Цена ошибки некроманта (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Я машинально ответила тем же и с облегчением обнаружила, что перегаром от шерифа всё-таки не несёт. Только потом, сыростью и, кажетcя, гарью — тоже сногсшибательный дух, но гораздо менее пугающий.

— Кто такая? — спросил, хмурясь.

— Здравствуйте, — проявила я вежливость. — Лавиния ракс, я соседка погибшего по купе. И нашла его, собственно, тоже я.

— Нашла, говоришь? — пробормотал шериф, окинул меня еще одним тяжёлым, враждебным взглядом. Не покидая дверного проёма, рыкнул куда-то в сторону выхода, так что меня чуть не снесло обратно в купе звуковой волной: — Завр! Ко мне!

Через пару мгновений загрoхотали тяжёлые, подкованные ботинки.

— Капитан? — Загадочного Завра я не видела, но очень ярко представила, как он вытянулся перед шерифом по стойке смирно.

— Выпускать по одному. Местных переписать, обыскать, снять отпечатки аур. Всех чужих — в участок, утром разберёмся. Выходить по одному! — рявкнул он в глубь вагона. — Личные вещи оставлять на местах. Вплоть до документов и вставных челюстей!

Пассажиры вяло взроптали, на что шериф возразил резким:

— Кого что-то не устраивает — законсервирую вместе с вагоном.

— Стойте, в какой участок?! — опомнилась я наконец. — На каком основании?!

— Как подозреваемых и возможных соучастников, — Блак опять повернулся ко мне. Рядом с таким громилой было не по себе, всё-таки на его стороне — неоспоримое физическое преимущество. Но…

— Да вы даже не спросили, что произошло! Кто дал вам право нас в чём-то обвинять?!

— Мне хватает того, что здесь мертвечиной разит на весь вагон! — выцедил он и наставил на меня широкий палец с коротко обрезанным ногтем, обведённым траурной каймой. — И от тебя тоже попахивает!

— На себя посмотрите! — возмутилась я. — Вы обязаны осмотреть место происшествия, произвести…

— Умная? — оборвал шериф, отступая в сторону и освобождая дорогу долговязoму черноволосому мужчине в сержантской форме. — Вот ты мне это всё в письменном виде и изложишь. В изоляторе. Завр, разгoворчивую — в одиночку! Выдать бумагу и карандаш, чтобы не скучала. Ты давай за ней, — обратился он, кажется, к Тати, потом обернулся к коридору. — Кто там еще из чужих есть?

— Да вы!.. — выдохнула я, не находя от возмущения слов.

— Пойдёмте, — Завр шагнул ближе и протянул мне руку. — Не надо, не обостряйте, — добавил тише и мягче, пока шериф рокотал остальным пассажирам про правила покидания вагона. — Переночуете в участке, у нас там тепло и чисто. — Глядел он просительно, выразительно изогнув брови. Лицо у сержанта было открытым, приятным, мимика — живой, а взгляд — как у старой служебной собаки, умный и бесконечно печальный. — С капитана станется вас отнести, оно вам надо? — добавил совсем уж тихо, чтобы громогласное начальство не слышало.

— Это нарушение закона, — проворчала я, всё же шагая ему навстречу: последний аргумент оказался решающим.

Но Гитону Маргу я этого хорошего, надёжного сослуживца припомню. Попросит он у меня разрешение на обыск задним числом, да ещё побыстрее… Вернусь — я ему такую весёлую жизнь устрою, oн у меня в бумажках захлебнётся. Да я только ради этого вернусь к своей прежней работе, несмотря на все опасения!

Если, конечно, выйду из местного участка живой.

Впрочем, всерьёз бояться не получалось: есть Ангелика, и если я с ней не свяжусь завтра, она поднимет панику. А даже если бы её не было… Это здесь шериф — правая рука Творца, но, даже если захочет, вынести приговор он не сможет, всё равно придётся отправлять меня вместе с материалами в Фонт. А уж там вряд ли кто-то позволит себе нечто подобное.

— Сумку! — лапа Блака перегородила коридор.

На пару секунд я замерла в растеряннoсти, не понимая, чего еще он от меня хочет, но потoм сообразила: я продолжала нервно цепляться за ручку сумки, которую не выпускала из рук с того самого момента, как попыталась с ней вместе вернуться в купе. Рефлекс, надо же…

Я молча сунула имущество шерифу, и тот освободил проход.

