Джена Шоуолтер - Самая темная страсть

Она отказывалась.

Даже их сильные руки не смогли оттащить ее от него.

Наконец, они оставили ее в одиночестве, но она знала, что они ждали поблизости, наблюдая, желая вернуться обратно.

Это не может быть концом всего, оцепенело подумала она.

Просто не может быть.

Никакой бессмертный не сможет восстать после того, как его обезглавили.

Она знала это.

Но это все равно не может быть концом.

Аэрон не мог умереть вот так, в одиночку.

Эти слова вертелись в ее сознании, во второй и в третий раз.

Аэрон не мог умереть в одиночку.

Аэрон не мог умереть в одиночку.

Эта смерть была во всех смыслах неправильной.

Бессмысленной, беспощадной.

Аэрон не мог умереть в одиночку… и не умерет.

Надежда внезапно озарила тьму к ее душе, и эта мысль заняла все оставшиеся у нее силы, Оливия наконец, выпустила воина из рук… нет, держать его, никогда не отпускать…и опустилась рядом на землю.

О нет.

Он не умрет в одиночку, поклялась она.

— Оливия, — сказал один из ждущих, приближаясь к ней, в его словах было столько печали, столько сожаления, столько боли.

Не обращать внимания.

Закрыв глаза, она развела руки и подняла голову к сияющему солнцу.

Действуй.

— Я готова вернуться домой.

Занять принадлежащее мне место на небесах.

Стать ангелом, тем, кем я и была создана.

Тотчас же она поднялась в небо, крылья выросли у нее за спиной в одном прекрасном порыве.

Она обернулась и посмотрела на них, с удивлением обнаружив отсутствие золотых вкраплений.

Теперь больше не воин.

Забавно.

Она больше не воин, но никогда раньше она не собиралась так много бороться за все.

Аэрон не умрет в одиночку.

Лисандр появился рядом с ней секундой позже, его лицо выражало муку, как будто он испытывал физическую боль.

— Прости, Оливия, но это должно было произойти.

Был только один выход.

В его голосе было неподдельное раскаяние, она понимающе кивнула.

— Ты сделал то, что должен был, также как я сделаю я.

Она не дала ему время, чтобы расспросить ее.

Нет, она прошла в судебные палаты, готовая предстать перед Советом.

Аэрон медленно открыл глаза.

Первая мысль, которая пронзила его: как он смог это сделать? Нахмурившись, он потрогал свое лицо, и, о чудо из чудес, у него были глаза, нос и рот.

Его голова была на плечах, но вот что странно, на его шее не было шрамов…а на руках не было татуировок, с изумлением он провел по гладкой загорелой коже.

Еще сильнее нахмурившись он присел.

Он не испытывал ни головокружения, ни боли, только прохладное дуновение овеяло его, как будто приветствуя.

Он осмотрел все свое тело.

Целое.

И невредимое.

Он лежал на мраморном возвышении, на нем было белое одеяние, такое же как у Оливии.

На его ногах тоже не было татуировок.

Как такое возможно? Как возможно хоть что-то из этого?

Лисандр не промахивается.

И он чувствовал ожег.

Так что же все таки произошло? И где он сейчас? Он изучал окружение.

Все было в дымке, как будто он попал в сновидение.

Тут не было ни домов, ни улиц, только алебастровые колонны а за ними ещё колонны, увитые покрытым росой плющем.

Небеса? Он как то превратился в ангела? Он потянулся и ощупал спину.

Нет.

Нет крыльев.

Разочарование сотрясло его.

Будучи ангелом, он смог бы разыскать Оливию, быть с ней.

Оливия.

Милая сладкая Оливия.

Его грудь сжималась, а пальцы покалывало от желания прикоснуться к ней.

Он скучал бы по ней каждый день своей…

.

.

жизни? Смерти? Так сильно и это чувство бы не уменьшилось.

Где она сейчас? Что делает?

— Аэрон.

Глубокий голос пронзил его, он впал в шок, узнавая его.

Хоть тысячи лет прошло с тех пор как он слышал этот скрипучий тембр, он сразу узнал кому он принадлежал.

Баден.

Один из его лучших друзей, этих столетий как будто и не было.

Аэрон вскочил на ноги и обернулся, испытывая неуверенность от того, что он там увидит.

Как?..

.

.

Баден стоял в нескольких шагах от него.

Аэрон боролся с шоком.

Его друг выглядел также, как когда был жив.

Высокий, мускулистый, с сияющими рыжими волосами, взлохмаченными на голове.

Карие глаза, позолоченная солнцем кожа.

Как и Аэрон он был в белом одеянии.

Как ты?..

.

.

как мы..

.

.

Его изумление было столь велико, что он никак не мог сформулировать вопрос.

— Ты изменился.

Сильно.

Баден усмехнулся, обнажая ровные белые зубы и вмсесто ответа, он окинул Аэрона пронзительным взглядом.

— Но боги. Как же я соскучился.

А потом они кинулись друг к другу, сжимая друг друга в объятьях.

Аэрон крепко обнял его.

Он не надеялся увидеть этого человека когда-либо.

До тех пор пока не обнаружил здесь, крепко прижимая к себе.

"Я тоже по тебе скучал", он пытался усмирить прошлое, жестким комком застрявшее в горле.

Прошло довольно много времени, когда они отошли друг от друга.

Аэрон до сих пор не верил, что это произошло.

Что он здесь, с Баденом.

Видит его, касается.

В последний раз когда они были вместе, до того как Бадена обезглавили, Аэрон хотел отправить его в огонь.

Или скорее, Гнев хотел проделать с ним такое.

Баден осветил огнями всю деревню, определенно они планировали его убийство, и демон Аэрона желал отплатить ему той же монетой, огонь за огонь, даже несмотря на то что вина уничтожала Бадена, возможно, даже привела к тому что он стал "доверять" Хади, Бейту, который отправил его на убой.

Теперь Аэрон чувствовал.

.

.

Только родство.

Никакой опасности.

Никакого желания захватить противника.

В его голове не было образов.

Не было криков в ушах.

На самом деле он вообще не ощущал Гнева.

Что делало его в какой-то мере бесчувственным.

Но так как у него все еще была голова, Гнев должен быть где-то внутри него.

Так?

"Где мы?" спросил он.

"И как мы сюда попали?"

"Добро пожаловать в загробную жизнь, друг мой.

Она создана Зевсом после нашей одержимости, просто на случай, если наши демоны убьют нас.

Он не хотел, чтобы наши запятнанные души могли достичь его.

И — да, я знаю, было бы хорошо знать заранее, что у нас есть место, где мы можем остаться, но старый ублюдок не обмолвился об этом ни словом."

Баден повернулся и обвел руками окрестности.

"Я называю их Земли Бада. (игра слов — "Земля Бада" и "Плохие земли")

Улавливаешь? Бадена."