Сын болотной ведьмы (СИ) - Рябинина Татьяна

Она застыла с приоткрытым ртом и покраснела так, что алая лента, стягивающая ее косы над ушами, показалась белой.

- Да, госпожа, - прошептала она, опустив глаза. – Но я…

- Успокойся. Я понимаю, что ты не могла отказаться. Ты ни в чем не виновата.

Я хотела сказать это мягче, но обида и ревность все равно оставили след в моем голосе, и Мия залилась слезами.

- Это было всего два раза, госпожа. Он ни на ком не останавливался надолго. Пожалуйста, не говорите принцу, что я призналась вам.

- Разумеется. Но при условии, что и ты ничего не скажешь ему об этом разговоре. Подойди ближе, - я указала ей на стул рядом с кроватью, где вчера вечером сидел Гергис, и покосилась на камешек, который блестел еще сильнее. Словно с одобрением. – Сядь. Расскажи, вас было много – тех, с кем он?..

- Да, госпожа. И в замке, и в деревне. У него и раньше были женщины, но всего несколько. А после вашей свадьбы первое время никого, и мы думали, что он остановится…

- То есть вся прислуга знает, кого принц осчастливил своим вниманием, и обсуждает это?

Мия опустила голову еще ниже.

- Хорошо, значит, тебе и должно быть известно и другое. Был ли он с кем-нибудь за последние два месяца? С тех пор как я попала под звездный дождь и ослепла?

- Боюсь говорить наверняка, госпожа, но, кажется, нет. Во всяком случае, я не слышала.

Вот как… Через какое-то время после свадьбы Гергис вернулся к своим прежним привычкам. Но почему? Я ему наскучила? И если бы только это! Не может человек сегодня быть милым и внимательным, потом стать грубым до жестокости – и вдруг снова, как по волшебству, превратиться в нежного и заботливого.

По волшебству…

А собственно, почему бы и нет?

- Мия, ты можешь вспомнить, когда именно Ирита стала моей служанкой?

- Да, конечно, госпожа. Вы приехали из столицы в середине весны, а в самом начале лета Эста вернулась в Неллис.

- А когда принц стал… спать со всеми подряд?

Она задумалась, сдвинув брови.

- Наверно, с середины того же лета. Не могу сказать точнее.

Камешек снова отозвался мягким переливом. Неужели небо, отобрав у меня зрение и память, подарило чудесного советчика? И оно же разрушило ведьмины чары? Но как? Ладно я, попавшая под звездный дождь. Но Гергис - он-то ведь нет. Или этого и не нужно было? Достаточно чего-то такого в воздухе?

Да, это многое бы объяснило. Например, так. Ирита стала моей служанкой, а затем ее уговорили, подкупили или запугали. Или она изначально была в сговоре с ведьмой и ее сыном и смогла как-то внушить мне доверие. А что было дальше? Какое-то зелье или наговор, превратившие Гергиса в похотливого зверя? И милая Ирита рядом, нашептывающая слова сочувствия. А следующим летом она отправила меня к ведьме – и как только мне удалось ускользнуть из замка? Видимо, так же, как потом я бегала в лес на свидания. Может, через тайный подземный ход?

Зачем только Ольвии и Кэрригану для их плана нужна была я? Ведь чары и меня заставили бы видеть в нем Гергиса. Но, возможно, именно я, жена, могла насторожиться и заподозрить неладное.

Все казалось слишком странным, сложным, запутанным. Впрочем, это были всего лишь мои предположения, построенные на обрывках знаний. Я могла и ошибаться.

В дверь постучали, Мия подошла, приоткрыла.

- Госпожа, - выслушав того, кто стоял в коридоре, она обернулась ко мне. – Принц прислал спросить, не изволите ли вы прокатиться с ним верхом.

Судя по тому, какой радостью обдало меня от этого предложения, я обожала кататься верхом. Наверняка не садилась на коня с тех пор, как узнала о беременности. С принцем? Да хоть с морским чудовищем!

- Да, конечно, скажи, что поеду. Только позавтракаю и оденусь.

С умыванием я теперь вполне могла справиться и сама, чем и занялась, в то время как Мия ходила на кухню за завтраком. А пока ела, она приготовила костюм для верховой езды: сапоги, темно-зеленое платье с короткой, до середины икры, узкой юбкой и коричневый плащ длиной чуть ниже бедер.

