Агапи в Радужном мире (СИ) - Колч Агаша

Вот и сейчас, помогая богине управиться с длинными косами, я легко получала информацию о мире и его обитателях.

Косрока Пресветлая нашла случайно. Она почувствовала, что границы атмосферы планеты что-то нарушило. И даже видела пролёт яркого небесного тела, но никак не могла подумать, что это не очередной метеорит, время от времени тревожащие её покой, а нечто более интересное.

Любопытством богиня-отшельница не страдала, но её вдруг потянуло взглянуть на место падения.

Глубокая борозда заканчивалась ямой, на дне без сознания разметалось странное существо. Строением тела похоже на неё саму, но имеющее дополнительную пару конечностей, растущих из спины. Кажется, что одна повреждена — измазана кровью и неестественно вывернута.

Знания к богине приходили по запросу. Только что она ничего не знала о крыльях. Но спросив самою себя, что это, тут же получила исчерпывающий ответ: зачем нужны, как устроены, каких видов бывают. И даже как лечить вот это конкретное крыло.

Бытом Пресветлая никогда не заморачивалась. Самой ей нужно мало. Тёплое укрытие, простая еда и чистая вода появлялись по потребности. Но раненому лежать на земле не след…

В тот день богиня осознала, что её желания выполняются мгновенно. Яма на глазах обустроилась в просторную землянку, крытую плотно уложенным шуршащим камышом. В жилище появился гамак, растянутый вдоль дальней стены. У входа сам собой сложился очаг и появилась полка с утварью.

Она всё принимала без удивления. Словно знала, что так оно и должно быть. Жилище, огонь, незатейливая посуда. И знания. Как лечить, как ухаживать, как терпеливо ждать будущего.

Поправлялся раненый трудно. В беспамятстве громко стонал, тревожно метался, гневно выкрикивал непонятные слова и снова стонал. Осторожно промывая раны — не только крыло было повреждено — богиня удивлялась, как сильно могут разниться тела, похожие друг на друга.

Две руки. Но руки существа твёрдые и чуть ли не в два раза больше в объёме, чем её. И в его одной ладони легко поместятся обе её. Две ноги. Но бёдра незваного гостя рельефны и мускулисты, колени выпирают костляво, а ступни широкие и длинные. Не говоря уже о других различиях.

— Мне интересно было рассматривать его тело и сравнивать со своим, — мягко улыбаясь своим воспоминаниям, рассказывала Пресветлая. — А потом он очнулся…

Судя по словам богини, Косрок не был джентльменом. Он ничего не рассказывал о себе: как и где жил, кто его ранил, что будет делать дальше. Особо не ухаживал и не был нежен.

Немного оправившись, герой начал наступление на свою спасительницу. И скоро бастион пал.

— Долго он гостил тут? — спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание.

Мы уже закончили купание и, завернувшись в широкие полотенца, отдыхали в предбаннике, попивая остывший ытык. Все это время Пресветлая рассказывала. Мне показалось, что её накрыл синдром попутчика, когда в ночном поезде или в зале ожидания аэропорта незнакомому человеку вываливают подробности жизни.

Богиней быть трудно. Равных, с кем посекретничать можно, нет. Пастве подробности не нужны. Держать в себе накопившееся веками, а то и тысячелетиями, женщине, пусть даже в таком статусе, практически невозможно. Даже Френки, несмотря на свою сверхразумность и генетическое отсутствие эмоций, любит со мной поболтать.

«Френки! Как же я соскучилась по тебе!» — нечаянно отправила ментальное послание во Вселенную. Безадресно.

— Недолго.

Голос Пресветлой выдернул меня из раздумий.

— Что?

— Ты спросила, долго ли Косрок гостил на Лавиньш, — напомнила собеседница. — Недолго. Я ему быстро наскучила. Он всё реже укладывал меня на пол нашего жилища, но всё чаще и дольше стал гулять по окрестностям. Возвращаясь, ворчал, что жить в такой пустыне невозможно. Я расспрашивала, как, на его взгляд должна выглядеть планета. «Густые леса, полные дичи. Много различных водоёмов, в которых кишит рыба. Деревья такие высокие, что их макушки прячутся в облаках. И светило не жжёт, если не спрятаться в глубокой тени, а нежно согревает сквозь тучи и туман». Странная картина, правда? Как в таких условиях можно жить?

