Заповедная тропа - Ольга Богатикова

Чай был темно-янтарного цвета и умиротворяюще пах мелиссой. На дне чашки лежала россыпь крошечных травинок, соединявшихся в замысловатый узор, похожий на большую хищную птицу.

— Что же ты, Васятка? Пей, а то остынет, — Глеб Иванович поставил рядом с моей чашкой мисочку с медом и блюдо, на котором ароматной горкой лежали куски свежего ржаного хлеба. — Это мой фирменный сбор. Ты этакого чая нигде больше не найдешь. И медку откушай. Пчелки-то затейницы в этот раз такую вкусноту принесли — пальчики оближешь.

Я подняла чашку. Потревоженные травинки тут же сбились в бесформенную кучу.

— Хороший у вас напиток, — сказала, отпивая глоток. — Терпкий, горячий. В сырую погоду как раз то, что надо. Я пока от портала до вашей избушки топала, озябла, как суслик. Хотела чарами согреться, но передумала — про дубки вспомнила. Они же слабенькие еще, не дай Бог магию впитают и погибнут.

— Правильно, Васятка, молодняк надо беречь, — кивнул леший. — Ты молодец, все правильно понимаешь. Не то что Ванька со Славкой. Этим аспидам хоть блокпосты ставь, все одно колдануть норовят — то телепорты перед избой активируют, то зверьем обернутся. Нет чтобы зимы дождаться — зимой дубы в силу войдут, тогда ворожи, сколько хочешь, а они…

Леший махнул рукой и отхлебнул чаю из большой глиняной кружки.

— А скажи-ка, Василиса, — произнес он, — ты когда к моему дому пробиралась, столичных гостей не видала?

— Это которые из министерства природных ресурсов? — уточнила я, поливая хлеб медом. — Нет, Глеб Иванович. Я думала, что они уже здесь, у вас. Алена за ними в город еще утром уехала. Время — полдень, а их все нет.

— Начальство, Вася, появляется, когда захочет, — заметил мужчина. — Мы, если помнишь, столичную делегацию в пятницу ждали. Сегодня уж понедельник, а проверяющих наших нет как нет.

— Все выходные из-за них Горынычу под хвост, — буркнула я.

Глеб Иванович развел руками.

Леший, конечно, прав. Московское руководство само решает, в какой момент нагрянуть в заповедник с проверкой. И каждый раз выбирает для этого совершенно неподходящий момент. Нам, сотрудникам, скрывать от них нечего, однако необходимость водить по своим заповедным тропам экскурсии конкретно меня попросту вымораживает.

В этом году господа номенклатурщики особенно отличились. Это же надо — выбрать для инспекции первую неделю октября!

Когда Владислав Игоревич Бессмертный — директор волшебного заповедника — сообщил на еженедельной летучке, что со дня на день к нам явятся столичные гости, возмущались даже хранители грибных полянок. Хотя уж им-то с чего быть недовольными? Их подопечные осенью становятся взрослыми и серьезными, из-за кустов не хихикают, сов не пугают, по лесу не разбегаются. Стоят себе, важные, как индюки, перешептываются, глаз радуют.

Не то, что мои драконы.

— Как там твои ящеры, Василиса? — словно подслушав мои мысли, поинтересовался Глеб Иванович. — Сколько их в этом году вывелось?

— Трое.

— Ого! На крыло уже встали?

— Встали, — поморщилась я. — Дважды из гнезда вылетали. Мы с Синеглазкой, их матерью, замучились этих ребят из расщелин выковыривать. Они же, когда горы видят, норовят их боднуть, как барашки. Да еще с разгона.

— Да ты что? — испугался леший. — Как они хоть? Целы?

— Горы?

— Дракончики.

— Что им сделается, — отмахнулась я. — У драконят головы, что чугунные горшки. И такие же пустые. Синеглазка говорит: нет мозгов — нет сотрясения. Ей сейчас справляться с ними гораздо легче, чем раньше. Они хоть и летают, зато в лес проникнуть уже не пытаются. Так что все нормально.

— Ну и хорошо, — улыбнулся хранитель лесных угодий. — А что жар-птица? Птенчики-то ее, поди, не вылупились еще?

— Не вылупились, — вздохнула я. — И это, Глеб Иванович, моя главная головная боль. Верите ли, я от их гнезда лишний раз отойти боюсь. Палатку рядом с ним поставила, каждые два дня в ней ночую, — стерегу и грею малышей, когда Огневушка на прогулку улетает. Представляете, она поначалу наотрез отказывалась яйца оставлять. Все боялась, что с ними та же беда случится, что и в прошлом году. Для нас всех это было потрясением, а для Огневушки — настоящей бедой. Поэтому, она как яйца в июле отложила, так и заявила, что будет на них три месяца сидеть, пока дети не вылупятся. Я ей каждый день зерно и воду таскала. Насилу уговорила хотя бы раз в неделю крылья разминать. Жар-птицам без полетов нельзя, они от этого чахнут и даже умирают. А лишиться последней жар-птицы нашему заповеднику было бы очень обидно.

— Бедная ты, — покачал леший косматой седой головой. — Все лето со своим зверьем маешься.

— Что лето, — усмехнулась я. — Лето — ерунда. У меня самая работа сейчас, в октябре. Драконы — полетели, скоро пламенем дышать начнут. Огненные птицы вот-вот появятся. У их матери сезонная линька началась — перья выпадают, а новые лишь в полете растут. Огневушке волей-неволей приходится гнездо на несколько часов оставлять. Вот я ее на боевом посту и сменяю. Поляну сигналками обкладываю, чтобы ни одна муха к ней приблизиться не могла, а сама рядом сижу, температуру воздуха контролирую. Утомилась — жуть. Счет уже на дни идет — у яиц вот-вот скорлупа треснет, а тут проверка…

Я устало потерла виски. Леший вздохнул.

За окном громко карнула ворона.

— Слышишь? — оживился Глеб Иванович. — Кажись, наша делегация пришла.

Стоило ему это сказать, как дверь избушки скрипнула, а в сенях раздался топот ног. Первой в горнице появилась Алена. Ее взгляд был обеспокоенным, брови сдвинуты на переносице.

— Всем привет, — угрюмо сказала она. — Заждались? Встречайте гостей.

Вслед за Аленой в комнатку вошли еще двое — Макар Евгеньевич Сорокин и Ядвига Марковна Барская — неизменные кураторы заповедника от магического управления Министерства природных ресурсов и экологии. У меня давно сложилось впечатление, что эти ребята воспринимают поездку в наши «поля», как увеселительную прогулку, законную возможность вырваться из душного офиса, чтобы подышать свежим воздухом и побродить по лесу. На инспекцию им традиционно отводится неделя, и используют они ее на всю катушку — во все овраги залезут, сунут нос в каждое дупло. И это несмотря на свой возраст и габариты.

Впрочем, надо быть честной — при одинаковых годах (каждому из них лет пятьдесят, не больше) серьезные габариты имеет только Ядвига Марковна. Этакую красоту и мощь не каждый стул выдержит. Макар же Евгеньевич тонок, будто полевая былинка. При этом необъятная Барская скачет по тропкам и буеракам молодой косулей,