Ночь со зверем (СИ) - Владимирова Анна

Он открыл дверь и посторонился, пропуская меня в небольшую комнату. С мягким диваном в углу, скрытым в тени. Больше я ничего не рассмотрела, потому что взгляд прикипел к мужчине, сидящему на нем. Слишком яркий софит бил в центр комнаты, не давая рассмотреть лицо, пока не переступишь зону света. А я не находила в себе силы даже дойти до нее. Щелчок двери позади показался выстрелом. Я так и застыла, едва не вжимаясь в двери.

Понимала — заказчик смотрит на меня, но читала лишь силуэт. Здоровенный, с широкими плечами, в костюме, голова опущена. Я набралась смелости и совершенно непрофессионально прокралась в центр, жмурясь на свет.

— Здравствуйте, — пролепетала глупо.

Он не ответил, подаваясь вперед. Я крутила узел пояса, теряясь все больше.

— Простите, но что мне делать?

— А что ты делаешь обычно? — тихо отозвался он.

Его голос вдруг слишком знакомо поставил волоски на теле дыбом. Ноги задрожали, но я лишь тряхнула волосами — нервы.

— Вам должны были сказать, что я ничего не делаю… Я… тут впервые…

Послышался смешок.

— Ну да, — хриплое. И снова резануло нервы смутным воспоминанием. Он поднялся, а я попятилась. — Уже уходишь?

— Похоже, я переоценила свои способности, — я развернулась и бросилась к дверям.

Только они оказались заперты. Я дергала ручку и барабанила со всей силы, требуя меня выпустить, кричала кодовое слово, но ни черта не происходило. Он пережидал мою агонию — я чувствовала, как стоит совсем рядом. Когда нервы не выдержали, я повернулась к нему и вжалась в дверь, и он тут же сделал разделяющий нас шаг.

Это был ОН. Зверь. Медведь…

Схватил меня за горло и медленно потянул к себе:

— Узнала?

Я обхватила его запястье мокрыми ладонями, вставая на носочки. Он не душил, но тело оцепенело от охватившего ужаса. Он изменился. Стал похож на элитного посетителя этого клуба — дорогой костюм, стильная стрижка, легкая аккуратная щетина и дорогой парфюм. Но его взгляд стал еще более пугающим — диким, злым… и каким-то уставшим.

— Эйдан, — сорвалось с губ, и он вздрогнул, будто причинила ему боль.

А я и причинила.

— Эйдан, прости… мне было страшно…

Он сузил на мне глаза, прожигая злым взглядом… и рванул к себе, впиваясь губами в мои. Это был не поцелуй. Скорее — приговор. Безжалостный и безапелляционный. Я вцепилась пальцами в его плечи, дрожа и поддаваясь… но уже через несколько вдохов отвечая. Тело будто в кипяток опустили, воздуха стало не хватать, голова закружилась, и я сдалась. И так это было знакомо, что уже не спишешь на стресс и шок.

Он запустил пальцы в мои волосы и потянул назад, позволяя сделать вдох.

— И давно ты тут отдаешься всем за деньги? — прорычал так, что я едва разобрала.

— Что? — мотнула головой.

Дурман развеялся, вытесняемый злостью.

— Я три дня смотрю на тебя… и уговариваю себя не убить тебя…

— Пошел ты к черту! — ударила его в грудь. — Да что ты вообще знаешь!

Я била его в грудь снова и снова, вымещая злость, и было плевать, что взгляд зверя наливается сталью даже в полумраке.

— Ты не знаешь, через что я прошла! И права не имеешь…

На этом его терпение кончилось. Он рванул с меня халат одной рукой, вцепившись в шею другой, и потянул за собой.

— …Пусти! — взвизгнула и полетела к дивану. Развернулась рывком и сползла в подушки, завороженная зрелищем.

Эйдан скинул пиджак, и теперь расстегивал рубашку, плавя меня злым взглядом. А я тлела под ним, ежась в комок.

— Не надо, — выдохнула.

— Я год умираю без тебя… — прохрипел он, отбрасывая рубашку. — Знаешь, как это для такого, как я? Остаться без той, которую выбрал?..

Я мотнула головой, вжимаясь в диван, а он склонился надо мной, упираясь руками с обеих сторон:

— Тебя правда тут ничему не научили? — усмехнулся со злостью.

