Шакал (ЛП) - Уорд Дж. Р.

Другая пуля попала в его плечо, отбрасывая торс назад.

Открыв глаза, он обнаружил, что проделал брешь в заборе из лессеров, окруживших его. Были прорези в вертикальных рядах, по крайней мере, двоих он положил, а остальные отходили, скрываясь за деревьями. На его беду — отстреливаясь при отступлении.

Его проклятье зашевелилось под кожей.

Присев, Рейдж продолжил перезаряжать пистолеты, понимая, что он в этом бою один против всех… и, что трагично, это скоро изменится. Пытаясь перевести дух, он не стал даже пытаться дематериализоваться, надеясь, что удастся избежать…

Изнутри раздался нечестивый рёв, поднимаясь по горлу и вырываясь изо рта, звук был настолько неожиданным и тревожным для лессеров, что они опустили оружие. А потом Рейдж потерял связь со всем — его чувства, разум, осознание собственного Я все исчезло на пороге ужасной трансформации.

Его кости дробились, суставы рвались, когда его тело преображалось и увеличивалось в размерах, зрение покинуло его, все ушло под контроль его проклятия, и Рейдж запаниковал.

Невозможно было противостоять превращению, и последней стала мысль о том, что зверь, вероятно, спасает ему жизнь.

По крайней мере, в краткосрочной перспективе.

Но его проблема не в шести лессерах… ну, теперь четырёх… и их хромающем приятеле. Его волновало то, что будет, когда он очухается. Если в лесах скрывалось еще больше убийц? Если они разбили там лагерь?

Тогда он станет легкой мишенью для врага, когда вернётся в свою истинную форму и будет не сильнее младенца.

А если там не было лессеров? То полно людей в округе, и солнце поднимется через шесть часов. Хуже, если братья появятся, чтобы защитить его, рискуя быть съеденными в процессе, ведь его зверь не делил мясо на друзей и врагов.

Это — плохо. Все это очень плохо.

И он боялся, что станет только хуже.

Никс застыла, ее реальность раскололась надвое. Одна половина мозга сосредоточилась на здесь и сейчас: запахе мужчины, стоявшего рядом с ней, звуке его уверенного дыхания.

И, значит, он не впервые направляет пистолет на женщину.

Другая часть Никс вспомнила тренера по самообороне. Он был человеком, и она вышла на него в тренажёрном зале. Боевые уроки начались ради разнообразия в тренировках, но чем большему она училась, тем больше ей нравилось понимание, что она способна постоять за себя. Никс многое узнала от своего тренера, и он постоянно вдалбливал в нее основу: когда возникнет необходимость постоять за себя, у тебя не будет времени на раздумья. Единственное что спасёт тебя — это выработанный навык, потому что когда адреналин возьмёт верх над лобной долей и твоим разумом, у тебя в распоряжении останется только механическая память.

Никс сделала длинный медленный вдох.

А потом она двигалась быстро как никогда в жизни.

Она вскинула фонарик, направляя луч света в глаза нападавшему и ослепляя его. Потом она отклонилась, убирая торс в сторону на случай, если он выстрелит. Затем крутанулась, хватая мужскую руку и запястье, удерживавшие пистолет. Пнула его ботинком по коленной чашечке.

Когда он рванул вперед, Никс едва не выпустила пистолет, рука соскользнула с дула на рукоять. А потом мужчина преодолел свое удивление ее молниеносной реакцией, схватив ее за косу и рывком лишая равновесия.

И тогда раздался выстрел.

Звук прогремел в эхокамере, скорее отдаваясь в мозгу, чем в ушах. Уворачиваясь на рефлексах…

Внезапно хватка на волосах разжалась, и свобода была столь неожиданной, что Никс полетела по инерции лбом вперед. Упираясь руками в саркофаг, она развернулась… и поражённо выдохнула.

В ходе схватки фонарик выпал и сейчас валялся в стороне.

И луч света был направлен на лицо нападающего.

Точнее то, что от него осталось.

Пуля влетела в его челюсть, и свинец прошил череп под углом. Пуля вышла через левый глаз, прихватив вместе с собой хороший шмат мяса.

Разрывная пуля, подумала Никс, когда скрутило ее желудок.

