщика — словно мерки снимал. Я поняла, почему он замешкался — выгляжу неплохо. На мне был черный юбочный костюм и блузка персикового цвета со скромным, глухим воротником. Только волосы, заплетенные в тугую, плотно прилегающую к голове косу могли с натяжкой выдать во мне охотницу.

— Нет, — ответила я.

Не всегда безопасно признаваться кто ты. Меня могут искать только затем, чтобы всадить пулю в голову. И ничего не меняет, что мы оба охотники, где гарантия, что он не работает на вампиров, заимевших на меня зуб?

Рановато я избавилась от привычки повсюду таскать оружие.

Он подошел к столу. От людей с такой внешностью ждешь суетливости, но его движения были точны и спокойны. Обманчивая худоба оказалась жилистой и подтянутой фигурой.

— Это вы, — уверенно припечатал он. — Кармен.

Клички рядом с именем написано не было. В обычной жизни меня так не называют, ее дали мне охотники. Скажи — Кармен, и всем ясно, о ком идет речь. Обо мне.

— Я ответила. Вы ошиблись, — я вымучила улыбку менеджера по продаже алюминиевых профилей, кем и прикидывалась.

— Бросьте, давайте поговорим. Обещаю, никому не скажу, что нашел вас.

— С чего ты взял, что я прячусь? — вздохнула я, опустив уважительное «вы».

— Значит, я не ошибся, — он протянул руку. — Меня зовут Егор.

Мои пальцы стиснули подлокотники кресла — парии не доверяют рукопожатиям.

Егор сделал вид, что ничего особенного не произошло, и снял сумку с плеча. Он сел на стул для посетителей, а сумку поставил рядом — так осторожно, будто там хрустальные вазы. Из-за стола я не видела ни ее, ни рук Егора.

Я сдвинулась влево вместе с креслом, и сделала вид, что мне так удобно. Теперь я видела сумку. Она была застегнута на молнию и выглядела мирной.

— Будь добр, положи руки на стол.

Охотник медленно показал раскрытые ладони, словно я тыкала в него пистолетом.

— Просто перед собой, — попросила я. — Как ты меня нашел?

— Земля слухами полнится. Подсказали.

Я хмыкнула: что-то слишком быстро разносятся слухи. Кому я попалась на глаза?

— Ладно, — суховато сказала я. — Что тебе нужно?

В повисшей тишине стало слышно, как мерно тикают на стене часы.

— У меня проблема, — наконец признался охотник. — Нужен ваш совет. И помощь, если получится. Я оплачу.

— Нет, — сразу сказала я.

Один совет вертелся у меня на языке, но я заглушила грубость глотком кофе. За легкую работу охотникам не платят.

— Хотя бы выслушайте, — попросил охотник. — Я два месяца вас искал.

Я насторожилась, чувствуя подвох. Меня? Охотница я известная скорее со скандальной, чем с профессиональной стороны. Или я чего-то о себе не знаю?

Любопытство когда-нибудь доведет меня до могилы.

— Выкладывай, что у тебя стряслось?

— Я потерял группу, — признался Егор.

Этот очкарик возглавлял охотничью группу? Неожиданно. Я мысленно накинула ему лет десять, поднесла кружку к губам и кивнула, мол, продолжай.

— Их убил вампир, которого мы выслеживали.

Я поперхнулась.

— Пожалуйста, тише, — процедила я. — Мы же в офисе… Как это произошло?

— Убили девушку. Ее семья заплатила нам, мы его выследили. В результате один убит, двое пропали без вести. Я думаю, их тела вампир спрятал. Я не совсем тогда понимал, с чем мы столкнемся…

Знакомо. Когда-то сама считала, что вампиры — это те же люди, только странные. На память о моей беспечности остался шрам от рваного укуса. Это мой муж пытался перегрызть мне горло. Мы в разводе не только потому, что не сошлись характерами.

Я автоматически поправила воротник блузки.

На столе пронзительно зазвонил телефон, и я подпрыгнула. Клиентам, жаждущим заполучить остекление на балконе, наплевать на мои проблемы. Как и мне на их. Я приподняла трубку, ударила по кнопке сброса и положила трубку рядом с аппаратом. Сердце медленно возвращалось в прежний ритм.

Я спросила:

— Первого нашли?

— Нашли, — Егор отвел глаза. — И через два дня я потерял связь с остальными.

Парень что-то недоговаривал. Я начала предчувствовать свою роль в истории Егора. Он хочет, чтобы я помогла ему в ликвидации? Я выслеживала вампиров, случалось, и убивала, но делала это не за деньги. Просто всякий раз мне не оставляли выбора — или они, или я. Бумага того не стоит.

— Поищи кого-нибудь другого, — посоветовала я. — А лучше сообщи городскому охотнику. Это их обязанность решать такие проблемы.

— Я и обращаюсь. Вы последний городской охотник, что там был. А когда узнал, что мэра зовут Эмиль Кац, решил поискать вас. Или я зря пришел?

В груди разлилась неприятная прохлада. Появилось ощущение, словно из прошлого неожиданно выпрыгнула зубастая скотина и укусила меня за пятку.

Но городской охотник остается таковым, пока не уедет. После он теряет привилегии, но и обязанности тоже. Упрощенная система увольнения. Это означало, что я не обязана помогать. Я этот долбанный город и так защищала до конца прошлого года и получила за это стрелу в спину. И вот, там появился новый убийца.

Эмиль об этом знает?

— Ты обращался к мэру? — спросила я.

Егор посмотрел на меня как на дуру.

— Конечно, нет.

Это я, как бывшая жена могла прийти к Эмилю, другим охотникам такие фигуры недоступны. Но анонимку сбросить можно? Про Эмиля можно много чего сказать, но он не дурак. При слове «убийства» он беспокоится, даже если жертвами были охотники, а убийцей