Один континент (СИ) - Мейз Евгения

Они добежали до конца острова, в рекордно быстрые сроки - можно сказать за считанные

секунды.

Она не любит не пирсы, ни городские набережные. На них всегда ветрено и холодно. Неуютно.

В прежние времена здесь воняло рыбой, тиной и немытыми телами.

Карен не любит ни лодки, ни яхты, ни катера, ни теплоходы. Они внушают ей страх.

Ей страшно оказаться на морском дне.

Карен совсем потерялась в тот миг. Она не думала, что придет в себя в таком ужасном месте

и не предполагала что люди Соломона решат сбросить их трупы в море.

Обернутая в простынь, с привязанным к ногам камнем, она оказалась на дне этого самого

океана, прямо у прогнивших свай, куда выбрасывали мусор, рыбью требуху и сливали

испражнения.

Это был ее персональный ад. Она не знала сколько пролежала, проболталась там среди...

Впрочем, это уже неважно, что плавало в той воде.

Люди Соломона не удосужились отплыть подальше, просто сбросили тела вниз и благополучно

забыли о них.

Ей никогда не выкинуть из памяти боли и удушливого чувства, жжения в груди от заполнившей

ее легкие, рот, нос и глаза горькой воды, что разъедала, мешала вдохнуть, давила и

удерживала на месте.

Она считала, что придет в себя незаметно, воскреснет в уже обновленном виде. По словам

Дерека всё должно было произойти именно так, а не иначе.

То была лишь сказочка, только слова веселящегося, вусмерть пьяного вампира.

Когда она стала подозревать его? В честь чего решила, что он не совсем обычный человек?

Когда узнала правду?

Все произошло совершенно случайно.

Дерек пригласил ее в кино на “Носферату. Симфония ужаса”. Фильм только-только отгремел в

Европе, навел там много шума, заставил людей говорить о себе.

Она обрадовалась, тут же побежала искать наряд для выхода. Ей хотелось быть неповторимой и

сногсшибательной, чтобы оглядывались, гадали, фотографировали и спрашивали “кто она

такая?”.

Карен, как сейчас помнила, как они сидели в зале, среди всей этой насмерть перепуганной

публики, что трепетала и ужасалась стоило в кадре появиться графу Орлоку, а Дерек...

Она никогда не видела его таким, как в тот день. Он был весел, пьян и говорил, что безумно

одинок.

Карен тогда жутко смущалась его поведения. Ей было стыдно, но она держала лицо. Старалась

быть леди от мозга костей до кончиков пальцев. Она рассчитывала совсем на другое, когда

собиралась в кино, а в итоге чуть не сбежала из кинотеатра.

Смешно. Сейчас бы она повела себя точно также. Была бы весела и пьяна, потому что ей было

бы плевать что о ней подумают другие.

Ее мужчина смеялся и спрашивал, а похож ли он на этого Орлока? Его глаза светились тогда.

До этого наверное тоже, но она то ли не придавала этому значения, то ли думала, что ей все

показалось.

Дерек Хенкер не рассказал ей всей правды потому что и не думал делать ее бессмертной.

Карен тогда спросила его почему он не сделает ее такой? Это ведь так просто и он уже

никогда не будет одинок.

“Тебе незачем быть такой. Ты еще можешь измениться и будешь делать это. У тебя есть мечты

и желания, ты придумываешь, как достичь целей. Ты весьма изобретальна, честолюбива и

коварна. Мне нравится в тебе это. Если ты станешь такой, как я, тебе уже не нужно будет

ничего. Ты просто станешь брать все, что ты захочешь. Будешь видеть легкие пути. Только

один путь.”

“Но ты ведь не такой! Ты совершенно другой!”

Он тогда так грустно усмехнулся, а потом проговорил бесцветным голосом.

“Нет, Карен. Я именно такой, со всеми недостатками возведенными в абсолют."

Карен рассчитывала на силу, бледность и бессмертие. Таким был Дерек. Он не был похож на

Орлока и на Дракулу, каким его описал Стокер, но отчего-то Дерек прицепился к этим

персонажам. Может он был знаком с писателем?