Из остатков рта раздалось хлюпанье, и блестящая красная кровь потекла из развороченного отверстия, образуя лужу на пыльном каменном полу. Конечности конвульсивно подрагивали, но даже не имея медицинского образования Никс знала, что этот товарищ уже никогда не встанет.

Содрогнувшись, Никс прислонилась спиной к саркофагу, ее лёгкие судорожно качали воздух неглубокими вдохами. Когда тело охватило онемение, голова закружилась, а зрение закоротило, как плохую лампочку.

Контроль дыхания, сказала она себе. Медленно, легко. Восстановить кислородный баланс в крови.

Справиться с паникой помогло только то, что она практиковала со своим тренером по самообороне, и первым, что пришло в норму, были ее глаза. Потом отступила дрожь и странный паралич, пришедший с панической атакой… пока она избегала смотреть на труп. Что было сложно сделать. Тело постепенно прекращает дёргаться, смерть планомерно предъявляла права на когда-то живую плоть так, словно поглощала ужин… кусочек за кусочком.

Смахнув волосы с лица, хотя в глаза ничего не лезло, Никс осмотрелась по сторонам. Никто не бежал на подмогу охраннику. Не было слышно взрывов. Ни грохота снаружи склепа.

Наклонившись, чтобы подобрать фонарик, Никс осознала, что держит в правой руке пистолет. Надо же.

Боже, она ненавидела запах свежей крови, и какая-то часть ее, в глубине души, даже хотела плакать, хотя вопрос стоял ребром — или ее жизнь или его. Она должна принять произошедшее. Заставляя себя подойти к трупу, Никс обыскала тело и обнаружила целый клад, который стоил борьбы с рвотным рефлексом. Ключи. Коммуникатор. Электронный пропуск без фотографии и имени, только с магнитной полоской. Три дополнительных обоймы к пистолету.

Это был охранник из какой-то организации. Должно быть, она близко к тюрьме.

Никс растолкала найденное по карманам и в рюкзак, и выпрямилась с фонариком в руке. Включая все чувства, прислушалась к тихим звукам и сделала глубокий вдох, изучая запахи возле и над мужчиной, которого она…

Убила.

Она не знала, стоит ли прятать тело. Люди сюда не попадут, но могли прийти парни вроде него. Вдруг она спровоцировала некий сигнал тревоги? Или он просто делал свой плановый обход? Он появился с той стороны, но это ни о чем не говорило, потому что он, очевидно, дематериализовался…

Вереница невысоких ступеней привела ее взгляд к прорези у пола. Железная решётка была высотой в два фута и три в длину, и, судя по потёртостям перед ней, тот претранс выбрался именно отсюда. Чтобы замести следы он, наверняка, вернул решётку на место, пусть его и выдавал смазанный слой пыли.

Подойдя к ней, Никс присела, отложила пистолет и фонарик и обхватила прутья. Она потянула решётку на себя, и та поддалась с пронзительным скрипом. Никс застыла. Когда возле нее никто не нарисовался с оружием наперевес, она снова задышала, потом взяла фонарик и посветила внутрь.

Примерно в пяти футах была небольшая зона, но она сомневалась, что стоит дематериализовываться туда, неизвестно, что ее там ждет. Большое слепое пятно. Огромное.

Наклонившись чуть ниже, она подумала, что, возможно, это ее единственный вариант…

Раздалось тихое пиканье, а потом жужжание.

Развернувшись, она обхватила пистолет стражника и направила его за саркофаг, на панель, которая отъехала в сторону. В свете фонаря перед ней открылся коридор, серый, узкий и… пустой.

До поры до времени.

Положив решётку на место, она встала и посмотрела на убитого. Спустя секунду подошла к нему и засунула девятимиллиметровый за пояс.

— Простите… сэр.

Сэр? К чему вежливость с парнем, который хотел убить ее? П.С.: и который окочурился, а?

— Просто, эм, расслабься.

Так, она сходит с ума.

Наклонившись, Никс взяла его за лодыжки и потянула мертвую тушу… ха-ха… по полу. Лестница — та еще задача. Она тащила его вверх, каждый раз морщась от стука черепа по ступеням.