Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана» (СИ) - Княжина Елена

Пошевелила пальцами – кажется, я вернула контроль над руками, – и тут же запустила ладонь в темные волосы, блестящие от влаги и припорошенные невесомым снегом.

Андрей целовал алчно, надрывно. Будто годами бродил по пустыне, изнывая от жажды, и, наконец, набрел на живительный источник. Мои легкие окончательно забыли, что умеют дышать ровно и спокойно. В животе скручивались мучительно-сладкие морские узлы, бросая тело то в жар, то в дрожь.

Внутри разгорался вулкан. Он жег меня, облизывал пламенем, требовал выпустить огонь наружу. Заставлял меня теснее прижиматься к умному, сильному, крепкому демоническому телу, пожертвовавшему пальто и оставшемуся в одной тонкой рубашке. Но непохоже было, что он мерзнет…

Не представляю, сколько длился наш бесконечный поцелуй. Пять минут? Полчаса? Мир застыл в куске белого янтаря, готовый ждать столько, сколько потребуется… А требовалось мне много, очень много. В качестве компенсации от Судьбы за все душевные и физические страдания, случившееся по ее недосмотру.

Хотелось рассказать Андрею, что я влюбилась, как последняя дурочка. Так глупо и беспросветно умеют только Милые Леди с малиновым желе в ухоженных головках. Прав он был на мой счет. Заставить бы еще голос подчиниться… Нет, ничего не вышло. Я лишь напряженно, внимательно вглядывалась в красивое лицо, пытаясь запомнить каждую черточку.

Острые скулы, виртуозно взлетающие брови, жесткие волосы… А какие глаза! Мутноватый обсидиан, потемневший от страсти и волнения.

Сознание никак не могло определиться, то ли передо мной крайне умелый глюк, то ли Карпов настоящий… Но все говорило в пользу первой версии. Наверняка я лежу сейчас в сугробе совсем одна, плавно коченею и брежу… О том, чему случиться – не Судьба.

Резко накатившая слабость сковала мышцы. Губы перестали подчиняться. Ресницы дрогнули, веки сомкнулись. Тело снова окутало холодом, и я даже не заметила, как рука оторвалась от горячего затылка и упала на снег.

Нестерпимо захотелось спать.

Я не умерла.

Уже одно это было неожиданностью.

Открыв глаза в темной мгле больничного отделения, я огляделась – и никого не нашла. Пустой кабинет, тишина, запертые двери. С трудом скинув с себя два тяжелых одеяла, в которые меня кто-то заботливо закутал, я присела на кушетке.

Вместо мокрого платья тело прикрывала голубая больничная сорочка. Ох, как я их ненавидела: небесный оттенок делал кожу болезненно-серой. Спутанные влажные волосы по виду больше напоминали болотную тину, чем прическу приличной девушки. Зато ногти и руки вернули себе естественный цвет.

Ощущая предобморочную слабость, я сползла с кровати и двинулась к выходу. Госпожа Пламберри меня потом за это убьет. Но я обязана была дойти до кабинета ректора. Слишком важная информация находилась в моей замерзшей голове, и я испытывала острую потребность ей поделиться.

Двигаясь вдоль стены и медленно переставляя босые ноги, я покинула сначала медпункт, а затем и первый этаж. Мысль о том, что надо преодолеть длинный лестничный пролет, не слишком вдохновляла. Но выбора не было.

В глазах то и дело темнело, к горлу подкатывала тошнота, и я пожалела, что не выпила воды перед своим храбрым «кругосветным» путешествием. Доползя до заветной двери и собрав в кулак последние силы, я дернула ручку и ввалилась в кабинет ректора, в последнюю секунду заметив, что падаю прямо в чьи-то вовремя подставленные руки.

Разнообразия ради меня подхватил профессор Осворт. Он тоже решил поругаться на мою глупость – демонические привычки заразны, – но сделал это галантно. Усадив в кресло, с которого вскочила госпожа Карамзина, и накрыв шерстяным пледом. Его раздобыла Мелисса, которая тоже оказалась тут. А еще в комнате присутствовала госпожа Боулз – та сунула мне в руки чашку горячего чая. И Мари – наставница просто стояла, уткнув руки в бока и буравя меня неодобрительным взглядом.

Ничего себе собрание!

