Ольга Булгакова - Тяжесть короны (СИ)

— Мне просто любопытно, — отвлек меня от размышлений глухой голос пленника. — Что было бы, ответь я сейчас иначе?

— Я бы поговорила со знахарем и купила нужное лекарство, — удивленно сказала я и глянула на собеседника. Он всматривался в меня с великим недоверием, словно ожидал услышать совершенно другой ответ, а этот не мог осознать.

Единственный факел в коридоре как-то жалобно затрещал.

— Вам пора уходить, — прошептал арданг. — Он скоро погаснет. Если решитесь прийти еще, возьмите фонарь. Потому что никакого другого света здесь несколько дней не будет.

— Я приду завтра, — пообещала я и вышла.

Спохватилась только, когда снова оказалась в потайном ходе. Я же все время об этом помнила, но из-за переживаний все-таки забыла! Быстро, пока не погас отчаянно чадящий факел, вернулась в камеру, на ходу стягивая заплечный мешок. Мое поспешное возвращение очень удивило пленника. В сгущающейся тьме я сунула ему в руки большой кусок копченого мяса и полковриги свежего, еще чуть теплого хлеба.

И я рада, что именно в этот момент факел погас, потому что видеть лицо Ромэра, когда он шептал «спасибо», не могла.

Я не спала всю ночь, размышляла, волновалась. Странно было бы, если б после такой нервотрепки удалось заснуть. Кроме того, мне предстояло обдумать и сделать очень многое до побега. До разговора с пленником я боялась детально продумывать план. Чтобы разочарование не было таким жестоким… Ведь Ромэр был моей единственной надеждой, и это несмотря на его собственное отчаянное положение… А я очень боялась прийти к пустой камере или к безумцу.

Я посчитала, что у нас есть, самое большее, два месяца и пять дней. Потому что близилась годовщина победы над Ардангом. Разумеется, отчим не мог забыть навестить пленника в такой день. Поздравить, так сказать. Я же твердо решила, что мне нужен здоровый, крепкий спутник, а не заморенный голодом до полусмерти доходяга. Надеялась, что он сказал мне правду, и для восстановления сил потребуется лишь хорошее питание. Если человека начать нормально кормить, то это вскоре становится заметно. А я не хотела, чтобы это заметил отчим.

Кстати, о провизии. Нет, конечно, можно было бы зайти на кухню и нахватать еды. Ночью перед побегом я так и сделаю, но мне нужно больше месяца тайком кормить взрослого мужчину. И это притом, что все привыкли, я ем мало. Не сказала бы, что не решаемая, но проблема. Надо быть предельно осторожной, чтобы никто ничего не заподозрил.

Второй серьезной проблемой были деньги. Я, конечно, принцесса, но мой личный кошелек это как-то не пополняло. На столе передо мной лежали двенадцать золотых, а я с ужасом осознавала, что совсем недавно купила платье за сорок. И оно было простенькое. У меня в шкатулках хранилось много украшений, некоторые наверняка стоили баснословные деньги. Но я не могла начать продавать драгоценности. С собой брать тоже было неразумно. Если столичные ювелиры просто донесли бы отчиму, что мне зачем-то понадобились свободные средства, то провинциалы сдали бы стражникам. В этом я не сомневалась. Обычно деньги давал мне Дор-Марвэн, в его отсутствие это делал казначей. Мелочный мужичонка, трясущийся над каждой монетой как над собственным ребенком и записывавший в большую книгу, сколько и когда он мне дал, всегда стараясь выяснить, на что мне вдруг понадобилась такая невообразимая сумма. И никогда не давал больше сотни. Ну да ладно, это тоже решаемо.

Беглый просмотр одежды показал, что единственной более или менее годной для путешествий вещью был темно-зеленый костюм для верховой езды. Еще нужно было позаботиться и об одежде для спутника… Об оружии для него… И еще о куче разных важных мелочей.

Я не питала иллюзий, знала, что будет нелегко. Но отступать не собиралась.

Завтракая вместе с Брэмом, упомянула, что хочу навестить Арима, сводного брата. Поэтому прогулка в другое крыло замка, где я последнее время бывала очень редко, не вызвала подозрений. Я любила братишку, да и как можно не любить смешливого, активного и доброго четырехлетнего ребенка? Он много черт унаследовал от мамы и значительно больше от Дор-Марвэна. Но я научилась не переносить свое отношение к отчиму на братца.

В детской комнате было как всегда уютно и спокойно. Арим был счастлив меня видеть, и должна признать, что соскучилась по нему. Я провела там часа три, играя с ребенком и попутно болтая с кормилицей о совершеннейших пустяках. О новых фасонах, о прическах, о ее муже, служившем во дворце садовником, о ее собственных детях. Такие разговоры меня всегда странным образом успокаивали. А, может, все дело было в кормилице, ведь я ее так долго знала. Впервые с того момента, как отчим сообщил о замужестве, я отдохнула и расслабилась.

Брат братом, разговоры разговорами, но в северное крыло мне нужно было в тот день попасть по другой причине. Там находился кабинет отчима, и там хранилась королевская печать. Я подозревала, что из-за клейма у нас могут возникнуть серьезные проблемы. Знала, что меня и пленника будут искать. Но с другой стороны, как много в стране девушек с каштановыми волосами и зелеными глазами? А мужчин с таким клеймом? Даже если те, кто его обнаружат, не будут знать, что за человек перед ними, не попасть в руки стражникам будет нелегко. А что может быть лучшей защитой, чем вольная, подписанная регентом и скрепленная королевской печатью? Подпись отчима я неоднократно видела и думала, что подделать ее не составит большого труда. Да и вряд ли провинциальные стражники знали, как выглядела настоящая подпись регента. Оставалось раздобыть листок бумаги с печатью.

Дверь в кабинет была открыта, но рядом с ней стоял стражник, а дальше по коридору еще один. Оба были просто воплощением бдительности… Отвлекать их просьбами или демонстративным падением в обморок на ровном месте я посчитала глупым. Только привлекла бы к себе ненужное внимание. Решила, что пробраться в кабинет надо будет попробовать ночью. В конце концов, несколько лет назад это мне удалось.

Казначей, как всегда, удивился просьбе. Действительно, зачем принцессе личные деньги? Но выдал, хоть и продолжал причитать, что если мне захочется погулять по городу, то сопровождающий меня телохранитель расплатится. Конечно, он был прав, своими деньгами я расплачивалась крайне редко. Именно этим и объяснялось мое плачевное финансовое состояние.

Долго гуляла в парке. Трижды за время прогулки ко мне пытались приставать с разговорами придворные дамы. Есть нечто удивительное в этих женщинах, считающих, что принцесса не имеет права на одиночество, а все свое время обязана проводить с фрейлинами. И то, что год назад я разогнала их всех и запретила подходить к моей башне на расстояние выстрела, никого не убеждало.