А снаружи меня встретил ветер. Он пах остро и солоно, непривычно, странно — и хлестал почище розог. Судорожно всхлипнув, я обхватила себя руками за плeчи в попытке согреться: тонкая блузка — плохая защита от такого мокрого шквала.

Возле вагона ждало ещё двое полицейских младших чинов, один держал в руках аурограф — артефакт для фиксации отпечатка внешних слоёв ауры. Ну хоть что-то у них тут организовано нормально!

Я без лишних уговоров сунула дрожащую руку в небольшой чёрный ящичек. Поёжилась, когда по коже словно прошлись мелкими иголками, но дождалась, пока артефакт мелодично пиликнет, сообщая об окончании процедуры.

— Часто приходится сдавать? — Завр кивнул на коробочку, когда её хозяин разрешил мне убрать руку.

— Нет, — отозвалась я. — Послушайте, а мы можем уже пойти в этот ваш участок? Если я тут ещё и простужусь, то начальника вашего засужу к демонам!

Ну вот, я знаю Блака всего несколько минут, а его общество уже дурно влияет. Не припомню за собой раньше привычки грозить кому-то судом… Наверное, это какой-то внутренний протест против произвола шерифа: лёгкость и небрежность, с которой oн нарушает все мыслимые законы и правила, вызывала оторопь и… видимо, желание доказать ему, что закон — он всё-таки един для всех, что бы ни думали по этому поводу разные индивиды.

— Извините, я… — растерянно пробормотал Завр, беспомощно огляделся. — Ладно, только давайте быстрее. Я сейчас вернусь, прикрой, — бросил он третьему полицейскому. Тот понимающе кивнул. — Пойдёмте.

— Руки! — буркнула я возмущённо, стряхнув с локтя крепкие пальцы мужчины. — Я вроде бы пока только задержана, а не арестована и вроде бы не сопротивляюсь.

— Извините, — повторил Завр виновато и руки больше распускать не стал.

К счастью, далеко идти не пришлось, полицейский фургон ждал возле самых путей, понадобилось только обойти вагон и преодолеть несколько десятков метров через пути и разъезды. Впрочем, к концу дороги я всё равно перестала чувствовать руки и ноги и даже при большом желании не смогла бы поддерживать разговор, если бы конвоир его затеял: слишком стучали зубы.

Транспорт, к моему облегчению, оказался не мрачной клеткой для перевозки заключённых, а обычным, пассажирским — еще не автобус, но уже не классический фургон. В квадратном кузове — два ряда сидений вдоль стен, пространство посередине занято парой намертво прикрученных прямо к полу ящиков непонятного назначения — небольших и, кажется, жестяных. В какой-нибудь из них я бы, пожалуй, поместилась, если ужаться. Очень надеюсь, что они не задержанных в этих банках перевозят…

Оставлять задержанную одну Завру не пришлось, он сдал меня с рук на руки скучающему водителю, обаятельному мужчине с тёмными волосами непривычного красноватого оттенка — видимо, среди его недавних предков затесались выходцы из Зелёного лепестка.

— Устраивайтесь поудобнее и не грустите, — весело обратился ко мне водитель, развернувшись на своём месте боком и разглядывая меня с интересом. Я только и смогла, что отрывисто кивнуть в ответ. Мужчина озадаченно нахмурился, а потом брови его удивлённо выгнулись: — Э, а чего это вы такая синяя? Замёрзли, что ли?

На мой новый отрывистый кивок водитель отреагировал еще большим удивлением, а когда я передёрнулась от прокатившейся по телу крупной, сильной дрожи, мужчина опомнился.

— Э-нет, так не пойдёт. Сейчас, где-то у меня тут было…

Место между единственным входом и водительским сиденьем занимал ещё один ящик, в него-то мужчина и закопался, что-то невнятно бормоча. Накoнец, на свет он извлёк какую-то толстую прoмасленную тряпку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении курткой. Расправив её, водитель приблизился ко мне с некоторым опасением во взгляде, как будто этой самой курткой ему предстояло ловить какое-то очень кусачее животное.

— Только она не очень чистая, но больше ничего нет… Надо?

Я опять отрывисто кивнула. Да плевать уже на блузку! Здоровье дороже, а так до воспаления лёгких недалеко…