Тени за холмами (СИ) - Крейн Антонина

— И идут они какими-то хитрыми тропами, раз вы с принцем их не нашли, — добавила Андрис.

Оружие в её руках тихо хлопнуло. Безобидно, к счастью. Девушка озадаченно «йокнула», виновато покосилась на Лиса и стерла с «игрушки» прыснувший порох.

— Ничего, через недельку доковыляют, — Кадия беззаботно отмахнулась. — Если не решат там остаться, конечно. А что? Мелисандр давно Мудрой грезил. Я ведь правильно понимаю, что он каждого из нас успел подбить на летнюю поездку в пустыню?

Все, даже Лиссай (ничего себе!), закивали. Я усмехнулась: а я-то думала, я одна такая…

— Ну вот, — Кадия сжевала очередную сладость в виде сахарного оленя. — А тут, считай, путешествие само в руки прыгнуло. К тому же, Гординиус сказал, что на востоке Мудры стоят лагерем его бывшие работники — черные археологи, с которыми он артефакты добывал. Стоят, сиротинушки, шефа лишившись, ждут приказа. И наверняка не знают, как им быть. Спорим, если Мел и Полынь с ними столкнутся, то у контрабандистов мигом появится новое начальство? Почти по наследству перейдёт, хей!

— А им бы подошла такая работа… — вдруг протянул Дахху. — Господин Полынь любит загадки, господин Кес — неприятности. Они бы стали прекрасными пустынными царями.

— Ну здорово! — расстроилась я, оценив перспективы. — Я эгоистично надеюсь, что они всё-таки вернутся.

Ребята, кажется, призадумались над своими чувствами на этот счет. В раскрытое окно влетела первая в этом году бабочка.

— Кстати о Гординиусе! — вспомнил Дахху. — Есть хорошая новость!

— Ну-ка?

Смеющийся разулыбался, аж до ямочек на щеках:

— Альбиносу в качестве исключения разрешили пересдать магический проф экзамен. По направлению на Шептуна. Если Горди не оплошает и получит хотя бы минимальный балл, то госпожа Марцела возьмет его на работу в свой департамент.

— Ого! — я удивилась. — Вот эта щедрость! Мечты сбываются?

— Да, — кивнул энциклопедист, не вдаваясь в подробности.

Однако Андрис Йоукли такая робость не устроила. Она какой-то гаечкой, вынутой из ремня, указала на Дахху:

— Это, кстати, он устроил, наш личный мастер добрых дел. Как сегодня очнулся, так давай переписываться с Шептуньей, протекцию составлять. И сумел-таки!

— Ух, дипломатище! Я в тебе не сомневалась, — я подмигнула другу.

— Ну тогда я еще похвалюсь, — заговорщицки шепнул он, склоняясь к моей койке.

Впрочем, акустика зала всё равно сделала слова Дахху всеобщим достоянием.

— Я дописал «Доронах»! — признался он, потрясая книжкой.

— Черновик сто двадцатый? — уточнила я.

— Нет! — фисташковые глаза друга горели. — Чистовик первый! Я все-таки решился поставить точку!

— Ура-ура, лови букет! — заорала Кадия, швыряя метлу из белых лилий не в Дахху, но в меня.

Привлекала внимание, непревзойденная звезда наша.

Я поймала цветы. Из них вывалилась записка.

«Сиятельной Кадии из Дома Мчащихся, защитившей мою жизнь. Милая Кадия, выбирайте должность на ваш вкус, но не выше зам департамента. Я буду рад, если ваш выбор остановится на дворцовой гвардии.

Моё Величество, Сайнор.

P.S. Вы не могли бы прислать мне вашу биографию и медицинскую карту? Буду рад изучить на досуге. Спасибо».

— Не-не! — отрезала Мчащаяся, перехватив мой взгляд. — Никакой гвардии! Я выбираю гномов и только гномов. Командор Груби Даби Финн уже назначил дату вечеринки по случаю моего возвращения.

— Йоу, и знаешь, где они празднуют? — хмыкнула Андрис. — В «Полете бражника»!

Я рассмеялась.

— Буду реабилитироваться в глазах хозяина таверны, — торжественно заявила Кад.

Вдруг Анте Давьер, дотоле молчавший, поднялся с койки и поманил меня пальцем:

— А теперь, Тинави, пройдёмте со мной, — сказал он донельзя официально.

И через высокие стеклянные двери вышел на балкон, опоясывающий больничный корпус дворца. Под хитрыми взглядами друзей — они пялились на меня очень лукаво, все они, даже Дахху, в принципе лукавством обделенный, — я непонимающе проследовала за Теннетом.

