Дж. Уорд - Одержимость (ЛП)

Через несколько часов начнется новый цикл войны, очередная душа будет выиграна или потеряна. И предполагая, что Создатель не приходил, чтобы устроить его на освобожденное Найджелом место за чайным столом, сейчас Джим проигрывал на одну душу, война весьма драматичным образом повернулась в другом направлении.

Каким-то чудом ему нужно найти силы для новых сражений, по крайней мере, пока он не выяснит, сказала ли Девина правду… или солгала, как обычно.

Он не знал, какова будет цель и направление.

Его бензобак уже пуст.

Может, Девина в кои-то веки была права. Впервые за всю свою жизнь, он видел преимущества в отступлении. Учитывая положение вещей, он никому не принесет ничего хорошего.

Закрыв глаза, Джим позволил телу расслабиться, необходимость во сне заглушила все остальное, стерла даже тот факт, что Сисси была в нескольких комнатах вдоль по коридору, невероятно злая, Эдриан – где-то в доме страдал от жертв, которые принес, а Эдди все еще лежал недвижимо и пах весенними цветами.

Он был чистым листом, когда его поглотила черная дыра, его последняя сознательная мысль – он понял, почему Найджел сделал то, что сделал.

И он не винил архангела. Нисколько.

– Хорошо, думаю, на этом все.

Когда Детектив Де ла Круз, тот самый, которого Кейт встретила у Театра «Дворец» закрыл свой блокнот, она поморщилась и потерла глаза.

– Ауч. – Да, будет хорошей идеей не прикасаться к лицу. Если она правильно запомнила, то на ее коже дюжина порезов.

– Могу привести медсестру? – спросил мужчина с беспокойством на усталом лице.

– Нет, я в порядке. – Она повыше натянула белую больничную простынь. – Просто нужно не забывать не…

Не прикасаться к своему телу, вообще.

Мужчина нежно дотронулся до ее плеча, осторожно, чтобы не задеть катетер.

– Мисс Дугласс, я укажу во всех рапортах, что это была самозащита. Не думаю, что дело уйдет в суд присяжных, точно нет. Я уже давно работаю с районным прокурором, мы доверяем друг другу. Если бы Вы не убили его, он бы завершил начатое. Наверняка.

– Спасибо, Детектив. Я никогда… никогда не думала, что такое может произойти со мной.

– Вы выжили. И вы переживете это. Уйдет время, но… вы выкарабкаетесь.

Она чувствовала, что к глазам снова подступили слезы, но, Боже, она достаточно выплакала за последние десять лет.

– Спасибо.

– Позвоните мне, если я смогу чем-нибудь помочь? И я перешлю вам по электронной почте список социальных работников, которые работали с подобными делами. Они могут оказать серьезную помощь в дальнейшем. Поверьте мне на слово.

Он улыбнулся ей, а потом вышел, тихо закрыв за собой дверь. Повернув голову в сторону окна своей личной палаты, Кейт уставилась на поднимающееся солнце, прислушиваясь к пиканью аппаратуры позади себя, сдавленным голосам у медсестринского поста и шуму сновавших по коридору людей.

У нее болело все тело, даже в тех местах, о существовании которых она не догадывалась. И больше всего она хотела бы кому-нибудь позвонить, тому, кто приехал бы и сказал, что все будет в порядке, даже если она не поверит в это.

Кейт решила не связываться с родителями. Пока нет. Даже будь они поблизости, она бы не хотела, чтобы они кинулись на восток со своими маниакальными молитвами и стихами из Библии. Ее злость поутихла, но она не была настроена на это. И она не могла позвонить Терезе. Боже, нет… она же застрелила любимого певца подруги, ради всего святого.

Хотя, зная свою бывшую соседку по комнате? Тот факт, что Джи-Би оказался маньяком-убийцей, быстро бы заставил ее изменить мнение.

Кейт была уверена, что будет просто героем в глазах Терезы при следующей их встрече: женщина любила фильмы о Грязном Гарри[169] даже больше, чем хэви-метал родом из эпохи Рейгана[170]…

Из коридора донеслись крики, и внезапно вполне-нормальная-тишина превратилась в хаос, люди кричали, бегали, все становилось громче и громче, будто ураган приближался к ее комнате…

Дверь в ее палату открылась, внутрь вломился кто-то огромный.

– Дьюк! – Она села так быстро, ее желудок чуть не взбунтовался от боли. – О, Боже! Дьюк, что ты…

– Сэр, я вынужден просить Вас вернуться в свою…

– Сэр, Вы только с операции, Вам нужно…

– Мистер Филлипс! Пожалуйста, сядьте…

Хотя он был белым, словно простыня и качался как пьяный, а его окружал истеривший медицинский персонал, Дьюк, игнорируя драму, ковылял в больничной сорочке и компрессионных гольфах, опираясь на штатив для внутренних вливаний.

– Привет… – сказал он хрипло.

Кейт плакала и смеялась, перегрузка качала ее в разные стороны эмоционального диапазона, а она могла лишь тянуться к любимому мужчине.

– Нам хватит места для двоих на этой кровати? – спросил он, стиснув зубы, все еще игнорируя скопление людей в форме и с бейджиками.

– Для тебя – да.

Кейт вытерла лицо, но прояснить зрение не удалось. И она, все еще смеясь и плача, подвинулась.

Было сложно смотреть, как Дьюк пытается лечь. Очевидно, ему было до безумия больно, он двигался как старик, а цвет кожи становился все бледнее… если такое вообще возможно.

Но потом он оттолкнул хватавшие его руки.

– Что? Вы хотели, чтобы я сел, я сделал еще лучше. А сейчас оставьте меня в покое.

Похоже, ее вышибала был готов помахать руками, если придется… и этого никому не надо, верно?

– Оставьте нас на минуту, – сказала она собравшимся. – Он уйдет после того, как мы сможем поговорить, хорошо? Обещаю. Пожалуйста.

Ворчание. Угрозы позвать докторов и охрану, если мистер Филлипс не вернется в свою палату через пять минут. Но они ушли.

Когда дверь закрылась, она прикоснулась к его лицу.

– Я думала, что потеряла тебя.

– Я слишком упрям, чтобы вот так умереть.

– Я так рада… видеть тебя.

Дьюк притянул ее для поцелуя, и его рука дрожала, наверное, потому что его кровяное давление было таким же, как в сдувшемся шарике.

Его губы были по-прежнему мягкими. А глаза – все еще голубыми. Кожа такая же теплая.

– Я тоже думал, что не выживу, – признался он.

– Я чуть не умерла, оставляя тебя. Но я должна была достать телефон.

– Ты спасла мне жизнь.

Она нахмурилась. – О, не знаю…

Он прервал ее, прижав палец к ее губам. – Спасла.

– Значит, ты передо мной в неоплатном долгу?

– Да.

– Хорошо. – Кейт улыбнулась, хотя порез на щеке щипал. – Ты позовешь меня на еще одно свидание? Когда мое лицо заживет?