— Разные есть миры во Вселенной. Недавно пришлось погостить на планете с вечной зимой. Правда, Маттотенна — демиург того мира — уже навела там порядок, и тепло возвращается. А есть планета, где почти вся поверхность это вода. Она так и называется — Океан.

— Ты много путешествовала, — не спросила, а констатировала свои выводы богиня. А потом спросила, пряча горечь: — Ответь, мой мир настолько безобразен, что при первой возможности отсюда хочется сбежать?

— Пресветлая, я на твоей планете всего три дня. Кроме гор и пустыни не видела ничего. Но они показались мне восхитительными.

Я не лгала. Вспомнила картину великолепного рассвета в горах, оттенок песка пустыни и стала делиться впечатлениями от увиденного.

— Словно роскошная женщина, разнеженная от жара светила, раскинулась пустыня вдоль гор. Эта ассоциация родилась у меня, когда я рассматривала цвет песка. Смесь песчинок разных пород создала удивительный оттенок нежной женской кожи. Горы как стража охраняют её от ветров, не позволяя распылить красоту…

— Это цвет мужской кожи. Память о Косроке, — едва слышно молвила Пресветлая.

Упс! Я вознесла благодарственную молитву Вселенной за то, что ни одного осуждающего слова не успела сказать в адрес повесы.

— Он обещал вернуться! — резко повернулась ко мне Пресветлая. — Ты не веришь?

Памятуя о том, что врать нельзя, я отрицательно покачала головой:

— Прости.

— Именно поэтому я ненавижу ложь.

Инк сидел на потёртом коврике, расстеленном на земле, напротив входа в баню. Положив руку на согнутое колено, Страж дремал, откинув голову на стену строения. Рядом прикорнул Филипп.

— Охрана, — изогнув губы в ироничной улыбке, прокомментировала картинку Пресветлая.

Я промолчала. Не рассказывать же ей, как я мысленно транслировала нашу беседу моим спутникам, и они задремали всего минут пятнадцать назад, когда мы, так и не закончив разговор, принялись одеваться.

Кстати, я сильно поколебала убеждения Пресветлой, когда, щелкнув пальцами, за несколько минут просушила и уложила копну своих влажных волос.

— Мне сделаешь так? — не отводя глаз от моей причёски, поинтересовалась богиня.

— Могу. Но это магия, — честно предупредила я.

Как-то отчаянно махнув рукой, женщина кивнула:

— Давай! Спать хочется, нет сил возиться с косами, — замерла, приоткрыв рот, в вихре из собственных волос. Когда кастование закончилось, она ощупала голову, проверяя прочность причёски, и пробормотала: — Может, в быту и полезно было бы…

На скрип старых дверных петель за нашими спинами кот и Страж синхронно открыли глаза.

— С лёгким паром! — поздравил кот.

У Пресветлой глаза полезли на лоб.

— Филипп! — цыкнула я на любимца. — Совесть имей.

— Он разумный?! — пролепетала мать Радужного мира.

— Разумный, но много болтает и много весит, — присела я к коту, взяла на руки и с трудом поднялась. — Всё это не мешает мне любить его.

Фамильяр хотел было обидеться, но, услышав в очередной раз, что я его люблю, прикрыл глаза и потёрся мордочкой о мою щёку.

— Пресветлая, у тебя есть место для сна? — почтительно склонив голову, спросил Инк.

— Не тревожься. Всё есть. Ступайте отдыхать, — ответила богиня. — Нам всем нужно выспаться.

Шагнула в тень между строениями и исчезла.

Несмотря на беспокойный рой мыслей в голове, уснула я мгновенно. Сны снились странные, тревожные. Словно брожу по густой чаще лесной, едва продираясь сквозь ветви переплетённые, и никак выбраться не могу. Тишина такая, что слышу только своё дыхание. Вдруг странный птичий крик: «Доооонг! Доооонг!». Ещё и лиана щиколотку опутала и дёргает: «Вставай!». Дергаю ногой, пытаясь выбраться из захвата, недоумевая, почему вставать.

— Да не брыкайся ты! — дошёл до сознания голос Инка. — Понимаю, что спала мало, но вставать пора. Завтрак подали, и домик освобождать надо.