Невеста для альфы, или Смертельный отбор (СИ) - "Wolf Lita"

Начавшийся танец оказался сложнее менуэта, но, опять же, проще вальса.

Я вновь смотрела в синие глаза партнера. У них что, у всех здесь глаза синих оттенков?

Огляделась по сторонам. У тех кавалеров, на кого хватило остроты зрения, глаза действительно оказались синими. Занятная особенность. Хотя иногда и глаза Грэйнара, и глаза Агардэна становились светло-голубыми, прямо как у собак породы хаски… или у того же герцога. Неужели они все здесь родственники?

Сам Рагрияр на этот раз танцевал с новогодней елкой — Матильной. Двое из его свиты в итоге пригласил и Джабиру с Настей. Ну вот и согреется ледышка.

А еще я отметила, что, как и нас с Аринэль, мужчины постоянно звали танцевать других эльфиек, Дамальгану, Геделину и Кирну.

Завершился бал ровно в полночь. Герцог Валгейнский вышел в центр зала. Обвел нас каким-то непонятным взглядом. Мы все притихли словно в ожидании вынесения приговора. И он действительно прозвучал: — Доброй ночи, дорогие леди! Завтра нас покинут… — он сделал паузу.

Мы затаили дыхание. Тишина в зале стала звенящей. Казалось, было слышно, как за окном падают снежинки.

— Сантала Лим и Матильна Треурéль, прощайте! — не стал рассусоливать герцог.

С драгоценным звоном на пол без чувств рухнула Матильна.

Если бы упала и Сантала, честное слово, я решила бы, что, попрощавшись, Рагрияр прикончил обеих. Однако та стояла смертельно побледневшая, но живая. Правда, на представлении я пропустила имя этой девушки, однако сейчас, судя по ее виду, не приходилось сомневаться, что именно она — одна из двух отсеянных.

Итак, насчет «костюма новогодней елки» я оказалась права. Это была проверка на жадность и полное отсутствие вкуса. Хотя, платье Санталы ничем особо не выделялось — не лучше и не хуже, чем у других. Может быть, она плохо танцевала? Или герцогу не понравился хищный блеск в ее глазах? В семье должен быть только один хищник, считает Рагрияр?

Тем временем Агардэн поднял Матильну с пола и куда-то понес ее. Надеюсь, не сразу за ворота. А то с него станется. Выставит из замка прямо без чувств. Точнее, выложит.

***

После сегодняшних многочисленных танцев желание было только одно — рухнуть спать. Однако стоило оказаться в кровати, выяснилось, что сна ни в одном глазу.

— Аринэль, — обратилась я к соседке, также вертевшейся с боку на бок, — скажи, ты тоже считаешь герцога дико привлекательным?

Мне показалось или она тяжело вздохнула?

— Видишь ли, я эльфийка, — начала Аринэль как-то издалека. — А у эльфов вовсе не растут бороды. Так что, сама понимаешь, мужчина, который выглядит хроническим завсегдатаем трактиров, не снился мне и в страшном сне.

— Дай пять, — я протянула ей руку через проход между кроватями.

Эльфийка оторопело уставилась на меня, с чего это я.

— У нас так делают, когда полностью согласен с собеседником, — пояснила ей.

Аринэль улыбнулась и пожала мою пятерню.

— Но дело не только в растительности на его лице, — продолжала эльфийка. — Стрижки у нас тоже не приняты. Поэтому, на мой взгляд, и короткие волосы выглядят дикостью. Но а если отвлечься от внешности, боюсь, он еще и весьма груб.

— Одним словом, я так понимаю, ты тоже вовсе не рвешься выиграть главный приз?

— Ни я, ни мои соплеменницы, — с уверенностью ответила она и за других эльфиек. — Однако остальные, боюсь, в битве за победу не пожалеют ни зубов, ни ногтей… ни жизни соперницы.

— Даже так? — ужаснулась я. — И это несмотря на опасность самой погибнуть в постели этого чудовища?

— А что ты хотела? Здесь бьются за титул герцогини. А в постели с женой герцог ведь должен надевать ошейник. Правда, никому не известно, куда и как пропала мать Рагрияра.

— Ты… ты хочешь сказать, что предыдущий герцог ее порвал?! — я аж привстала на кровати.

— Говорю же — не знаю. Никто не знает. Факт в том, что в замке ее нет. И уже давно ее никто не видел.

