Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

Решение было принято, оставалась самая малость — выйти из Сиятельного корпуса. Малость это оказалась не столь мелкой, как можно было бы подумать, потому что Альба выступила рьяным стражем Сиятельных тайн и не давала выйти, пока я не принесу клятву. И ладно бы только выйти — горгулья мне закрыла и проход в библиотеку. Хорошо хоть, кормить не забывала, но вина больше никакого не приносила. Наверное, боялась опять сорваться в алкогольный загул.

Памятуя о её уверенности в том, что Рауль смог бы туда попасть, я начала обдумывать, как бы это провернуть мне. Но то ли я не была столь сильна, как Рауль (и тогда вставал вопрос об истинном количестве его Кругов Силы), то ли мне просто не хватало знаний. Иногда мне казалось, что в голове не хватает упорядоченности, что всё доставшееся от прежней владелицы тела свалено как попало. Возможно, где-то в этой куче лежат и нужные знания, но сначала её следует разобрать и расставить по полочкам. А ещё открыть все закрытые в моей памяти двери.

— Альба, а разве не противоречит договору то, что вы меня держите в заключении? — коварно спросила я.

Был уже вечер выходного, и я видела в окне, как Рауль нарезает круги вокруг здания, ожидая, когда я выйду. Я с таким же нетерпением желала вывалить на него добытые знания, но между нами каменной стеной стояла горгулья. Словно дуэнья, хранящая честь юной родственницы, она с таким же возмущением относилась к возможности выдачи секретных сведений Сиятельных несиятельным.

— В первую очередь я отвечаю за сохранность Сиятельной тайны, — проскрипела она. — Донья, что вам стоит пообещать никогда никому не рассказывать? Мне самой не нравится ограничивать вашу свободу, уж поверьте.

— Потому что я считаю, что молчать — преступно, — ответила я, удивляясь собственной горячности. Наверное, от Ракель заразилась. — Скрывая это, вы потворствуете преступлению.

— Донья, я не стану делать то, что наносит ущерб Сиятельным. Это нарушение договора.

К Раулю присоединился Альварес, что-то экспрессивно объяснявший, а потом и Ракель. Выглядела она тоже взбудораженной. Но причина последнего выяснилась сразу: на горизонте появился Диего, купавшийся в лучах обожания всех встреченных сеньорит и не особо обращавший на это внимание. Двигался он опять к Сиятельному корпусу. Видно, не потерял ещё надежды сюда попасть.

— А насколько они выполняют свою часть договора? — коварно спросила я. — Вас бросили здесь без поддержки. Большинство фамильяров перешла в состояние анабиоза, из которого они могут не выйти.

— Донья, в Теофрению доступа Сиятельным нет, — напомнила горгулья.

— Вон как раз идёт тот, кому сюда нет доступа, — указала я на Диего, который не выглядел угнетённым. — И не особо он о вас беспокоится. Наверняка ему нужно просто добраться до корпуса и зачистить здесь всё.

— Донья, что вы говорите!

— Правду. Ещё немного — и защита бы пала. Восстанавливать её было бы некому. И что тогда?

— При таком варианте предусмотрено уничтожение корпуса, — глухо сказала горгулья. — В подвале ждёт своего часа магическая бомба. На последние крохи энергии её бы активировали. Ничего не должно достаться обычным магам.

— А всё потому, что они бы поняли, что их всё время обманывали. Сиятельные — не защитники, а паразиты, — убеждённо сказала я. — Они не ценят даже тех, кто им предан. Как, например, вас. Поэтому вы должны меня отпустить.

— Донья, нет, — жёстко проскрежетала горгулья. — Вы должны дать слово, иначе вы останетесь здесь навсегда.

Прозвучало это зловеще. Неужели уже кто-то пытался донести свет истины и провалился, как я, на первом же этапе?

Диего наконец дошёл до Сиятельного корпуса, чтобы в очередной раз попытаться проникнуть внутрь. Надежды он не терял, подходил ежедневно, и судя по появившейся задумчивости на горгульиной морде, сегодня мог преуспеть. Похоже, в глазах Альбы я стала неблагонадёжной Сиятельной, а значит, как главная этого корпуса, требовала замены. В случае, если Альба решит так сделать, все мои планы пойдут прахом: Диего меня обнаружит, скрутит и отправит… Вот с вариантами, кому отправит — тёте или Теодоро, была некоторая неопределённость, но то, что не оставит здесь, — это точно.

