Юлия Фирсанова - Божественная охота

Энтиор прошел в одну из комнат в подвальном этаже своего замка, дверь в нее была видна только принцу, и только его длань могла распахнуть ее. Найдись же в замке самоубийца, который решил бы тайком пробраться в заветное помещение, его смерть была бы не только долгой и мучительной, но весьма живописной. Бог боли не слишком жаловал магию, но кое-какие заклятия, особенно связанные с тонкостями профессии, ему удавались превосходно, хоть мужчина и заявлял, кокетничая, что предпочитает яды и традиционные пытки, по части которых был гением.

Едва принц ступил под своды тайной комнаты, пол озарился серым призрачным светом, весьма непривычным для апартаментов Энтиора, предпочитавшего тона, выигрышные для своей неестественно-белой, светящейся кожи. Бог прошествовал к черному постаменту в две трети среднего роста мужчины и взял с кованого треножника предмет. Это был медальон черненого серебра. Хорошо отполированная середина украшения без каких бы то ни было насечек или гравировки обрамлялась сложным плетением металлических нитей, напоминавших колючие стебли или прихотливо изогнувшихся змей. Рассмотреть его более внимательно никак не удавалось. Да владелец медальона и не собирался этого делать. Он надел предмет на шею и перешел к шкафу – единственному, не считая постамента, предмету мебели в комнате. Из его недр Энтиор – тот самый элегантный и манерный бог, что и пуговицу на рубашке никогда не застегивал без помощи камердинера, лично извлек черный шелковый балахон и надел его. Глубокий капюшон закрыл прекрасное лицо мужчины тенью.

Еще раз улыбнувшись самому себе – хищная и заинтересованная вышла улыбка! – принц положил длань на обжигающе ледяную поверхность медальона и покинул тайную комнату.

Возник Энтиор несколькими Уровнями выше, в закрытом дворе огромной крепости, сложенной из настолько черного камня, что он мог поспорить не только с чернотой безлунной ночи, но и с тьмой самой Бездны Межуровнья. Ни проблеска света, ни вздоха, ни шороха, ни единого порыва ветра в промозглом холоде не донеслось до чутких ушей и зорких глаз бога охоты. Десять ударов сердца он стоял в абсолютной тьме и сам был ее частью. Потом по углам двора вспыхнули цветами свежей крови и бездушной голубизны бездымные факелы и, откликаясь на этот свет, полыхнула багровым старинная рунная вязь медальона принца и снова потускнела. Еще три удара сердца, и черный камень прочертила, образуя высокую арку, тонкая, алая, как рана, нанесенная острым клинком, линия. По ее контуру камень истаял, как дым. Без тени сомнения принц, не торопясь, но и не задерживаясь попусту, зашагал к открывшемуся проходу. Звук его шагов зловещим гулким эхом отдался от плит замка и заметался между стенами, словно надеясь найти выход и сбежать из жуткого места. Но тщетно!

В полном одиночестве, не встретив ни одного живого существа или призрака, каковым было бы естественно обитать в сем мрачном месте, Энтиор молча прошествовал по длинному коридору, словно вырезанному из цельного куска гигантского черного камня, и уперся в тупик – монолитная стена преградила богу путь. Но он вовсе не выглядел обескураженным сим досадным недоразумением. Принц поднял свой медальон и приложил его к поверхности препятствия. В тот же миг оказалось, что мужчина стоит в огромном роскошном багрово-черном холле. Красное золото, серебро, багряный куирит, агатовый мрамор, драгоценные рубины, черные алмазы, мореный дуб, угольный караган – роскошь помещения поражала воображение, но привыкший к богатству принц без тени сомнений, не удосужившись восхититься обстановкой, шагнул к двустворчатым массивным дверям, изукрашенным чеканными изображениями демонов, вампиров, мифических и реально существующих чудовищ. По обе стороны двери неподвижно, словно элементы интерьера, стояли пары рыцарей в легендарных доспехах из живой стали. Забрала были опущены, руки в латных перчатках лежали на рукоятях гигантских мечей, готовясь выхватить клинок и зарубить всякого, вторгшегося в сию обитель, не имея на то дозволения. Но Энтиор не удостоил стражей и взглядом. Бог ударил тяжелым дверным кольцом по поверхности дерева, одна из гротескных демонических рож разомкнула в оскале клыки и провозгласила:

– Проходи и предстань перед Верховным маршалом Тьмы, адепт Ловчий!

Дверь бесшумно распахнулась, и Энтиор вошел. За его спиной створки врат захлопнулись с ужасающим грохотом, словно за грешной душой закрылись адские врата, навеки отрезая путь к спасению…

Ледяной холод холла сменился приятным теплом. В не менее роскошной, чем холл, просторной комнате у гигантского камина, в котором ярким пламенем пылали толстые сучья, стояло единственное кресло с высокой спинкой. На звук закрывающейся двери кресло чуть повернулось, и тонкая длань, словно бесплотная тень, поманила вошедшего.

Энтиор однажды бывал в этом кабинете, но никогда не оставался с Верховным маршалом наедине, никогда прежде его не приглашали приблизиться к главе Братства и уж точно не удостаивали приватной аудиенции. Обычно принц, вступивший на путь теней ради забавы и сообразно с душевными склонностями, получал задания от более низких в иерархии братства командиров, да и не претендовал на большее. Бог был бесконечно самолюбив, но в эту игру играл, делая ставки по маленькой, ему вполне хватало эффектных развлечений и пышных собраний, устраиваемых Темным Братством для своих членов, а также мелких поручений – пыток, убийств, слежки, которые были в удовольствие богу боли и охоты. За карьерой Энтиор не гнался и глубже в темные дела старался не лезть. Слишком большой шум мог бы подняться в Мире Узла, ввяжись его высочество в крупную авантюру Темного Братства, чьи интересы хоть и не пересекались никогда с интересами государства, а потому и не вступали с ним в конфликт, но вряд ли были бы одобряемы Источником Лоуленда и его монархом.

И вот теперь, стоя у кресла Верховного маршала, осторожный лоулендец с диагнозом «врожденная паранойя» насторожился почти всерьез. Зачем он понадобился Старику? Так за глаза именовали главу Братства особенно дерзкие адепты. Впрочем, маршал вполне соответствовал своему прозвищу: худой, почти прозрачный очень пожилой с виду мужчина, закутанный в черную мантию. Из-за короткого ежика седых волос он казался почти безобидным до тех пор, пока ты не смотрел в его глаза: глубокую серо-фиолетовую бездну, более морозную, чем воздух на вершине горы, и неумолимую, как топор палача. Мало кто мог бы встретить взгляд Верховного маршала без внутреннего содрогания. Энтиор, сам знаток убийственных взглядов и обладатель дивных озер бирюзового льда, вымораживающих душу жертвы, знал это и не собирался играть со Стариком в гляделки. Проиграешь – самолюбие замучит, выиграешь – Верховный маршал со свету сживет. Поэтому-то и капюшона принц не снял с головы даже в жаркой резиденции начальства. Столкновения взглядов мудрый принц избежал, а вот голос Старика ему услышать пришлось, и походил он на лед, завернутый в бархат. Сначала воспринимались его внешняя вкрадчивая мягкость и звучная красота, а потом уже пробирала хладная дрожь.