В лицо плеснуло ароматным ветром, пахнущим сливами и хвоей. Лес покачивался на золотых волнах подступающего заката, и розовато-синие колодцы неба в разрывах персиковых облаков смотрели на нас загадочно. Шолох снова полнился спокойствием и красотой.

Подойдя к Анте, который облокотился на перила и теперь старательно пытался зажечь мятую сигарету (весенний ветер был категорически против), я вдруг увидела, что мужчина не стоит, а… Парит.

Левитирует в двух сантиметрах над мраморным полом.

— Да ладно?! — неверяще выдохнула я.

И почувствовала, как искренняя радость за Теннета затапливает душу. Кажется, мы окончательно сроднились с этим гадом. Радуюсь, как за себя.

Падший хранитель с удовольствием, неспешно выдохнул искристый дым. Потом вытащил из-за борта пиджака хрустальный витиеватый пузырек, открутил крышечку, наполнил ее электрически-синей жидкостью и протянул мне.

— Пейте!

Я аж назад отступила. Анте нахмурился:

— Быстрее, Тинави. Пока я не передумал.

— Откуда это у вас?

Давьер задумчиво побултыхал синей штучкой, переливающейся, как блестки, утопленные в слезах наяды.

Хранитель объяснил:

— Рэндом оставил. Он расковырял мой кокон, запихнул флакон спящему мне в зубы, будто яблоко — утке в задницу, и снова меня запечатал. Знали бы вы, как у меня затекла челюсть, — хранитель, морщась, пощупал небритые скулы.

А потом еще раз настойчиво протянул мне крышечку с синим зельем.

— Нэт, вы сейчас серьезно? — почему-то шепотом спросила я.

— Полной силы у меня всё равно не будет, раз четверть отдана инграсилю. А так: каплей больше, каплей меньше — мне без разницы, а вам полезно. Главное, чтобы магия работала, не лежала без дела, как весь прошлый год.

Я всё еще мялась.

Теннет презрительно фыркнул:

— Даже Дахху быстрее решился.

— Дахху?!

— Я давно ему обещал.

— Вы кровь ему обещали!

— Это если б я вошел в полную силу. А так — увы — от моей крови ни горячо ни холодно никому, кроме группы «АБ». Я теперь котёнок, а не тигр. Впрочем, забудьте. Не хотите магию — не надо. Найду других желающих.

И я тотчас закинула крышечку в себя.

— За вас, — прохрипела, откашливаясь. Потом вдруг сообразила: — О, прах! Я что, теперь буду жить вечно?! А можно для Кадии еще оставить? И для Полыни? И для всех?

Теннет поморщился:

— Давайте я как-нибудь сам разберусь с подарками? И не психуйте. Пока что здесь просто магия, как была у вас раньше. Сырьё. Это принц про бессмертье заливает?

— Да.

— Рановато. Так, Тинави. Ликвидацией вашей безграмотности займемся на следующей неделе. Жду у себя в понедельник в шесть.

— Вечера?

— Господи! Утра! Возьмите блокнот и писчее перо, начнём с азов космогонии, потом рассмотрим основные философские….

Я взбудоражено перебила:

— Вы действительно будете меня учить?

— Судя по всему, для начала — воспитывать, — Теннет закатил глаза.

— Прием-прием! — в голове вдруг возникли теневые блики. — Прием, Тинави! Ты тут?

— Тут, — улыбнулась я.

— Ура-а-а-а!

И тотчас по всему телу разлилась такая сумасшедше-ликующая щекотка, что я не выдержала и расхихикалась.

Так мы и стояли: Теннет, парящий в двух сантиметрах над полом, курящий и благосклонно смотрящий на город в лесу; и я, дико ржущая от вдохновленного трепа бликов в своей голове.

Над пока еще ясным небом зажигались ранние, любознательные звезды — одна за другой.

Несмотря на то, что ребята выстроили грандиозные планы по ночной дворцовой вечеринке («А когда все уснут… Пролезем в сокровищницу и померяем короны…»), я ближе к полуночи собралась по делам.

Сначала я забрала у госпожи Бланкет-Кес своего филина. Марах, откормленный на блинчиках, стал весить вдвое больше. Мы шли сквозь туманный город, затерянный меж золотых огней — то фонарей, то звезд, то чьих-то глаз, — и птица сыто сопела у меня на плече, изредка клекоча и перетаптываясь. Я старалась быть плавной и тихой, чтобы не мешать Его Пухляшеству спать.