Американский демон (ЛП) - Харрисон Ким

Боже, нет.

— Бис! — Я подбежала к нему, огибая цепких агентов. Потрясенная, я упала на колени и подняла его легкое, как у птицы, тело. Он исчез. Его душа исчезла. Он дышал, но когда я открыла второе зрение, ауры не было. Он исчез!

Мой взгляд упал на бутылку, слабо светящуюся в центре. Не Бис. Только не Бис!

Я повернулась к Уисту, моя грудь горела от гнева, когда он шагнул вперед, чтобы взять бутылку.

— Где баку? — спросил кто-то, и я встала с Бисом на руках, отгоняя людей от нас одним своим взглядом. Что сделал Бис? Почему?

— Разве не в Каламаке? — спросил кто-то еще.

Бис испускал свой последний вздох, и я крепко держала его.

— Я здесь, — сказала я, хотя меня уже никто не мог услышать. — Я с тобой, здесь, в конце. Ты не одинок, — сказала я, проделав то же самое, что и со своим отцом. И все же он сделал еще один вдох, его кожа посветлела до жемчужно-белого цвета.

— Я не баку, — услышала я, как холодно сказал Трент. — Серьезно. Разве ты не видел, что произошло?

Уист приподнял голову Трента, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Я не могу сказать, — сказал он.

Трент оттолкнул его.

— Я не баку! — крикнул он. — Он был в пузыре, и Бис… — Трент запнулся, и мои глаза наполнились слезами. — Рейчел. Мне так жаль.

— Баку в бутылке, — прошептала я тихим голосом, чтобы он не сорвался. — Он там, с Бисом.

Мы направились к спирали. Я пошатнулась, подхватила бутылку и прижала ее к себе, зажав между собой и Бисом.

— Это мое, — предупредила я, потянув за лей-линию, пока мои волосы не начали плавать. — Ты хочешь войны со мной, Уист? Вот как это нужно сделать. Это мое!

— Э, — сказал Уист, не сводя глаз с бутылки, и ярость пронзила меня каскадом.

— Это мое! — крикнула я, и агенты, тушившие последние остатки огня, посмотрели на нас. — С меня хватит этого со всеми вами! Если ты не собираешься меня слушать, прекрасно. Но держись, черт возьми, подальше от моего города! — Я посмотрела на Трента, мое зрение внезапно поплыло. — Я… мне нужно идти. — Дрожа, я направилась к двери. Рука Трента скользнула вокруг моей талии, и я быстро заморгала, слезы текли, хотела я этого или нет.

— Сэр? — спросил кто-то, и я напряглась, когда кто-то в противоугонном снаряжении шагнул, чтобы преградить мне путь.

— Пропустите ее, — сказал Уист. — Не забудьте о Лэндоне. Кто-нибудь, позвоните в дьюар.

Мне было все равно, но мужчина передо мной пошевелился со вздохом облегчения. Надо мной, высоко на шпиле, я слышала плач горгулий в поднимающемся дыму, их стенания эхом отдавались, как гром, между холмами, окружающими Цинциннати. Это была семья Биса: его отец, его мать, его братья и сестры и стойкая девушка-горгулья, которая когда-то надеялась разделить с ним свою жизнь до того, как он связался со мной. Каким-то образом они узнали, что разрушитель миров сохранил свой меч и покинул нас. Бросил нас всех.

— Рейчел? — прошептал Трент, и я покачала головой, опираясь на него, когда мы вошли в открытую дверь и спустились по ступенькам. Хотя он все еще дышал, Бис был мертв. Он сделал это, чтобы спасти меня. Я не могла с этим жить.

Но я должна была.

— Э-э, могу я предложить вам что-нибудь еще? — сказал Марк из-за прилавка. — Технически мы закрыты на День благодарения, но я не скажу, если ты этого не сделаешь.

Закрыто. Одним словом, вот что я чувствовала. Я судорожно вздохнула, не доверяя себе, чтобы что-то сказать, когда сидела за задним столиком в «Джуниоре», оцепенев. Одна из моих рук лежала на столе, обхватив давно остывший нетронутый кофе. Другая — на Бисе у меня на коленях. Он все еще дышал, но у него не было ни ауры, ни тепла. И когда его хвост обвился вокруг моего пальца в бессознательной реакции, я поперхнулась, горло сжалось.

Трент встал, держа в руке пустую чашку.

— Мне бы не помешала дозаправка. Рейчел, хочешь?

Я ничего не сказала, и, сжав мое плечо, он направился к стойке. Его мягкий голос на фоне голоса Марка был фоном для того, во что превратилась моя жизнь.