По коридорам хотелось бежать – как девчонке на прогулку. Но узкое платье, удобное в женском седле, не позволяло, и тогда, оглянувшись по сторонам, я задрала подол выше колен.

- Очень соблазнительно.

Свернув за угол, я едва не налетела на Гергиса. Покраснела и опустила подол. И вцепилась в его согнутую руку, которую он приглашающе приподнял. Этикет, ничего не поделаешь.

Во дворе ждали двое конюхов с оседланными лошадьми. Как я угадала, что гнедой жеребец с черными ушами – мой? По тому, как он заплясал и потянулся ко мне. Конь целовал меня в щеку теплыми мягкими губами, а я гладила его по шее.

- Эрион скучал по вам, госпожа, - конюх перекинул повод назад и помог мне сесть в седло.

Я не помнила коня и его имя, не помнила, как ездила на нем верхом, но осталось былое удовольствие, и тело тоже ничего не забыло – взлетело птицей и приняло самую удобную позу.

Мы с Гергисом выехали за ворота и направились бок о бок в сторону леса. Сзади, на порядочном отдалении держались двое стражников.

Интересно, почему их не было с нами вчера? Ладно еще на болоте, так ведь и до него ехали без охраны.

А следом прибежала другая мысль, которая раньше в голову не приходила.

Мы с Гергисом пришли к дому ведьмы вдвоем. Почему не заменили его на Кэрригана прямо там? Ведь это было бы так удобно. Гергис остался бы в хижине в качестве сына Ольвии, не пришлось бы подстерегать нас по пути в столицу и как-то переправлять его на болото. А я вернулась бы в замок с Кэрриганом, и никто не заметил бы подмены.

Тут тоже была какая-то загадка, одна из многих. Я сомневалась, что ведьма просто не подумала о такой возможности. Скорее, не ожидала появления Гергиса и не приготовила зелье. Может, для этого требовался не один день.

Мысли бежали так же легко и свободно, как ночью. Я задавала себе вопросы и отвечала предположениями, исходя из того, что знала. Разумеется, голубой камешек, который положила в выпуклый медальон с крышечкой и повесила на шею, не мог делать выводы за меня, но, определенно, помогал.

Лесная дорога выбежала к озеру, и я изумленно ахнула:

- Как здесь красиво!

Над темной водой плыла легкая дымка, неяркое солнце золотило стволы деревьев на другом берегу. Все дышало покоем и безмятежностью. Но от этой картины на душе стало еще тяжелее.

- Два года назад мы приезжали сюда вдвоем, Лери, - сказал Гергис, помогая мне спешиться. – Тебе здесь нравилось.

Держа за руку, он подвел меня к кромке берега. Снял плащ, бросил на ствол поваленного дерева, сделал приглашающий жест. Подождав, пока я сяду, опустился рядом.

- Выслушай меня, пожалуйста, - его пальцы снова сжали мои. – Вчера я не знал, что ответить на твой вопрос. Почему так изменился по отношению к тебе. Сегодня могу повторить то же самое. Не представляю, что тогда со мной произошло. Как будто… это был не я. После звездного дождя я много раз спрашивал тебя, как ты оказалась ночью за пределами замка, и ты отвечала, что ничего не помнишь. Я никак не мог поверить, что ты потеряла память. Думал, притворяешься. Настаивал в надежде, что все-таки признаешься. Но в конце концов поверил. Поверь и ты мне. Не прошу простить, но хотя бы поверь: я не знаю, что тогда случилось.

Зато знала я. У меня не было никаких доказательств, никаких подтверждений тому, что тут замешаны ведьмины чары, но… я знала. Наверно, самым лучшим, что я могла сделать, было бы рассказать Гергису обо всем. Признаться – и будь что будет. Ведь и я была околдована так же, как он. Ведьму и Кэрригана казнили бы или отправили пожизненно в крепость на Островах, откуда невозможно убежать. И все осталось бы позади. Но…

Я согласилась помочь им и теперь не могла отказаться или сказать хотя бы слово. На одной чаше весов лежала жизнь с Кэрриганом, выдающим себя за Гергиса. На другой – слепота, моя и Мариллы.

Конечно, ведьма могла обмануть меня, но… разве нашелся бы человек, рискнувший в подобной ситуации проверить это?