“Ты моя Карен. Мой мерцающий свет. Тебе не нужно всего этого.”

Это он так считал, а она решила совсем другое. Человеческая жизнь вдруг стала казаться ей

чертовски короткой. Она все чаще разглядывала себя в зеркале, разыскивая морщины и

приподнимая опускающиеся уголки губ.

Карен решила, что вампиром ей не нужно будет бояться старости, болезни, что может

изуродовать ее. Она сможет учиться, посещать спектакли и в конце концов вода камень точит,

но она станет актрисой, а там и недалеко до приставки великая.

“Что же ты наделала?! Что ты наделала, Карен!”

Дерек тряс ее. Ей было больно, но вовсе не потому что голова ударилась о песок и камни.

“Я стала такой, как ты!”

Он молчал, застыв, затем вздохнул, выпустил из рук и прежде чем отвернуться с сожалением

проговорил.

“В этом-то и дело.”

В итоге она получила все то о чем ее предупреждал Дерек.

Она остановилась в своем развитии, но не хотела признаваться в этом, ни себе, ни ему, ни

кому бы то ни было.

Ей не хватало терпения развивать в себе что-то, а еще хуже, ее рано или поздно стали

выводить из себя советы учителей, замечания режиссеров или шутки коллег по цеху.

Вскоре Карен оставила попытки восхождения на вершину мировой славы. Все грозилось

закончиться тем, что этот самый кинематографический Олимп в одночасье лишился бы всех

своих гениальных режиссеров, сценаристов и продюсеров.

Время от времени она вспоминала о своих мечтах.

Особенно близкими они стали последнее время, когда от тебя не требовалось каких-то

титанических усилий и виртуозного актерского мастерства, всего-то и надо было, что быть

красивой.

Только проблема с самоконтролем никуда не исчезла. Не сложно было спрятать трупы,

инсцинировать самоубийства, некоторых людей даже не искали.

Однако, эти смерти и исчезновения привлекли к себе внимание людей.

"Нам это совершенно не нужно, Карен! Нас убьют раньше, чем ты можешь себе представить!"

Ей никогда не забыть, то чувство беспомощности и ужаса, что овладело ею в первые минуты

обращения. Не вытравить из воспоминаний вкус и запах соленой воды.

Она - бессмертна, сильна, умна, но ее ужасно пугает эта стихия, что ломает и крошит, не

успокаивается и не подчиняется никому. Карен боится попасть на дно, заблудится и остаться

там навечно.

Карен замедлилась, посмотрела в сторону шумящего прибоя, а потом взглянула на вертящуюся

на месте девушку.

Вампиры остановились.

Находясь на некотором отдалении, они обступили женщину и находящихся рядом с ней детей.

Они застыли темными объектами, светлыми и серыми штрихами, столбами и замысловатыми

фигурами с древнегреческих амфор.

Девушка не замечала их, попросту не видела. Дети также не обращали на них никакого

внимания. Все они были увлечены небом с парящими в нем людьми, с кружащими и исчезающими

вдалеке вертолетами.

Карен усмехнулась, поправив меховой воротник черной дубленки. Еще раз оглядела себя,

перебросила волосы за спину и пошла к ней.

Медленно.

Хотела, чтобы ее появление было максимально эффектным, внезапным, но та неожиданно

побежала.

На самом деле все было очень медленно и Карен с легкостью могла бы догнать ее. Просто это

было непредсказуемо, но лишь до первых десяти секунд.

Сумка яростно колотила по заднице, фотоаппарат тянул назад, сдавливая грудь своим широким

и прочным ремешком, кусал жестким краем шею.

“Почему они сбросили их именно здесь? - все стучало в ее голове. - И куда направились

первые два вертолета?”

В спину ударилось что-то тяжелое. Как будто кто-то со всей силы зашвырнул в нее снежком

или чем похуже, например, камнем.

Она сделала еще шаг и полетела на землю, в последнюю минуту выставила руки перед собой и