А мой взгляд прикипел к пугающему шраму от ребер до пупка. Я облизала пересохшие губы и потянулась к нему рукой. Зверь опешил. Проследил взглядом мое движение и нахмурился, когда провела пальцами по рельефу поврежденной кожи. Но большего не позволил — перехватил запястье и дернул в сторону, опускаясь на мое место. Потом усадил меня к себе лицом и сжал пальцы на бедрах:

— Давай. Покажи, на что способна.

И я показала. Зарядила ему по морде так, что аж ладонь прострелило болью, зато внутри отпустило. А он только оскалился мне в лицо и швырнул на диван. Пара точных рывков, и я осталась голой. Звон пряжки ремня спустил панику с поводка, но когда он придавил собой, скрутил руки за головой и прикусил кожу на подбородке, силы кончились. Я разжала ноги, подпуская его вплотную… и раскрыла глаза от боли, когда он попробовал протолкнуться в меня членом. Мышцы сократились в болезненном спазме, а во рту стало солоно от крови. Я вцепилась ногтями в его руку и забилась в тисках.

— Тш…

Влажный выдох в шею пустил дрожь по коже. Я дышала, как загнанная, а зверь вдруг впился в шею губами и осторожно двинул бедрами, растягивая и причиняя боль…

— Нет… — мотнула головой, пытаясь сбросить оцепенение и ослабить ощущения давления.

Но он продолжал двигаться, достигая цели. Дыхание зверя срывалось на хрип, он прихватывал губами кожу, поднимаясь к подбородку, скуле, собрал скатившуюся слезу и прижался лбом к моему, вжимаясь в меня полностью.

— У тебя никого не было, — прохрипел мне в висок.

А я только мотнула головой, впиваясь в его плечи, когда он выпустил руки. Боль схлынула быстро, оставляя жажду наполненности. Я скучала? Быть может. Только думать, что зверь вернулся удовлетворить мой голод, было бы смертельной глупостью.

Где он был, как выбрался из плена, как нашел меня — все это сейчас неважно. Жизнь швырнула нас в ту же точку, с которой когда-то начали. Будто мы посмели нарушить ее задумку, и за это жестоко поплатились. Второй шанс не был даром небес, скорее — возвращением в ад… И в этом аду я металась в агонии под зверем, на грани жизни и смерти отвечала на его поцелуи, кусаясь и покрывая отметинами его шею. А он рычал ярче, убивая меня с таким желанием и жаждой, что становилось страшно...

Эйдан снова усадил на себя и притянул за шею, ускоряясь. Я кричала в его рот, а он безжалостно крал воздух, обрывая крики жадными поцелуями. Между ног уже едва не текло от похоти и удовольствия, а внизу живота знакомо искрило, покалывая предвкушением разрядки. И я наплевала на все, позволяя себе эмоции на полную.

Когда он прижал к себе и коснулся губами чувствительной груди, я вскрикнула… и забилась в едва выносимой разрядке, остатками сознания понимая, что он кончил со мной.

— От тебя пахнет молоком… — Его слова дошли не сразу. Я выпрямилась и навела резкость на его лице. Эйдан смотрел на меня снова так, будто все же решил убить. — У тебя ребенок, — прорычал, собирая волосы на затылке и снова притягивая к себе. Дыхание зверя снова разгонялось, а в груди вдруг задрожало звериное рычание: — Чей?!

— Мой, — дернулась я. — Пусти! — Откуда вдруг столько наглости взялось — понятия не имела. Но знала одно — я ему горло перегрызу за Рона. Пусть только попробует что-нибудь сделать с нами! — Пусти…

Мои губы дрожали от гнева и решительности. Я готова была кинуться и биться до последнего, будто во мне вдруг проснулся собственный зверь. Эйдан смотрел на меня удивленно и обескураженно. Когда вдруг выпустил, я не теряла ни минуты — рванулась к халату, набросила на плечи и кинулась к двери… Забыв, что та заперта.

— Выпустите!

По щекам покатились злые беспомощные слезы, а смелость растворилась, как и не было ее.

— Чей ребенок?

Он стоял у дивана, не приближаясь, но голос говорил ясно — если ответ ему не понравится, мне не жить. Я медленно развернулась и сползла до пола — стало все равно. Только тоска сжала тисками сердце — так хотелось еще раз увидеть Рона. Он ведь ждет дома… И Соня говорила, что сегодня плачет.

— Он не твой, понял? — Ложь сорвалась с губ быстрее, чем я успела подумать. — Оставь меня в покое. И его тоже. Я не виновата в том, что случилось.