— Не зря этот тип так упорно ломится, — заметила я. — Наверняка собирается запустить бомбу.

— Вы думаете, донья? — горгулья пыталась выглядеть бесстрастной, но беспокойство скрыть не смогла.

— Он же здесь на ненадолго, — пояснила я. — Как только выполнит задачу, отправится домой, а другой возможности уничтожить улики может не выдастся. Сиятельных в Теофрении нет и не будет, а значит, необходимости в таком корпусе больше нет.

Горгулья подозрительно прищурилась:

— А не вы ли, донья, не так давно говорили, что Теофрения взяла курс на обзаведение собственными Сиятельными?

— А не вы ли, Альба, не так давно говорили, что Сиятельные сами решают, где и с кем размножаться? — парировала я. — Доверия у Сиятельного сообщества к теофренийцам нет. Подозреваю, что и вас окрестные Сиятельные воспринимают, как предателей.

— Почему как предателей? — вытаращилась она так ,что глаза стали совершенно круглыми, а уши уползли на затылок.

— Вы остались здесь, когда все Сиятельные ушли.

— Но у нас не было выбора…

— Почему? Вы могли подорваться, когда в здании не осталось ни одного Сиятельного. Наверняка на это и был расчёт.

А у меня был расчёт, что горгулья отвлечётся от долбящегося в дверь другого Сиятельного. Но увы, не очень-то он оправдался.

— Вы не знаете, на что рассчитывали уходящие Сиятельные, — мстительно сказала горгулья и, наверняка чтобы меня подразнить, вывела на ближайшую стену изображение с участка перед входной дверью.

Диего стоял спиной к своим возможным поклонницам, а потому совершенно не переживал, как выглядит. А выглядел он нехорошо. Во всяком случае, на моей памяти перекошенная от злобы физиономия ещё никому не шла.

— Какого ксуорса случилось с этим дерьмом?

Голос прозвучал так, словно Диего стоял совсем рядом, я аж вздрогнула от испуга. Впрочем, он и был рядом, но раньше толщина стен и защитные заклинания напрочь отрезали все звуки снаружи. Сейчас же мне показывали не только изображение, но и звук.

— Неужели там все впали в анабиоз? — продолжал пыхтеть снаружи Диего. — Но протокол, протокол почему не был запущен?

Он в сердцах стукнул рукой по двери, оставив на ней пятна крови. А потом принялся выплетать сложное заклинание. Но древние маги заклинали качественно, ничего у Диего не получилось, отчего он разозлился ещё сильнее.

— Что делать? — прошипел он, словно беседа с самим собой позволяла ему собраться с мыслями. — Теодоро дал чёткие указания. Мне нужно туда попасть всего раз.

Говорить я боялась, поскольку не была уверена, что звук не идёт в обе стороны, но посмотрела на Альбу очень выразительно. Она ответила потрясённым взглядом.

Тем временем Диего опять долбанул чем-то по двери, в этот раз используя кулак, усиленный магией. Дверь даже не покачнулась, зато маг разбил костяшки, несмотря на все защиты. Он зашипел и подул на закровившее место.

— Двуединый, Теодоро меня убьёт. Ни одного поручения не смог выполнить. Ксуорг бы побрал эту Эрилейскую. Не могли ей голову отрубить сразу. Встречу — лично придушу. Хотя… Жалко. Красивая куколка, хоть и дура. Отвезу Теодоро, пусть душит сам. Или старухе Хаго? Она намекала, что заплатит очень хорошо. Хоть разорвись… Хаго, конечно, предпочтительней, но, если Теодоро узнает и взбесится, мало не покажется. Куколка после Хаго ему точно не достанется, а так поиграет и вернёт опекунше. Но денег я тогда не получу. Дилемма…

Диего пялился в дверь, словно пытался её загипнотизировать. Или меня. Второе даже вероятнее, поскольку у меня появилось сильное желание выйти и двинуть по наглой физиономии со всей кукольной дури.

— Но если я с этим корпусом разберусь, Теодоро уже не будет на меня так злиться, а значит, если я вдруг найду Эрилейскую, её можно будет продать Хаго. Как же вскрыть эту проклятую дверь?