Мэгги Стивотер - Жестокие игры

— Можешь пойти и спросить у Паллсонов. Я видел, как они делают шоколадные оладьи. С солью.

— Я не говорила, что я тебе не верю! Я вообще ничего не говорила!

Финн болтает ложкой в своей чашке.

— Я и так знаю.

Он не спрашивает, надолго ли я уйду сегодня или как я собираюсь раздобыть лошадь для бегов, не задает никаких вопросов о Гэйбе. А я не могу разобраться, то ли я рада, что не приходится об этом говорить, то ли это меня бесит. Мы просто молча допиваем какао, но когда я поднимаюсь, чтобы поставить свою чашку в раковину, то наконец сообщаю:

— Наверное, меня почти весь день дома не будет.

Финн тоже вскакивает и ставит свою чашку рядом с моей. Он выглядит очень серьезным, его тощая шея высовывается из ворота слишком большого свитера, как черепашья. Он показывает на кухонный стол позади меня. Среди горы кастрюль и тарелок лежит разрезанное яблоко; к его разрезу прилипли крошки.

— Это для Дав. Я сегодня хочу пойти с тобой.

— Ты не можешь со мной пойти, — возражаю я, ни на секунду не задумываясь о том, какие чувства вызывают во мне его слова.

— Это ведь не каждый день. Только сегодня. Только в первый день.

Я на несколько мгновений замираю, представляя два варианта своего появления на песчаном берегу: первый — я горда и одинока, вторая — я прихожу с одним из моих братьев, который будет наблюдать за всем со стороны.

— Ладно. Это, пожалуй, к лучшему.

Финн берет свою шапку. Я беру свою. Обе шапки я связала сама, и на моей — рисунок из белых ниток и двух оттенков коричневого. Шапка Финна — красно-белая. Они немножко несуразные, зато удобные.

Надев шапки, мы некоторое время стоим посреди кухонного беспорядка. На мгновение я вижу нашу кухню взглядом постороннего человека. Выглядит она так, как будто все вокруг Финна вылезло из стока кухонной раковины. Беспорядок ужасающий, и мы сами — сплошной беспорядок, и нечего удивляться тому, что Гэйбу так хочется уехать.

Шон

В тот первый день Горри велел мне спуститься на пляж до того, как там появятся остальные, — чтобы испытать пегую кобылу, которую он выволок из моря неизвестно когда. Он совершенно уверен, что я захочу взять ее для Малверна, потому заломил цену вдвое выше обычной. Под темно-синим небом раннего утра едва начинается отлив, вода не спеша отступает с песка; на мне перчатки с обрезанными пальцами, и рукам очень холодно; я наблюдаю за тем, как Горри водит кобылу взад-вперед передо мной. Следы ее копыт — первые на пляже сегодня; прилив разровнял песок, смыв все следы бессмысленных ночных попыток Мэтта.

Кобыла, конечно, замечательная. Водяные лошади бывают всех тех же расцветок, что и сухопутные, но, как и большинство обычных лошадей, они чаще всего все-таки гнедые или каурые. Гораздо реже встречаются мышастые, или пегие с белой гривой, или черные, или серые. Очень, очень редко можно найти пегую водяную лошадь, шкура которой в равной мере и черная, и белая, — как будто четкие белые облака разбросаны по черному полю. Но бросающийся в глаза цвет не помогает выиграть бега.

Пегая кобыла стоит уж очень неподвижно. У нее хорошие, широкие плечи. Но у большинства кабилл-ушти широкие плечи. Так что на меня это не производит особого впечатления; я наблюдаю за черными бакланами, кружащими в небе над нами, — их силуэты похожи на маленьких драконов.

Горри подводит кобылу ко мне. Я вскакиваю ей на спину и смотрю на Горри сверху вниз.

— Она самая быстрая из всех кабилл-ушти, на каких только ты сидел! — заявляет Горри хриплым голосом.

Самый быстрый из всех — Корр.

Пегая кобыла подо мной пахнет медью и гниющими водорослями. Из ее глаза, косящегося на меня, сочится морская вода. Мне не нравится то, что я ощущаю, — хитрость, неуправляемость, — но я ведь привык к Корру.

— Испытай ее, — предлагает Горри. — И скажи, можно ли найти лошадку быстрее.

Я пускаю водяную лошадь рысью; она тут же поворачивает к воде, прижав уши. Я высовываю из рукавов свои железки и провожу ими против часовой стрелки по ее холке, по белому пятну в форме сердечка. Она вздрагивает и старается уйти от прикосновения. Мне не нравится то, как она совсем не по-лошадиному вскидывает голову, как продолжает прижимать уши. Ни одной из водяных лошадей нельзя доверять. Но этой я бы доверился еще меньше, чем всем другим.

Горри подстрекает меня пустить лошадь в галоп. Самому почувствовать, насколько она быстра. Я сомневаюсь, что в галопе она сильнее убедит меня, чем при рыси. Но я отпускаю поводья и слегка толкаю ее пятками в бока.

Она мчится по пляжу, как скопа, метнувшаяся за рыбой. Невероятно быстро. И при этом постоянно, неудержимо стремится к воде, понемногу забирая в сторону моря. И снова это зловещее неуловимое движение головой… Она кажется мне еще меньше похожей на обычную лошадь, чем другие водяные кони, даже сейчас, даже в первой половине октября, даже на суше. Даже при том, что я постоянно шепчу ей на ухо.

Но она и вправду быстра. Ее копыта пожирают песчаное пространство, и мы через несколько секунд уже проносимся мимо пещеры, которая обозначает конец ровной поверхности. Жар скорости наполняет меня, как пузырьки, всплывающие на поверхность воды. Мне не хочется думать, что она может быть быстрее, чем Корр, но она почти равна ему. Но в любом случае как мне узнать, если его здесь нет?

Дальше начинается каменистая почва. Когда я хочу приостановить лошадь, пегая мгновенно встает на дыбы, ее зубы хищно щелкают.

И тут вдруг меня захлестывает сильнейший запах моря, который испускает лошадь. Это не запах водорослей или соли, принимаемый большинством людей за морской. Это как будто твоя голова очутилась под водой, ты дышишь водой, твои легкие наполнились океаном. И железо ничуть не помогает, когда мы бросаемся к воде.

Мои пальцы быстро движутся в гриве водяной лошади, завязывая узлы по три и по семь в ряд. Я напеваю ей в ухо, а моя ладонь осторожно нажимает на ее шею, очерчивая круги по шкуре, отворачивая от воды… Но подействует ли все это?..

Мы скачем по песку, и магия водяной лошади взывает ко мне, коварно подкрадываясь… Видимо, какой-то кусочек моей кожи прикасается к ней, наверное, запястье прижалось к ее шкуре, ведь ноги у меня надежно защищены башмаками. И пульс водяной лошади начинает биться во мне. Призывая довериться. Убеждая войти в воду вместе с ней. И только то, что я уже добрый десяток лет имею дело с водяными лошадьми, помогает мне опомниться.

И то не до конца.

Все во мне хочет отказаться от борьбы. Улететь вместе с ней в океан.

Три узла. Семь узлов. Железо в ладони.