Я не помнила, чтобы Трент вызывал машину после того, как вышел из церкви, не говоря уже о том, чтобы сесть в нее. Я едва помнила, как Трент помогал мне выбраться из машины у Джуниора. Я помнила, что Марку потребовалось две пятидесяти долларовые купюры, чтобы открыть дверь, но теперь я думаю, что он сожалел об этом решении.

Я знала о сожалении. Небольшом сожалении, например, о таком, как забыла послать маме открытку на день рождения. И колоссально большом сожалении, например, как доверить своему парню свое призывающее имя и оказаться в Алькатрасе. Но это, подумала я, глядя на Биса, свернувшегося калачиком у меня на коленях. Это должно было сломать меня.

Я быстро заморгала, стараясь не заплакать. Каким-то образом Бис все еще был жив без своей души — в коме и белый как мел, но живой. Большинство людей отправились бы в бар, чтобы потерять свои воспоминания в ошеломляющей волне алкоголя. Не я. Нет, я не хотела забывать. Может быть, если бы я помнила, я бы не была глупой и не пыталась все исправить. Но я в этом сомневалась.

— Ты уверена, что тебе ничего не нужно? — сказал Трент, и я подняла глаза, не понимая, что он вернулся. Он поставил на стол две дымящиеся чашки, и я наконец отпустила свою холодную. — Ты не ела… некоторое время.

«Ела?» — подумала я, вздрагивая. У меня перед глазами все поплыло, и я затаила дыхание.

— О, Рейчел. — Он сел рядом со мной, придвинувшись ближе, когда я опустила голову. — Мы найдем способ разлучить их, — успокаивал он, притягивая меня ближе. Его взгляд был прикован к детской бутылочке, стоявшей на столе, как странная центральная деталь. В ней не было ничего, что я могла бы увидеть… и все же в ней было все.

Я больше не буду плакать. Не буду. У меня начала болеть голова, и я выдохнула медленно и размеренно.

— Почему он это сделал? — сказала я тихо, чтобы он не сорваться. — Он знал, что это убьет его.

Трент притянул меня к себе, почти укачивая.

— Потому что он любил тебя, — прошептал Трент, и у меня перехватило горло. — И он не мертв. Мы найдем способ освободить его.

Ладно, он не был мертв, но это было чуть ли не хуже. Я попыталась сделать новый вдох, но он вырвался у меня со всхлипом. Я попыталась отстраниться, но Трент не позволил мне, и я отпустила, плача громкими, задыхающимися, уродливыми звуками у него на плече, когда он запустил пальцы в мои волосы.

— Это моя вина, — сказала я сквозь рыдания. — Я воззвала к Богине, чтобы она сломала амулет Уиста. А потом я использовала эльфийскую магию, чтобы попытаться разлить баку в бутылку. Я подняла глаза, увидев общую боль в его глазах. — Почему он это сделал?

— Я знаю, это больно, — прошептал он, притягивая меня ближе, и я снова спрятала лицо у него на груди.

Даже когда я растворилась в нем, мне хотелось наброситься на Трента. Откуда он мог знать? Единственными вещами, которые он когда-либо любил и которые нуждались в нем, чтобы выжить, были его девочки, и с ними все было в порядке.

Но потом я вспомнила его агонию в лаборатории Ку'Сокса, понимание в его глазах, что он потерпел неудачу. Он принял весь эльфийский род в свой круг задолго до того, как познакомился со мной. Детские дома, лагеря, незаконные лекарства, которые финансировали исследования, чтобы спасти его народ от вымирания: они нуждались в нем, чтобы выжить. Они могли бороться с ним за каждый дюйм, но он был им нужен. И каждый день случались неудачи, большие и маленькие.

Наконец мои рыдания замедлились, и я сделала медленный, чистый вдох, затем выдохнула, пытаясь избавиться от своей сердечной боли. Но под этим скрывалось еще более сокрушительное сожаление. Почувствовав это, Трент крепко прижал меня к себе, заземляя, не говоря ни слова.

— Я была за него в ответе, — сказала я прерывающимся голосом, когда использовала одну из колючих салфеток Марка, чтобы промокнуть слезы, которые не останавливались. — Как ты это делаешь? — спросила я, и он вздохнул, его хватка на мне ослабла, не отпуская. От него пахло зеленью под слоем дыма и опилок, и я моргнула, глядя на него. — Ты взял на себя ответственность за них всех, — сказал я. — Чтобы сохранить им жизнь. Ты знаешь, что не можешь. Как ты с этим живешь?