Сон у меня пропал окончательно. Хотя усталость никуда не делась. Так я и проворочалась почти до самого рассвета.

***

Утром я встала не выспавшаяся. Аппетита не было даже в зачатках. Поэтому в столовую вовсе не пошла.

Вместо этого отправилась к Агардэну — очень хотелось спросить, куда же подевалась мать Рагрияра. Уж он-то должен знать.

Дорогу к покоям этого манипулятора я уже выучила. Подошла к дверям, постучала. Никто не ответил. Не слышит что ли?

Толкнула дверь — она отворилась легко.

— Лорд Агардэн? — позвала я.

Тишина.

Одна из дверей, выходящих в гостиную, была приоткрыта. Я заглянула в нее. Это оказался кабинет. Только распорядителя не было и здесь.

Не знаю, что сподвигло меня приблизится к массивному письменному столу. На нем хватало всяких бумаг, но мое внимание сразу привлек серебряный амулет. Почти такой же я видела на груди у Рагрияра. Но этот выглядел более изящным, и глаза волку заменяли не голубые бриллианты, а аквамарины.

Пальцы сами потянулись к украшению. Захотелось прикоснуться к нему. Но до него было далеко тянуться.

Я обошла стол вокруг. Взгляд случайно скользнул по лежавшему на нем письму и вновь притянулся к амулету.

Что?! Мне почудилось или я действительно видела на бумаге слово «проклятие»?

Вмиг забыв про амулет, жадно впилась глазами в текст письма.

— Владислава? — прозвучало от порога. — Что вы здесь делаете?

Я чуть не умерла на месте. Это был даже не Агардэн. Все гораздо хуже — герцог собственной персоной!

— Я… я… искала его сиятельство, — все, что смогла вымолвить.

— На столе? — герцог неспешно направился ко мне.

Надвигался как ледокол — холодный, неумолимый.

Я невольно попятилась. Но вскоре уже уперлась в простенок между окнами.

Герцог подошел вплотную, оперся рукой на стену за моей головой.

Воздух в моих легких иссяк окончательно и бесповоротно. Правда, я все равно забыла, что нужно дышать.

— Что вы здесь делали? — стальным голосом повторил Рагрияр свой вопрос. Взгляд льдистых глаз, казалось, словно зонд, погружался в мою голову, слой за слоем изучая ее содержимое.

Но ведь, на самом деле, он не читает мысли, правда? Иначе мне конец. Хотя, по- моему, и так уже конец.

И вдруг на его лице взыграла усмешка.

Внутри у меня все покрылось толстой коркой льда.

А герцог схватил меня за волосы на затылке, и жесткие губы впились в мой рот…

Раньше, чем я осознала, моя рука ударила по колючей щеке.

Рагрияр медленно отпустил мои губы. Его потемневшие голубые глаза метали яростные молнии.

Ну все, теперь мне точно конец! По правде говоря, еще никогда я не реагировала на поцелуи пощечинами. Но ведь никто раньше и не пытался целовать меня насильно.

Его рука сильнее, до боли натянула мои волосы. Мне захотелось съездить ему коленом в пах. Останавливал только инстинкт самосохранения.

— Норовистая кобылка! — прорычал он мне в лицо. — Но объезжать таких даже интереснее.

Желание двинуть коленом стало нестерпимым.

— Не помешал? — раздался вдруг голос от двери.

Никогда не думала, что буду так рада Агардэну!

Его светлость обернулся, бросив злобный взгляд на распорядителя. Но мои волосы наконец отпустил.

— Что тебе нужно? — вопросил он не самым довольным тоном.

— Что мне нужно в моем кабинете? — не без сарказма удивился граф.

Я поспешила ускользнуть от герцога и рванулась к выходу, оставляя их разбираться между собой без свидетелей. Надеюсь, Агардэн не сильно пострадает.

Вылетев из покоев распорядителя, я остервенело обтерла губы тыльной стороной ладони. На душе было так же мерзко, как и во рту.

Вот ведь гад! Считает, что ему все позволено!

Но с чего он вообще полез ко мне целоваться? Этот озабоченный ко всем так или мне выпала особая «честь»? Остается надеяться, что нет.

Кроме всего, этот черт не дал мне прочитать письмо. А в нем определенно было что-то о проклятии. Надо попозже вернуться туда. Герцог ведь не планирует поселиться в кабинете Агардэна? И обязательно взять с собой Аринэль — чтобы постояла на стреме.