Дж. Уорд - Восторг

Слева была приемная, а за ней – по всей видимости, гостиная. Столовая была справа. Огромная лестница – впереди. А за парным набором ступенек – солнечная комната, выходившая на террасы за домом.

Джим посмотрел вперед с мыслью, что эта зона может вылиться в восемь обещанных рекламой спален.

Он развернулся и посмотрел сквозь открытую дверь.

– Парни, вы заходите? Или еще не закончили мочиться в штаны?

Нуденье. Нытье. Его имя, произнесенное всуе.

Плевать.

– Несите с собой шмотки, ага? – крикнул он.

Пройдя в заднюю часть здания, он обнаружил кухню родом из сороковых и задний дворик, которому не было видно ни конца, ни края.

В лучшие годы это был знатный особняк…

Когда раздался медленный, ритмичный бой напольных часов, Джим задумался, где стояла штуковина.

Один, два, три, четыре…

Он от нечего делать принялся считать секунды, когда вернулся к передней части дома и осмотрелся по сторонам в поисках громилы, отвечавшего за время.

Восемь… девять…

Нахмурившись, Джим подошел к основанию лестницы и поднялся, предположив, что часы стояли на широкой лестничной площадке, на полпути между этажами.

Их там не было.

Десять.

Как раз в тот момент, когда его Измеритель Паранормального слетел с катушек, Эдриан и Матиас занесли груз внутрь, их голоса эхом проносились по дому.

Вместо того чтобы помочь им, Джим пошел выше по ступенькам, направляясь в фойе второго этажа.

Одиннадцать.

Он поставил военный ботинок на последнюю ступеньку.

Двенадцать.

И здесь пусто… по крайней мере, насколько он видел. Он видел только открытые двери, обрамлявшие пространство в форме куба, спальни расположились по бокам восточного ковра и места для отдыха размером с его квартирку над гаражом…

Тринадцать.

Или последний раздался в его воображении?

Потирая затылок, Джим задумался об этом перезвоне. Но это же чушь собачья, совсем не по-мужски… и часы не могли пробить на один раз больше.

И точка.

Покачав головой, он бегом спустился на первый этаж.

– Мне пора, – сказал он парням.

Эдриан не ответил и выглядел далеко не счастливым. Значит, ангел, вероятно, догадался о пункте назначения. И, вот неожиданность, парень быстро пробормотал:

– Будь осторожен.

Матиас поставил корзину, полную грязных – стоп, или чистых? – шмоток.

– Я здесь надолго не задержусь.

Джим почувствовал, как в груди что-то тянет, будто кто-то на мгновение сжал его сердце в кулак.

– Окей. Хорошо.

– Я больше не увижу тебя, ведь так?

– Да, не увидишь. Такова система.

– Похоже на операции в спецподразделении, да. Появляешься, выполняешь задание, исчезаешь.

– Что-то вроде того. – Даже сейчас, спустя раунд, Джим не рассказал Матиасу, как именно все происходит… и парень не спрашивал. Но ведь его бывший босс был не глуп.

Они долго смотрели друг на друга, пока Джим не почувствовал себя не в силах выносить напряжение.

– Удачи тебе с твоей девушкой, – сказал он.

– И тебе в… – Парень оглянулся по сторонам. – В том, чем ты тут, черт возьми, занимаешься.

– Спасибо, старина.

Матиас прокашлялся.

– Я по-прежнему твой должник.

– Не-а. После прошлой ночи мы квиты.

Матиас протянул руку, и Джим крепко пожал его ладонь. Забавно, они познакомились с рукопожатия, еще тогда, на тренировке в спецподразделении, оба не подозревали, во что ввязываются. То же самое сейчас, но это было прощание, а не приветствие.

– Если понадоблюсь… – начал Матиас.

– Просто береги себя.

В этот момент они обнялись, в том самом мужественном стиле, грудь к груди, достаточно долго, чтобы крепко сжать плечи друг друга. А потом они разошлись.

Джим не сказал «прощай». Он просто отвернулся… а затем исчез.

***

Внизу, в глубинах Ада, Девина сидела на своем рабочем столе, ее гниющие ноги свисали с края, когтистые руки так сильно сжимали деревянную поверхность, что когти входили через грязную поверхность до мяса.

Она нарушила правила… и проиграла.

Она попыталась играть по правилам… и проиграла.

Еще одна победа, и Херон свернет всю игру.

Стыд был почти что хуже последствий проигрыша в войне: она всегда гордилась своей способностью забираться под кожу изящных творений Создателя… и Джим не должен был составить исключение. В действительности, после секса в лодочном сарае, она чувствовала экстаз, будто добилась успеха со своим мужчиной, она была уверена, что выиграет раунд с Матиасом.

Вместо этого, ублюдок сделал неверный выбор. И, да ради всего святого, кому могло прийти в голову? Жалкий ублюдок так долго был пай-мальчиком, его склонность к расчетливой жестокости служила примером для многих.

А потом, в последнее мгновение, он напортачил? Из-за девчонки?

Да. Что. За. Хрень. Такая.

И, что хуже всего? Девина ничего не могла сделать с этим: она появилась в финале, обеспокоенная его привязанностью к той журналистке, готовая вмешаться в самый критический момент… только чтобы обнаружить Найджела, стоявшего на охране, словно какой-то напичканный моралью мастиф.

Она не могла вляпаться в разборки с архангелом в тех гребаных кустах. И Джим, пропади он пропадом, продолжал предавать ее, оказывая благотворное влияние на души.

При таком раскладе она проиграет…

Девина подняла голову, поток энергии потревожил ее внутренний звонок.

Джим, подумала она.

Ага, как же, пустит она его сюда. Последнее что ей нужно – это празднующий победу ангел.

Игнорируя призыв, она не двигалась с места, даже симптомы ее ОКР были под контролем, повергнутые чувством поражения.

Что она будет делать…

– О, да черт возьми. – Она подняла взгляд на отдаленный круг тьмы наверху ее колодца. – Угомонись, Херон, а? Я не хочу тебя видеть.

Сигнал стал только громче, более настойчивым.

Может, что-то пошло не так?

Было бы весело. Она резко переоделась в свой костюм из плоти, тот, в котором с удовольствием кончала пару вечеров назад. Ее волосы были идеальны, как всегда, но она все равно рукой поправила прическу.

Оставаясь на месте, она позволила Джиму войти, его присутствие возбудило ее сразу же, как он попал в радиус досягаемости и появился в своем физическом обличии.

Занятно… на его лице не было триумфа, никакого «ха-ха!» или бахвальства – благодаря победе.

Он стоял перед ней, несгибаемый, но и не засирал ее состояние.

Девина сузила глаза.

– Ты пришел не для того, чтобы поглумиться?