Его Луна, или Переговоры с последствиями - Янина Наперсток

Рейвен сидела в беседке, как и распорядился отец. Девушка знала, зачем она здесь, но ни малейшей радости по этому поводу не испытывала. Хотела ли она быть с Ником? При других обстоятельствах — определенно да. Но тот Ник, с кем она общалась по комму, и тот, что заключил сделку с ее отцом, были совершенно разными людьми. Неужели он такой же, как и все, и Рейвен, начитавшись романов, просто выдумала его образ? Тот клубок эмоций, которые чувствовала девушка: обиду, безысходность, злость, — совсем не соответствовал статусу без пяти минут невесты. Однако когда силуэт парня появился на дорожке, ее сердце счастливо выпрыгнуло и понеслось ему навстречу. Ник шел улыбающийся, такой понятный и родной. В его руках был букет из множества мелких розочек. Но Рейвен усилием воли подавила чувства. Напомнила себе, кто на самом деле перед ней, и опустила глаза. Не хотела, чтобы Ник видел ее колебания.

— Привет! Выглядишь обалденно! — парень протянул букет, и девушка почти машинально его взяла и положила рядом с собой на скамейку. На комплимент не отреагировала. В ней поднималась самая настоящая злость — для Рейвен вообще не знакомое ранее чувство. Хотелось взять этот букет и отхлестать нависающую над ней довольную наглую физиономию.

Ник присел на корточки перед девушкой, и открыв маленькую бархатную коробочку, протянул ей:

— Выйдешь за меня?

Кольцо было потрясающее! Как будто из платины распустился настоящий цветок с бриллиантовой сердцевиной. Оно не было ни громоздким, ни вычурным. Оно было элегантным и… просто бесподобным. А голубые глаза Ника, оттененные синим костюмом, сияли еще ярче, чем блики света на камне.

Но Рейвен ничего этого не увидела. Все застили слезы обиды и отчаяния.

— Зачем весь этот фарс, когда заранее знаешь ответ? — проговорила она, стараясь не разреветься, сохранить хоть какое-то чувство собственного достоинства.

Ник растерянно молчал, поэтому девушка, сделала усилие над своим голосом и все-таки продолжила:

— Когда отец предложил на выбор бенедиктинский монастырь или брак, я, признаюсь, хотела выбрать первое. Но опять смалодушничала. Так что да. Я выйду за тебя, — и она взяла коробочку из рук Ника, но даже не протянула кисть, чтоб позволить надеть кольцо.

Слова ударили парня наотмашь, как пощечина.

— Я настолько тебе неприятен? — тихо спросил он, все еще стараясь встретиться с Рейвен глазами.

— Мне неприятно быть вещью, разменной монетой, товаром! — Рейвен, наконец, подняла глаза и в них полыхала такая ярость, что Ник аж дернулся. — Но вам, сильным мира сего, этого не понять.

— Мы можем пройтись? — потухшим голосом спросил Ник, поднимаясь и протягивая девушке ладонь.

Рейвен встала, и не взяв руки, просто пошла рядом. Букет так и остался лежать на скамейке. Парк в усадьбе Манслоу был огромный. Ник прикинул, что он не может прослушиваться целиком, а значит, надо просто найти подходящее место. Некоторое время они шли молча. Потом дорожка вывернула из сада на открытую площадку с цветниками.

— Рейвен, я догадываюсь, как это выглядит со стороны, но с твоим отцом можно разговаривать только на понятном ему языке. Иначе бы он тебя ни за что не отпустил. Мне важно, чтобы ты была свободна и счастлива, — и Ник перегородив девушки дорожку, аккуратно, поднял ее лицо за подбородок. Парню было необходимо, чтобы она посмотрела ему в глаза.

— Для меня ты не вещь, Рейв. Обещаю, ты будешь абсолютно свободна. Я тебя ни к чему не принуждаю. Мы могли бы остаться друзьями? — и Рейвен увидела во взгляде парня столько боли и мольбы, что только и смогла кивнуть в ответ.

— Хорошо, — кивнул Ник, убирая руку. Рейвен тут же опустила голову, захлопнув свою раковину, как моллюск. — И завтра на подписании брачного договора я буду с Селеной. Она меня представляет как юрист. Возможно, я буду говорить и вести себя… ужасно. Помни, пожалуйста, что это игра.

И Ник, больше не сказав ни слова, пошел обратно к дому. Рейвен так и осталась стоять посреди цветника, теребя в руках коробочку с кольцом. Неужели она опять все не так поняла? И Ник, тот ее Ник из галереи, он и есть настоящий? Как же сильно она его обидела сейчас… И можно ли это вообще теперь исправить?

Селена нарезала круги по гостиничному номеру, не зная, чем бы себя занять. Все валилось из рук. Вчера, когда Ник уезжал к Манслоу, она тоже волновалась. Но сегодня, когда ему предстояло сделать предложение Рейвен, ситуация казалась ей даже хуже. Рейвен им сильно помогла в Доме Правительства, и это однозначно говорило в ее пользу. Но она не захотела уйти с Ником тогда, почему он думает, что согласится сейчас? Может, Ник сильно преувеличивает, и девушка вполне себе довольна своей жизнью и в помощи не нуждается? Вон же за канцлера не захотела и не вышла. Не слишком ли Ник все драматизирует?

Когда у входа раздался щелчок замка, девушка сразу выбежала навстречу. У парня был такой вид, что Селена не рискнула приставать с расспросами. Ник прошел напрямую к бару, открыл бутылку коньяка и щедро хлебнул прямо из горла. Потом, как будто только увидев Селену, предложил ей присоединиться. На отказ безразлично пожал плечами, глотнул еще, и поставив коньяк на место, прошел в душ. Было слышно, как почти сразу зашумела вода. Селена в очередной раз подумала, что интуиция ее не обманула. Только что теперь с этим делать?

Ник тоже не знал, что делать. Он зашел и сел под струи воды, прямо как и был в «О´Бэльдорро». Почему-то казалось, что коньяк и вода должны подарить облегчение. В итоге ткань промокла и начала противно липнуть к телу, а на душе по-прежнему было так погано — хоть вой. Кажется, план действительно был паршивый. После того случая в галерее он ведь явно почувствовал, что-то между ним и Рейвен изменилось. Что-то, после чего никак нельзя повернуть назад, а только вниз, в омут с головой и… вдвоем. И вот он теперь все это убил. Растоптал. Уничтожил. А самое паршивое, что Ник даже сейчас сознавал, что другого варианта у него попросту не было. Не сделай предложение он, был бы какой-нибудь очередной Ходжес. Ник несколько раз глубоко вздохнул и, встав, начал стаскивать с себя мокрые тряпки. Костюм был безнадежно испорчен. Ну и плевать, кроме завтрашнего визита к Манслоу ему все равно некуда