Люди столпились вокруг и что-то говорили, но речи я не разбирала. В ушах стоял звон, перед глазами плясами цветовые пятна. Поэтому я просто глядела на всех радостно и благодарно и, кажется, улыбалась как идиотка. Сразу видно – переживали.

Придя в себя, я медленно завертела головой. Едва ли кабинет Артура видел такое столпотворение раньше. Добрая дюжина преподавателей и миротворцев ютилась на нескольких квадратных метрах. Непроизвольно мои глаза стали выискивать знакомую фигуру в черном костюме. Нашли. На заднем плане у окна, за спиной ректора. С показным хладнокровием Карпов наблюдал за развернувшейся суетой и спокойно ждал, когда собрание продолжится.

– Как ты дошла? – недоуменно взглянул на меня Артур, приподнявшись со своего кресла.

– Меня больше волнует, как она вышла! – гневно крикнула госпожа Пламберри.

– Не ругайся… Я должна… Что произошло… Это важно, я многое видела, – просипела я так тихо, что окружающие вынуждены были замолчать, чтобы расслышать. – Только сначала расскажите, что уже знаете… И как вам удалось меня найти.

Призвав всех к тишине, крестный устало вздохнул и опустился в кресло. Сейчас я отчетливо видела, что морщины на его немолодом лбу за ночь стали глубже. Артур напряженно молчал, как будто внезапно образовавшийся ком в горле мешал говорить. Так что слово взял Осворт.

– Нам просто повезло, Анна, – куратор обескураженно покачал взлохмаченной головой. – Случайность! Если бы профессор Карпов не вернулся отдать тебе палочку, мы бы не хватились раньше утра. И было бы слишком поздно.

Позади моего кресла раздался судорожный всхлип. Я обернулась. Ох, и миссис Абрамс тут. Кажется, Рождество я испортила решительно всем.

– Когда стало понятно, что ты пропала, – а уйти далеко без именного жезла ты не могла, – мы с профессором отправились в Академию, – без особого энтузиазма продолжил Ромул. – Нужно было разобраться, что мы упустили… Если тебя как-то выманили среди ночи, могли остаться свидетельства. Записки от тайных поклонников, подслушанные разговоры, внезапные гости… Так что мы разбудили твоих соседок, тех, кто остался. Они могли услышать или увидеть что-то подозрительное.

– Но они ничего не… – я отчаянно помотала головой. – Никто меня не выманивал!

Я всплеснула руками, собираясь еще что-то возразить… Но тут же прикусила язык. Вообще-то выманивали. Киван, приславший письмо и серьги. Пит, собиравшийся положить конверт мне на подушку, но вынужденный вручить лично…

Карпов, единственный знавший о моем несостоявшемся побеге, вполне мог решить, что упустил какие-то ниточки.

– Одна из девушек, Виктория Добрева, сильно нервничала, и мы решили пообщаться с ней… более тесно.

Я содрогнулась, представив, как мою наивную белокурую соседку пытают. Нет, такой участи Вике я не желала… Надеюсь, они не перегнули палку.

– Та история с кровавой лужей вокруг твоей кровати… Мисс Добрева оказалась соучастницей.

– Я уже поняла, – тихонько вздохнула. – Она помогала Раскову.

После «танцевальных фантов» я их несколько раз ловила за прогулкой в парке. Иногда они шептались о чем-то в коридорах… Девушка светилась от счастья, что Николай ее заметил. Все казалось таким логичным, что я не обращала внимание. Черт! А ведь должна была раньше сообразить, что напыщенный синеглазый аристократ не клюнул бы на «простушку». Но так хотелось верить, что мечта Вики сбылась без всякого корыстного умысла.

– Не держите на нее зла. Девочка не понимала, что творит, – пробормотала Карамзина. – Добрева должна была ночью оставить дверь в комнату открытой, и, вернувшись через пятнадцать минут из уборной, поднять шум. Расков сказал девушке, что это тайное задание от элитного братства, что-то вроде испытания или злой шутки…

– Когда мы поняли, что в охоте на тебя замешан Николай, то сопоставили факты с визитом в Академию Джорджины. На следующий день после ритуала, – виновато пожал плечами Осворт. Да уж… следовало раньше «сопоставить». – И с той историей с желтым гремучником.